Второй Беличий Песок

– Йа не про то, - лениво цокнул грызь, - Йа про то, как ты прикинешь, сколько это.

– Если знать, что "ЛеммингЪ" оценивается в семь с половиной тысяч КилоЕдиниц Добра, - ответил Зуртыш, - То вся уцокнутая сумма равна примерно мм... ста восьмидесяти таким изделиям.

– Это прорва, - точно цокнула Речка.

– Да не цокнул бы, - мотнул ухом Макузь, - На всю нашу тайгу это разве прорва.

Прикинув размеры тайги, белки довольно мотнули ушами.

***

Ситрик как раз собиралась поближе к гнезду, когда её догнали двое грызей, белка и белкач; судя по зачернённым кожанкам и знакам отличия, эти пуши были из милиции. Это вызвало у белки удивление, потому как вообще услыхать таковых можно было крайне редко - ну, подумала она, редко не значит никогда. Кроме того, при подробном вслухе выяснялось, что у грызей гривы как-то поркашены в неярко-зелёное, как зачастую делали пропушиловцы ради маскировки.

– Эй грызо!
– цокнул белкач, - Это ты Ситрик Треожисхулт?

Серая белочка вспушилась и мотнула хвостом.

– Нну да, йа, - осторожно призналась она, - А что?

– Ничего страшного, - улыбнулась грызунья, - Просто нужно кое-что прочистить. Ты сейчас куда?

– Хотела в столовку зайти, покормиться.

– Это в пушнину, пшли.

Столовка находилась недалеко, на Шимякинской дороге; пищеблок располагался в избе, а столы - под навесами прямо среди заснеженных ёлок и кустов, что вызвало чувство годования: всё равно, поглощая горячий корм, нельзя замёрзнуть даже в самые лютые морозы. Единственно, участок был огорожен баррикадами из колючих кустов, иначе лоси и лошади будут жрать прямо из лап. Пуха нынче было изрядно, потому как заворачивало к вечеру и заканичвались смены в мануфактурах, да и вообще кто возился, подумывал о закруглении.

Помахивая пушным серо-серебристым хвостищем, Ситрик добралась до буфетной раздачи, выудила из карманов медные единицы Добра и взяла деревянную миску густого клубенного супа, какую и обычно - варили тут как следует. Три пары ушей уселись за стол, смахнули с него голубей и приступили.

– Дело в том, Ситрик-пуш, - цокнула Мурка, - Что ты периодически выступаешь с самодеятельностью, как йа понимаю?

– Бывает, - созналась Ситрик, - А что?

– Ну, цокнем прямо, - цокнула прямо миллиоционерка, - Твои частушки для бельчонков в школе - не в пух.

– Аээ...
– зашарила глазами серая, - А что именно?

У грызей был далеко не свёрнутый ответ, что именно: они достали листки бумаги, на которых было записано, и зачитали с комментариями. Ситрик не могла особенно сосредоточится на смысле, потому как поджималась от сознания того, что слышимо сделала что-то не в пух. Грызи, естественно, заметили это по прижатым ушам.

– Да не волнуйся так, белушко!
– цокнул Тигрис, - Но ты должна понимать, что лучше цокнуть сразу, чем когда будет поздно.

– Тоесть что, - подытожила Мурка, - Для взрослых белок это сойдёт, чисто поржать, но бельчонки могут воспринять неправильно. Даже больше цокну - наверняка воспримут. Вот, возьми записи и подумай ещё, надеюсь всё будет чисто.

Грызи с зелёными гривами выслушили вполне добропушно, так что Ситрик полегчало и она стала действительно задумываться.

– Ну хорошо, а что вы предлагаете?

– Мы предлагаем исключить указанный тупак, - палец показал на записи, - Или же, если это не получится, не воспроизводить его на школьных собраниях.

– Во, Ситрик!
– цокнуло сбоку.

К столу через сугробики подвалили Чейни и Ржыш, каковых Ситрик хорошо знавала. Грызи кивнули друг другу ушами и вспушились; на стол были воодружены дополнительные деревянные миски с кормом и раздалось чавканье.

– Ну да, - цокнула Ситрик, подумав, - Слышимо так и надо сделать.

– Что надо сделать?
– влез Ржыш; выслушав, белкач поднял хохол, - Так что, грызо, вы собираетесь запретить ей цокать какие-либо определённые слова?

– Да не то чтобы собираемся, - усмехнулась Мурка, - А уже.

– А свобода цока?

– А кому нужна свобода цока, когда она противоречит хрурности?

– Эй, Ржы, хорош!
– толкнула грызя серая белка, - Йа сама всё поняла и согласна с ними чуть более, чем полностью.

– Правда?
– хихикнул Ржыш, опуская хохол, - Ну тогда в пух.

Ситрик на самом деле часто занималась как всякой художественной самодеятельностью, так и всем остальным; если многие грызи могли бы цокнуть, чем они занимаются большую часть времени, то она скорее просто трясла, благо в Щенкове для этого имелись все возможности. Весёлая и умная грызунья везде оказывалась в пух, а когда более в пух становилось в другом месте - туда она и перемещалась. Какое-то время Ситрик разносила по цокалищу почту, так что ни разу не нуждалась в схеме-карте, а просто так знала, где что находится; это было не так-то просто и мало какое грызо знало столько же о топографии. Серая белочка бывала и в речном порту, зная откуда приплывают пароходы, и на станциях зимоходов, знала где околачиваются местные ремесленники, занимающиеся самыми разными вещами.

– Спасибо, грызо-пуш, - цокнула Ситрик милицейским, - Теперь буду следить за языком.

– Незачто, - улыбнулся Тигрис, протянул лапу и щёлкнул её по наушной кисточке.

Следует зацокнуть, что выводы из цокнутого Ситрик сделала и запомнила, а вот всё остальное за ненадобностью быстро забыла, потому как Чейни, у которой полное погоняло звучало Чейнсовина и обозначало цепную пилу, потащила её слушать на то, как некоторые грызи на досуге упражняются в рисовании. Вообще это дело было распространено настолько, что гусиные перья и чернила из дуб-орехов имелись в пяти беличьих гнёздах из трёх, образно цокая. При этом, само собой, большинство грызей ограничивались этим, а не красили рисунки специальными красками - потому как просто на это уходит неимоверное количество времени, а надо и кормиться.

Чаще всего основательные изображения, максимально приближенные к реальности, соде-ржали то, что трудно увидеть своими ушами, просто высунувшись из гнезда; например они вообще никогда не изображали грызей, разве что в качестве тренировки самого художника. С беличьего слуха изображение белки было сущей тратой Дури, потому как если белка уже есть, чтобы увидеть рисунок - то напух вместо него достаточно ведра с водой, чтобы поглазеть на отражение. И проще, и изображение оперативное, а не старое. Услыхать же например норку не так-то просто, и чтобы было куда ткнуть пальцем и цокнуть, что это напух норка, грызи старались отрисовать её наилучшим образом. Библиотека, в частности, как правило имела хранилище картин - в общем случае туда водили мелких из школы и показывали, что есть слон, а так заходили и крупные, если внезапно требовалось увидеть слона.

У Ситрик и Чейни от привычки рисовать наблюдалась также привычка носить на лапках этакие защитные чулки из материи, потому что иначе пушнина будет угваздана красками, что не в пух. Так угвазданы были тряпочки, по которым было не особо мудрено определить, чем занимается данное грызо.

Семья Треожисхултов была довольно цокалищная - не в смысле того, что они постоянно цокали, а в смысле того что обитали в цокалище. Таковое, как уже было упомянуто, расшвыривалось по местности на многие килошаги, так что просто так выйти за его пределы не получится, а придумать зачем это делать специально - это ещё надо пошевелить ушами. В лесополосах, разделявших группы построек и огороды, водилось изобилие грибов, ягод, и древесных плодов вплоть до орехов; нельзя цокнуть, что их там сажали намеренно, потому как сажать вне изгороди чревато потерей урожая, а этого не без оснований побаивались. Наличие кормовой базы объяснялось тем, что разные зверьки постоянно бросали огрызки, куски грибов и семечки, отчего кусты, деревья и грибы росли естественным образом. Ситрик, будучи белкой, развёрстку начинала в середине весны со сморчков, а заканчивала поздней осенью белыми грибами; неслушая на большую концентрацию грызей, набрать корма всё равно чаще всего удавалось.

Перебои с продовольствием, которые случались в цокалище ранее, были связаны с неправильными рассчётами вывоза, и когда это дело исправили, жить стало куда веселее. Достаточно жирная земля сдешних мест позволяла получать очень уверенные урожаи зерна и клубней, достигавшие при правильной постановке дела двадцатикратного увеличения количества - тоесть, один посаженный клубень давал к концу сезона двадцать. Это было много, потому как в некоторых местах грызи кормились и с огородов, дававших только троекратный рост. Ситрик сама немало времени провела на огороде и собиралась продолжать, потому как это было ей в пух - запах сырой раскопанной земли, свежие ростки и жирные плоды вызывали мотание ушами и довольное поцокивание. По этой причине белка даже лютой зимой нет-нет да вспоминала про огород, облизывалась и думала, чтобы такого ещё приготовить, пока есть время. Грызи всегда готовили телеги зимой, а сани летом.