Второгодка. Книга 4. Подавать холодным

Утром я встал пораньше. Написал Насте, что в школу сегодня не пойду и сделал зарядку. Умылся, позавтракал, стоя у окна и поджидая, когда появится Соломка. Видно его не было. Я позвонил по вчерашнему номеру. Он не ответил.

Тогда я позвонил Кукуше, Мише и Князю. Передал распоряжения Перебитому носу и Золотухе. Потом набрал номер Сучковой. Она тоже не ответила. Утро начиналось с игнора. Во двор заехала тачка Чердынцева. Он вышел и, увидев меня в окне, махнул, мол открывай. Я его запустил, он поднялся и вопросительно кивнул:

— Клиэнт готов?

— Не знаю, — покачал я головой. — На звонки не отвечает. Пойдём, поднимемся.

— Ну, пойдём, — согласился он. — Кофейку сначала налей.

— Может, омлет? Или глазунью? Что предпочитаете?

— Предпочитаю глазунью, но я её уже ел сегодня. Так что давай только кофе.

Я налил из джезвы горячую тёмную жидкость и протянул чашку своему гостю.

— Пролил, блин, — покачал я головой, взял тряпку и вытер раковину и стол. — Возьмите салфетку, чтоб на себя не капнуть.

— Давай.

Он аккуратно промокнул чашку салфеткой и сделал глоток.

— Неплохо, — кивнул он. — Какой кофе?

— Турецкий, вон банка стоит, — сказал я и показал пальцем на бежевую банку.

— «Эфенди»? Действительно неплохо. Я вообще гейзер предпочитаю, но у тебя хорошо получилось. Надо купить такой.

Он допил кофе, взял мамину шоколадную конфету из вазочки, развернул и закинул в рот.

— М–м-м, — покачал он головой, — хорошо, Серёга. Ну, ладно. Пойдём знакомиться с твоим Соломкой.

Мы поднялись на этаж дяди Лёни и встали перед дверью. Я нажал на звонок и… и ничего не произошло, никто не отреагировал. Внизу закурлыкал домофон.

— Какой он громкий у вас, — хмыкнул Александр Николаевич.

Подъездная дверь внизу открылась, послышались громкие детские голоса, возник сквозняк и…

…дверь в квартиру дяди Лёни, увлекаемая сквозняком, приоткрылась, скользнув на смазанных шарнирах…

— Нехороший… — сказал Чердынцев, нахмурившись, и повернулся ко мне, — нехороший знак, Сергей. Я бы сказал, просто паршивый…

Это было точно. Сердце застучало, и на душе моментально сделалось паршиво…

21. Подавать холодным

Повеяло морозом. Мы с Чердынцевым уставились друг на друга. Внизу веселились, шумели и топали дети, а здесь у нас было холодно и безрадостно.

— Надо вызывать полицию, — наконец, сказал майор.

Я нахмурился и помотал головой. Молча толкнул дверь и перешагнул через порог.

— Сергей! — воскликнул он, но было уже поздно.

Я пошёл по коридору. Заглянул в гостиную… Пусто. Прошёл дальше. В спальне Соломки тоже не оказалось. Не было его ни в ванной, ни в туалете. Вещи лежали на своих местах, в шкафах беспорядка не было, никакого бардака и вообще ничего подозрительного… Оставалась только кухня. Дверь была прикрыта, и я, подойдя к ней, остановился.

Постоял несколько секунд, прислушиваясь к внутреннему голосу и к объективной реальности, данной нам в ощущениях… Кроме мути ничего не услышал и просто толкнул дверь. Она глухо стукнулась о стену и… на кухне его тоже не было…

Я ещё раз позвонил Соломке. Результат был тем же.

— Ни следов борьбы, ни следов спешного отхода, ничего, — помотал я головой, вернувшись на лестничную площадку. — Либо он не возвращался, либо сработали враги человеческие очень аккуратно.

— А почему тогда дверь не закрыли? — покачал головой Чердынцев.

— Дверь, похоже, ключом открыта…

— Ну, этого мы не знаем. Думаю, надо подождать. А не мог он сам, убегая в спешке, позабыть закрыть дверь?

— Вряд ли. У него всё по полочкам, всё чётко. Уж закрыть дверь бы он точно не забыл. Сами гляньте, какой порядок.

— Тогда могли его недруги пожаловать. Вскрыли квартиру, не обнаружили его и ушли. А дверь не закрыли… может, спугнул кто-нибудь… да мало ли что могло случиться…

Я позвонил ещё раз. Соломка не ответил. Камер у нас ни в подъезде, ни во дворе не было, так что вырисовывался определённый оперативный тупик… Я позвонил Сучковой.

— Мы работаем ещё, — бросила она вместо приветствия.

— Он у вас ещё? Раждайкин…

— У нас. Я говорить пока не могу. Потом позвоню.

Я отключился и кивнул Чердынцеву:

— Раждайкин в СК торчит с вечера. Стало быть, сам он не мог…

— Свалил твой домушник. Свалил без предупреждения, вот и весь сказ… Короче, мне идти надо. Если объявится, дай мне знать.

Мы поторчали ещё некоторое время перед дверью, а потом пошли по своим делам. Каждый по своим. Я двинул к Кукуше.

— Поехали в гараж, — сказал он. — Там будет сподручней.

— А не замёрзнем? Разговор-то небыстрый.

— Не замёрзнем, — усмехнулся он. — У нас там есть чем согреться.

— В смысле? Печка?

— Электрическая. Космический вариант. Союз-Аполлон. Так что не замёрзнем, жарко будет, как в бане.

— Ну, хорошо. Согласен.

Я снова оказался в его гараже.

— В общем, дядя Слава, на дело ты не идёшь, ибо может быть «резонанс». Так что это даже не обсуждается. Ты у нас человек видный во всех смыслах. И авторитетный, так что к тебе менты первым делом кинутся начнут тебя крутить на причастность, потому как найти грабителя дома бывшей жены начальника областного УВД это дело чести.

— Допустим, — сказал Кукуша.

— Не допустим, а точно. Поэтому пригласи Ларису в какое-то общественное место, чтобы вас там видели, чтобы вы попали на все возможные видеокамеры, чтобы у вас были билеты в кино или что там ещё, чтобы не было никаких сомнений в вашем алиби. В твоём, естественно, Лариса ни при чём.

— Алиби я и так смогу сделать.

— Дядя Слава, ты в окошко не пролезешь, — покачал я головой. — Там окошко вот такое.

Окно действительно было маленьким, и я, как юный форточник, едва вылез в прошлый раз.