Второй Беличий Песок

Для того чтобы овощи росли быстрее, ещё ранней весной, когда солнца уже было достаточно, а температуры - не, грызи традиционно высеивали семечки в земъящики, тобишь земляные ящики. Это натурально были ящики, скреплённые из досок и заполненные землёй. Ситрик с раннего детства слыхала, как её родичи занимаются этим делом, и очень любила сидеть рядом с микрополем, наблюдая как прямо на ушах из земли лезут ростки. Это было очень приятное ощущение, держать под лапой то, что через несколько месяцев превратится в целые заросли и мешки корма, и главное что получалось оно буквально на пустом месте! Для того чтобы собрать такое количество пищи с дикорастущих растений, потребовалось бы вылезти из шкуры несколько раз, а на огородах грызи не особенно и упирались. Выращивание корма было не основным их занятием, хотя и без оного мало кто обходился, в особенности летом.

Дело в том что летом как правило довольно жарко, и белке в её пуховой шубе не слишком сподлапно крутиться, как белка в колесе. В частности по этой причине основную возню всегда планировали на зиму, а летом сбрасывали темпы. На морозе любая работа приобретала дополнительный смысл вплане согреться, а в теплынь она же имела дополнительный минус. Кроме того, зимой работали ледяные колеи, по которым паровозы тащили составы с грузами и обеспечивали перевозки на весь год; грызи знали, что можно проложить рельсы, но на все пути рельс никак нельзя было напастись.

Ситриковских родичей было как песка, что часто случается с грызями, и трясли они все возле промдвора 70 - некоторые жили там же, некоторые по окрестностям. Промдвор был их хозяйственной цитаделью и возвышался над окружающими пролесками своими основательными каменно-деревянными башнями; как утверждали, промдвор был построен ещё до того, как было организовано цокалище Щенков, и уж в любом случае он представлял из себя весьма внушающее сооружение. Сама Ситрик обитала в избушке через поле от промдвора, потому как в нём самом жили только те грызи, что возились непосредственно с промышленностью - плавили металл и его же ковали.

Жилось сдесь грызям привольно... впрочем это довольно таки по умолчанию, потому как грызи не имели и зачатков мазохизма, а оттого при малейшей возможности делали так, чтобы было в пух. А если раскинуть предмозжием, то возможностей таких - выше ушей, а следовательно и пуха ли. Большое количество бельчат бегали вокруг гнёзд, цокали, чивкали, и кидались снежками, неслушая на то что снег был сухой и плохо комкался. Откровенно цокнуть, Ситрик не упускала случая присоединиться, так что лепила снежки и зашвыривала в зазевавшихся - и те в долгу не оставались, так что серые уши белочки порядочно отсыревали. Растрясти хвост было любезно любейшей белке, так что зимой они часто играли в снежки и катались с горок, а летом плавали в пруду и речке.

С шипением прополз лыжный поезд, фонтанируя дымом, мелкие бросились прятаться - это им тоже доставляло, чтобы успеть спрятаться. С криками "пухячим!!" рыже-серые зверьки неслись к избушкам и промдвору, переходя для удобства на бег на четырёх лапах - молодые грызи, недавно освоившие разговорное цоканье, имели другие пропорции тушки, нежели взрослые, и это позволяло им бегать по-кроличьи, как это называлось. Хотя с тем же успехом можно было цокнуть, что по кабановски. Правда, крупным грызям бросать снег надоедало куда быстрее, потому как у них имелись другие развлечения, заодно полезные для полноты брюха.

– Шуша!!
– оглушительно цокнула Ситрик, догоняя уже довольно крупного бельчонка.

Тот сначала взлетел по деревянному водосточному лотку на крышу крайней избы, и только потом глянул вниз.

– Ситрик, кло!

– Кло. Ты опять в школу не ходил, грызун-хвост?

– Нет, - цокнул Шушен, - Было не в пух.

– У тебя уже пухову тучу дней всё не в пух, - фыркнула серая, пробираясь через снег к избе, - Твоя мама просила меня дёргать тебя за хвост, чтобы эт-самое.

– Эт-самое, то-самое...
– грызун мотнул хвостом туда-сюда, подняв тучу снежной пыли, осыпавшей Ситрик.

– Пошли йа тебе что-то цокну, - цокнула белка.

– Неее, - не особо уверенно поджался Шушен.

– Ну пошли, пуховой шарик, - сказала Ситрик с такой искренней лаской, что бельчонок не устоял и с напускной неохотой спустился с крыши головой вниз, целяясь цепкими когтями за водосток.

Серенькая погладила кисти на ушах Шушена, и тот довольно вспушился, приуркнув. Бельчатам нравилось, когда их чешут по ушам, особенно симпатичные и ласковые самочки. Ситрик без лишних эмоций понимала, что она самочка вполне ничего, так что считала необходимым пользоваться этим для достижения хрурности. В то время как Шушен навострил уши, идучи рядом с ней к избе, грызунья быстро соображала, что именно она собирается цокнуть... пожалуй для начала следовало схитровать. Вслуху этих соображений белка расцокала Шушке о том, что с ней было недавно в смысле подката миллиционеров; не то чтобы бельчонок мог вынести из этой притчи пухову тучу мудрости, но зато он непроизвольно почувствовал, что Ситрик не собирается его тупо грузить, как младшего, и цокает как с равным. В этом деле халтура была недопустима, и если бы белка не чувствовала себя в состоянии, то и не стала бы браться; бельчата могли за килошаг почувствовать высокомерие и фальшивость, и тогда нечего и думать что-либо вцокать в голову. Схитровав раз, серая решила дополнить это безусловным рефлексом и подкормила зверька репой из собственных запасов, зайдя на общую кухню - или, как её называли, кормоблок. Хрумая сочную сладкую репку, грызи уселись на скамейку в тёплом помещении. После таких операций по подготовке пуха Ситрик без труда могла накрошить соль на голову Шушке. Опять же она не в конце, ни в начале не стала утверждать, что ему необходимо посещать школу - потому что это было бы неправдой, немало бельчат её и не посещали, и ничего. Скорее грызунья припоминала весёлые моменты из того времени, когда она сама училась, а таковых было более чем достаточно. Выслушав и как следует обдумавши, что цокал Шушка, Ситрик решила, что скорее всего никуда он не денется, а маяться дурью на поле возле промдвора ему надоест, вероятно, не более чем через десять дней. Ну или на худой конец, месяцев...

– А там уже и снова зима, - задумчиво цокнула Ситрик.

– А почему зима?
– спросил Шушка, - Почему сначала весна, потом лето? Что за напух?

– Тебе не нравится?
– засмеялась белка.

– Да нет, нравится! Просто непонятно, почему так, - бельчонок покрутил лапами, пытаясь показать на пальцах времена года, - Вот так вот раз, и кло!

– Ну не буду врать, - цокнула Ситрик, - Дело в том, что...

Дальше она не стала врать и цокнула, что единого и точного мнения по этому поводу нет. Логика подсказывала, что смена сезонов как-то связана с источником тепла - солнцем, но объяснить как именно связана, доподлинно пока не удавалось. Точнее, грызи знали, что в общем это из-за высоты восхождения светила над горизонтом, каковая влияет на продолжительность дня и ночи, а почему так получается - одному пуху известно. Прохаживались предположения о том, что или солнце вращается вокруг Мира, или наоборот - на это слишком явно намекала чёткая периодичность сезонов, и знакомые с вращением грызи понимали, что повторение проще всего объяснить именно вращением. Кроме того, Ситрик невзначай упомянула и про фазы луны, каковые явственно влияли на всхожесть растений и многое другое; она могла бы много рассказать Шушке, но сдесь уже приврала и цокнула, что больше не знает. Любопытное грызо, если оно действительно любопытное, пойдёт трепать за уши грызей как раз в школе. По крайней мере, перецоками остались довольны оба грызя, что уже было в пух; мелкий убежал опять кидать снег, а серая пошла суркануть.

К утру, едва белка высунула уши из сурковательного ящика с сухим мхом, за них схватился Бронька, ситриковский отец.

– Во, дочь!!
– радостно цокнул он, обнаружив дочь, - Как оно, в пушнину?

– Более чем, - зевнула Ситрик, - А что такой довольный?

– В нулевых просто так, - резонно цокнул белкач, - А во первых, есть кой-какая дребузня.

– Ты кормился уже?
– уточнила белка, - Тогда пошли поедим, там и цокнешь, что за напух на наши хвосты.

Кормились нынче пареной репой, как впрочем часто и случалось - она была вкусна и питательна, а орехи можно в догонку погрызть и потом, по дороге и при возне. Ситрик часто занималась всяким гнездовым хозяйством - кормом, дровами, одеждой и так далее; если поначалу это её грузило, то теперь белка была спокойна, как три январских сурка. Пока на кухне возилась Мурка и не просила её сменять, серая почихивала на возню, а когда попросит - без никаких отягощений возьмётся за.

– Короче цокнуть что...
– начал Бронька, распушив огромные рыжие пуховые щёки на морде.

– Короче всего цокнуть "цк!" - подсказала Ситрик.

– Хруродарю, - проржался белкач, - Значит, остров Мучной знаешь?

Ситрик прикинула: остров находился выше по течению реки Жадная Лапа, и был около килошага в длину. В ширину конечно гораздо меньше, потому как и ширина самой реки не более двухсот шагов. Знала она остров не только по изучению карты из любопытства, но и потому, что там тусовались гуси. На острове находились несколько ферм, грызи с которых кормили гусей, взамен иногда отлавливая оных и выдёргивая часть пуха. Гусей однако на острове всегда было куда больше, чем могли прокормить грызи, да и спрос на гусиный пух был не такой уж огромный; Ситрик более знала, что на Мучном собирают гусиные перья, идеально годные для письма чернилами. Грызи даже не дёргали их из птиц, а просто собирали по тем местам, где гуси часто трясли туловищами.

– Так вот, Лисса, которая там эт-самое, - продолжил Бронька, - Цокнула что на остров собралось непомерное количество лисо, привлечённое обилием гусо.

– Немудрено, - хмыкнула Ситрик, - Но мне кажется, у них каждый год такая пухня?

– В этот раз через край. Грызо цокнуло, что если не принять мер - сначала пожрут всех гусей, а потом с паводком всё многолисие останется на острове, где нечего лопать.

– И что они собираются?
– осведомилась белка.

– Много чего, но для этого нужны лапы. Йа в общем в этом ключе и цокаю, что хотел отправиться туда. Ну и тебя пригласить, чисто если будет в пух.