Второй Беличий Песок

– Вот тута!
– ткнул пальцем Макузь, - Вот от этого кола - полсотни шагов радиуса, кло? Роем котлован, к его стенкам и насыпи прислоняем брёвна, и получается стенка. Потом городим над всей этой дребузнёй крышу...

– Посиди-ка, если это котлован, то тар будет ниже мха, - цокнула Ситрик, - Как потом загружать в поезда?

– Путём таропровода. На загрузочной станции, которую сделаем вон там, подкопаем грунт так, чтобы поезд стоял ниже уровня котлована.

– Мда, вознички тууут...
– почесал уши Бобрыш, заведовавший строительством объектов, - Это надо дно плотно уложить, чтобы в песок не просачивалось, а это урлюлю.

– Поперёк не цокнешь, но таков песок, - пожал плечами Макузь, - А вообще пока хотели сделать поменьше бочку, но такого же типа, потому как большую до зимы не успеем.

– В пух, в пух.

– Слушай, а как Понинские?
– усмехнулась Ситрик, - Не опушнели, что через них железку проложили?

– Да нет, - цокнул Макузь, - Там же только захожие на делянки, а не то чтобы эт-самое, им попуху.

– Тогда в, - сэкономила на слове "пух" грызуниха.

Даже летом, когда всё вокруг цвело и колосилось зелёным ковром, поле под стройкой оставалось почти таким же пустым - в чернолесье не было никаких трав, а чтобы проросли занесённые ветром семена, нужен как минимум ещё один год, потому как зимой семена не летают. Вслуху этого часто можно было услышать грызей, выбиравшихся к границе поле, посидеть просто-напросто в траве, чтобы не забывать, как она выслушит - ну и заодно схрумать щавеля, конечно.

– Ты крутишься, как белочь в колесе!
– цокала Ситрик, гладя Макузя по ушам.

– На себя послушай, - резонно ответил тот.

– Да и нечего слушать. Трясы ковыряются каждый со своим, и получают единицы бобра, - прочистила грызуниха, - А ты вроде как кто? Специалист по тару, кло? Только как не слухнёшь, всё или топором машешь, или лопатой, или ключом в мехсарае. Ты вгрызаешь, сколько перековырял?

– Да понятия не имею, сколько перековырял!
– фыркнул Макузь, - Какая разница? Оно в пух? Так чего ещё.

– Каждый труд должен оплачиваться, - упёрлась белка, - Кло?

– Нет не кло. Это чужой труд должен оплачиваться, а не свой, - усмехнулся Макузь, - Тебе было бы приятно, если бы за тобой ходил счётчик и считал, сколько воды ты принесла на общую кухню?

– Не особо, - прикинула Ситрик, - Если не цокнуть, что особо не. Вопросов больше не имею.

Зато у неё находилось достаточно ответов, чтобы прочистить обстановку для всех грызей, которым она могла бы показаться не совсем чистой. Грызуниха даже припомнила практику в Щенкове и стала регулярно выпускать стенгазету "За кристально чистое цоканье!" с собственными иллюстрациями; выходило это издание в количестве один экземпляр и вешалось на стенку центризбы, при входе слева. И практически всякое грызо, заходившее в избу второй раз, поворачивало уши туда.

В процессе крупномасштабной тряски, конечно, случались не только приятности, но и наоборот. По большей части они не были связаны с вознёй напрямую, потому как у белок присутствовала крысиная острожность - крысторожность - и случаи, чтобы кому-нибудь отдавило хвост упавшим предметом или тому подобное, были исчезающе редки. Что уж там цокать и цявкать, если на болотах произошли только единичные случаи покусов змеями, и все они обошлись легко, потому как грызи были осведомлены, что делать в таком случае. Ровным счётом ни единая пуша не подхватила насморка, чреватого в постоянной сырости, и не накололась на ядовитые шипы растений. Тут уж можно было точно цокнуть, что ни единая, потому как грызи учитывались, и недостача была бы слышна сразу.

– Ну а что тогда?
– пожал плечами Макузь.

– Соль в том, что грызи это не гайки, - пояснила Ситрик.

– А что, болты?
– покатился по смеху грызь.

– Йа имею вслуху, что они далеко не одинаковые. Ну и как частность этого, зачастую встречаются откровенные лентяи и распухяи.

– Ну и что?
– хмыкнул Макузь, - Чтобы встретить ленивую тушку, это надо ещё сначала её долго искать в лесу! При чём тут?

– При том, что йа не про этих, а про тех кто вдобавок не понимает своего распухяйства, - цокнула грызуниха, - Сам не трясёт и другим толком не даёт, понимаешь?

– Нууу... Ну редко, но бывает, - припомнил грызь, - Так на то есть волшебная фраза "туда иди".

– Вот именно, - хмыкнула Ситрик, - Это выгонять надо напух, а это не так-то просто. Ко мне часто обращаются грызи, которые хотели бы выгнать конкретного хвоста, но не получается.

– Гммм...
– задумался Макузь, - Это цокает о том, что надо начинать проводить профилактику. Правда, пух йа сам этим буду заниматься.

– Ну, ещё ты бы и этим занимался!
– фыркнула белка.

Профилактика была давно известна и была сколь примитивна, столь и действенна. В частности делали очень просто - по трясине объявляли, что по таким-то причинам - а их нетрудно выдумать - выдачу единиц бобра сокращают втрое. Или вообще прекращают на неопределённый срок. Самый бронебойный вариант - цокнуть, что единиц больше не будет вообще никогда, из соображений ненужности. Соразмерно реакции пушей на эти заявления делались очень далеко идущие выводы - причём делал их не кто-то специальный, а все пуши вместе взятые. Если реакция хвоста была не в пух грызям, то трудно рассчитывать на то, что они забудут об этом и согласятся назначить этого хвоста на любую лаповодящую должность.

Хотя на стройке по прежнему было как на стройке, постоянная возня, скатывавшаяся по смеху, не давала отвлекаться, и время пролетало незаметно. Грызи за уши хватались, услышав первые жёлтые листья - больше полугода как в песок ушло, опушнеть и не встать! Многие успели отвалиться от тряски, прополоскать пух в своих родных местах и снова воткнуться. Макузь как белочь в колесе носился по мехсараю с паровозами и по стройке столь стратегического объекта, как тарохранилище - копали, как и задумывалосиха. Если даже маленькая бочка была очень внушительна, то большая просто приводила в ступор своими размерами - пожалуй никто вообще не слыхал столь больших сооружений. Некоторый косяк с хранилищем состоял в том, что его пришлось покрывать крышей, грохнув на это черепицы, которой хватило бы примерно на сто сорок обычных изб - впоследствии завозили полными поездами всю зиму. Но сделать это было необходимо, потому как хранить тар в открытой посуде - глупо.

Некоторые пуши, и Ситрик в частности, выцокивали обеспокоенность тем, что посёлок будет стоять возле целого озера тара, но знатоки дали на отрыв уши, что ничегошеньки с ним не будет. Сырой тар не горел даже в костре, так что поджечь хранилище было не проще, чем само болото. Испарения из большого объёма вызвали опасения, но и тут имелись чистые решения типа вентиляции с выводом в топку с высокой дымовой трубой. Чтоже до надёжности стен хранилища, то тут вопросов не возникало - поплыть оно не могло ни при каких обстоятельствах. Кроме того, хранилище наполнялось максимально к осени, когда грунт начинал замерзать, а в самое половодье стояло вообще пустое.

– Пустое, пухостое, - фыркнула Рилла, прохаживаясь по гребню насыпи, - Неубедительно!

– Как ещё убедительнее-то?
– пожал ушами Бобрыш.

– Это для чего угодно сойдёт, но не для целого озера тара, - цокнула грызуниха, - Вы соображаете что будет, если насыпь поползёт? Несколько квадратных килошагов будут залиты таром. И оторванные уши никак не помогут их очистить. Ты сумеешь очистить столько?

– Нет, очистить будет невозможно, - согласился грызь, - Но такой вариант фантастичен.

– Но теоретически не исключён, - гнула Рилла.

– Рилла-пуш, теоретически не исключено и нашествие червей, которые разроют насыпь.

– Посидите, - отмахнулся Макузь, - Бобр, думаешь рассчёты пух в пух?

– Должны быть!
– вполне уверенно цокнул тот.

– Должны быть или есть? Короче цокнуть, - цокнул короче Макузь, - Хотя рассчёты это наше всё, насыпь лично у меня стопухового доверия не вызывает.

– И что вслуху этого?
– спокойно осведомился Бобрыш.

– Вслуху этого предлагаю сделать как всегда, когда что-то не вызывает доверия.