Второй Беличий Песок

– Именно, - взволнованно цокнула Ситрик, - Настолько, что в глушайшем цокалище собрали полный комплект тачкотанке. Это сейчас пухня, а тогда это было как... ну, как зимоход серии "С", понимаешь?

– Кажется понимаю, - почесал ухи грызунёнок, - Но ведь они эту же тачку и утопили.

– Это уж поперёк не цокнешь. Но это не умаляет грызьего стремления, - пояснила Ситрик, - Поэтому наши хотят поднять телегу и оставить как память. Ну знаете, как в музее.

– Сгниёт враз, - точно цокнул Бронька.

– Попуху, переделать заново, но точно по образцу. Главное же не материал, а соль.

– О, вспомнил!
– цокнул Баклыш, - В библиотеке есть книжка про! Йа всё хотел взять, но её утащили в школу.

– Ну вот, как сумеешь схватить - послушай.

Однако пока что наступили основательные сумерки, и пушам - всем без исключений - подумалосиха про суркование, потому как шарахаться впотьмах белки не уважали. Конечно в доме был масляный фонарь, но напух оно надо, когда не надо - без фонаря лучше слышно звёзды и в кронах деревьев летают ночные птицы и жуки. Грызунята забились в сурящик, и обложившись пуховыми хвостами со всех сторон, тут же засопели, а крупные сели ещё покрошить немножко на уши, потому как им было, что цокнуть.

– Да, есть что цокнуть!
– распушила щёки Кулифа, - Песок-песок-песок! Песок-песок-песок!...

Грызи сдержано прокатились по смеху, чтобы не будить суркующих.

– Как там в Щенкове?
– спросила Ситрик, - Кроме того, что в пух.

– А кроме ничего!
– хором ответили двое, и Бронька продолжил, - Ну, что тебя будет интересовать, так чейнин грызунёнок уже укрупнился достаточно, чтобы его взяли на полу-тряса в учгнездо.

– Здорово!
– цявкнула Ситрик, - Вот не знаю, как наша белочь вырастет, может тоже ломанётся.

– До этого ещё дотрясти надо, - напомнила Кулифа, - У Ратыша, ну который речник, на пристани брата зашибло. Как-грится сегодня цокал, завтра нет.

– Фщу, - подёрнула ухом грызуниха, - Как так?

– Да просто, бегал как олуш возле грузовика, а оттуда грызь поддон сбросил, ну и торцом прямо на уши. А ты думаю знаешь, сколько эта тупь весит... так что, наповал.

– Бывает, у Мака тряс лапу отдавил под шпалой, овощ эдакий.

– А у вас тут, цокалось, с заразными комарами что-то есть?
– припомнила Кулифа.

– На самых болотах - да. Ничего особенного, если принимать меры, - пожала плечами Ситрик, - Какие грызи ещё не болели, те трясут только будучи в полном здравии, ну чтобы там никакого кашля и всё такое. Если их кусает заразный комар, забодай его другой комар, а он скорее всего кусает, то грызя помещают в лечебень и отстаивают, пока не пройдёт.

– А оно обязательно пройдёт?
– хмыкнул Бронька.

– Обязательно. У нас, насколько йа помню, уже под тысячу случаев, и ни одного жмурика, да и последствий никаких. Потерпеть приходится, это да, но потом грызь уже не заражается вообще, хоть истыкай его этими комарами.

– Серьёзно?
– удивилась Кулифа, - С чего бы?

– А никто не грызёт, но опыт цокает, что так оно и есть. Вслуху этого врачихи думают о том, как бы намеренно заражать грызей, когда есть все условия для перенесения болезни. Правда, пока ничего особо конкретного не придумали, потому как комаров трудно содержать в неволе.

Представив себе комаров в неволе, белки снова прокатились по смешкам.

– В общем, это вполне терпимо, - цокнула Ситрик.

– Посиди-ка на хвосте, а ты тоже болела?

– Вообще-то да, - кивнула грызуниха, - В первую же весну, как оказалась надолго возле болот. Странно что мы на хватанули, ещё когда разведывали. Ну и Макки конечно тоже того, так что мы тёртые грызи.

– Это уж кто бы выставил под сомнение. Вы главное белочь берегите, - предуцокнула Кулифа.

– А то. Белочи там делать нечего, а если уж чисто попыриться - так в накомарниках, - пояснила Ситрик, - А так эти комары сюда не долетают, даже когда ветер с болот.

– Да тут вообще не чуется, что болота, - подтвердил Бронька, - Место самое в пух!

– Макки выбирал, - цявкнула белочка, вспушившись.

– Это могла бы и не цокать, потому как неважно, кто выбирал. Место от этого другим не станет, а Макки твой и без этого - тот ещё пуховик.

– ХРУ!
– довольно громко сказал кабан в кустах за живой изгородью, и белки были вынуждены согласиться, что сказано весьма метко.

Три пуши сидели далеко за полночь, привалившись к мягким бокам друг друга и глазея на звёздное небо, по которому тащились компактные кучки облаков - а над облаками мерцали россыпи светящихся точек и даже несколько явных кружочков разного цвета - жёлтый, синий и белый. В кронах жужжали жуки и суетились летучие мыши, смотревшие на жуков с точки слуха набить брюхо.

Макузь же в это время ходил кругами возле норупла, где ночевала бригада путепрокладчиков; останавливались они возле Понино, чуть подальше от края болота. Тут специально для путейцев сделали дополнительную стрелку и тупиковую ветку, упиравшуюся в огромную ель, чтобы не гонять состав каждый раз в Таров, дабы освободить путь. Нынче громоздкие вагонетки и укладчик с краном как раз в ель и упёрлись, и постепенно остывал котёл - хотя все знали, что за ночь остынет он так себе, тем более не на морозе. Макузь же раздумывал над вообщами - как он и любил это делать - и над конкретикой, в плане того как лучше заменить часть настила. Кроме того, мысли его возвращались к найденной в болоте тачкотанке - не в первую очередь, но грызь имел полную решимость её вытащить.

– Из принципа!
– пояснил он ближайшей ёлке, и та согласно промолчала, - Хотя в общем не из принципа, а из трясины, но и из принципа тоже.

Пока же следовало устроить ремонт путей, что не так просто, как может показаться с высоты птичьего помёта. В целом ветка, проходящая через топь по настилу, была одна, и когда её перерезали - таровые платформы оставались без подвоза дров и вывоза собственно тара. За этим рожном Макузь и настоял в своё время на постройке тупика - он назывался Тупой тупик - чтобы иметь возможность выехать оттуда вечером, после прохода последнего поезда, быстро прибыть на место и наковырявшись до утра вдосталь, слинять обратно. Таким образом транспортному сообщению вообще ничего не мешало, хотя и наковырять за одну ночь более чем несколько новых свай или пару десятков метров дороги - не получалосиха. С другой стороны, поскольку процесс был постоянный - его вполне хватало для аммортизации путей.

– Аммортизация, - пояснил для ёлки Макузь, чтоб дерево знало, - Это вплане того, что поддержание состояния против процесса распада. Причём не обязательно именно в том месте, где гниёт, а в целом по общему количеству - если всего сгнило за год сто шпал, то и положить следует не меньше, проще цокая.

С третьей стороны, хватало, пока работали семь платформ, а нынче в постройке находились ещё пять, так что туда постоянно ходили поезда со стройматериалами, и в том числе по ночам, так что выбираться на ремонтные работы становилосиха всё более проблематично. Собственно, сейчас бы и, но где-то через час на восьмую платформу пойдёт набитый досками состав, и попробуй его не пропусти - все уши истреплют. Вслуху этого грызи решили сурковать, днём ещё подготовиться, а следующей ночью, что называется, атаковать.