Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

— Да, — сдержанно ответила она.

— Это тарелочка, Жанна, с безукоризненно-голубой каёмочкой. Действуй, моя дорогая, и подбери, если ещё не подобрала, снимки с камер в день убийства.

— А отпечатки? — спросила она.

— Блин, Жанна, может тебе ещё и признание сразу, прилепленное скотчем к стволу? Отпечатки уж сама приложи. Только не затягивай, действуй немедленно, прямо сейчас. Он настороже, может найти прибор и тогда всё. Поезд ушёл, считай…

— Ладно, посмотрим, что с этим можно сделать, — ответила она и отключилась.

— Молодец, дядя Слава! — похвалил я Кукушу, когда мы подъехали к бане. — Богата земля русская талантами! Левша по сравнению с тобой, дитя неразумное!

— Да ладно, хорош! — засмущался он.

— Да что хорош? Хорош это ты. А раз хорош, ты должен знать, что ты хорош. Всё, Кукуша, говори, что хочешь. Я тебе из-под земли достану.

— Ой, да ну тебя, Серёга. Приходи ужинать сегодня.

— Ты видишь сам, какой кипиш пошёл, не до ужина. Мне ещё дома разгребать результаты обыска.

— Давай поможем с Ларисой.

— Не-не-не-не-не. У меня светиться не надо. Там Соломка палит, из всех щелей следит. Так что нет. Будем соблюдать конспирацию. Конспирация, товарищи. И ещё раз конспирация.

* * *

После того, как завёз Кукушу, я рванул к Сергееву, а по пути позвонил Чердынцеву и попросил приехать через часик.

— Что опять?

— Нетелефонный разговор, — усмехнулся я.

Он выругался, но пообещал подскочить. Я, тем временем, подъехал к дому на Набережной, вышел и подошёл к подъезду.

— Сергей Сергеич, это я! — сказал я в домофон.

— Ты гонишь! — в который раз пошутил он, — Сергей Сергеич — это я!

Значит, был на кочерге уже.

— Бухаете? — сразу спросил я, войдя в квартиру, потому как на лице Сергеева всё было отражённо чётко и ясно.

— Бухаем, — ответил он.

— С кем?

— Сам с собой и со своим прошлым.

— А с будущим? — спросил я.

— Только влюблённым и любящим , — пропел он. — Встреча назначена с будущим. В знойной пустыне тюльпаны цветут. Сила любви побеждает и тут .

— Прекрасные слова. Жалко, что не вы написали.

— Мне тоже жалко. — ответил он. — Принёс?

— Нет, Сергей Сергеич, всё. Я хочу вас заколдовать, чтобы вы бросили пить. Ещё у меня там одна претендентка есть на колдовство. И ещё в Москве один дружбан-алкоголик.

— Так, я попросил бы неприличными словами не выражаться! — воскликнул он.

— Ладно. Короче, Сергей Сергеевич, я не знаю, может вам, конечно, под кайфом работается лучше, но мне надо, чтобы вы написали статью.

— Какую статью опять? Мне за ту-то по башке надавали.

— Неправда, вам за неё не по башке надавали, а выразили благодарность и дифирамбы пропели.

— Ага, много ты знаешь. Был там шухер.

— Сейчас нужна статья анонимная. Без вашего имени. Так что за неё вам никто не даст по шее.

— Как это анонимная?! — возмутился он.

— Сейчас, минуточку.

Я снова позвонил Мише и поставил разговор на громкую.

— Товарищ генеральный секретарь, здравия желаю!

— Ага. Получилось?

— Мы не стали туда ломиться, а решили подойти к проблеме с другой стороны.

— Ну и правильно, — одобрил генсек, — потому что хрен его знает. Дом новый, скорее всего всё пишется, а потом знаешь, гемора не оберёшься…

— Миша, скажи мне, ты помнишь блохера Петрушку?

— Помню, — ответил он.

— Вот, молодец. Я считаю, что и люди не должны его забывать. Пока он гниёт в тюрьме, или что он там делает, ждёт суда, мы должны оживить память о нём.

— В смысле? — удивился Сергеев.

— Это просто необходимо, Сергей Сергеевич. Миш, ты можешь ломануть его канал и там разместить статью с фотографией?

— Ну да, в принципе, я думаю, что смогу.

— Будь добр… Сергей Сергеевич сделает огненный, просто потрясающий материал, который взорвёт всё наше общество. Ну или не всё. Ну или не взорвёт, в конце концов. Но материал будет шикарный.

— Материал будет шикарный, — согласился Миша.

— Ну и вот. И давай мы его разместим там. Пускай народ обалдеет.

— Пускай.

— Так, меня спросить не забыли?! — крикнул Сергеев.

— Слыхал? — усмехнулся я. — Шеф на бровях уже.

— Слыхал, — сказал Миша. — Ладно, я сейчас посмотрю, что там с этим каналом. Давай.

Я отключился.

— Сергей Сергеевич, записывайте. Госзаказ. Напишите статью с рабочим названием «Кто меня убил». Давайте обойдёмся без конкретных обвинений, но с намёком, мол, я приду хоть с того света, хоть с этого, неуязвимый для сынов человеческих. Приду и наведу порядок. Ну что-то в этом роде понимаете? Небольшая мистификация. Вы любите мистификации?

— Люблю, — сказал он.

— Вот и отлично. У нас послезавтра день рождения Сергея Бешметова, капитана милиции погибшего в девяносто пятом году при невыясненных обстоятельствах. Не помните?

— Ну… что-то помню, был такой в наше время, да. Парень самых честных правил, крушил преступную гидру, был неподкупным и поэтому его заколбасили. Ну, типа того. Кажется… Подробности не припоминаю.

— Короче, посмотрите архивы и сделайте забойный материал, как будто он через тридцать лет обращается к своим убийцам.

— С того света?

— Это как хотите. Можно и с этого. Но не так прямолинейно, понимаете, да? Должно быть тонко. Как умеете только вы, тонко, жёстко, хлёстко и забойно. Наповал. Так, чтобы у этих чуваков…

— А кто эти чуваки? — нахмурился он.

— Ну, кто-то же его убил, правда?

— Но ты-то знаешь кто? — прищурился Сергеев.

— Доказательств не имею, значит, не знаю. Нужно создать образ, метафору, фигуру, не знаю, как это называется. Это ваша стихия. Главное, это то, что он словно бы жив. Прямо не утверждать, но чтобы холодок по спине пробежал. Бешметов, Элвис Пресли, кто там ещё… Сталин. Понимаете меня?

— С трудом, Серёга. Без пол-литра здесь не разберёшься.

— Вы уже не пол-литра, вы уже больше приговорили.