Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала?

— Боже, Стася! — яростно выплюнул он, целуя ее в губы. — Что же мы наделали! Как такое допустили? Почему не выдержали испытаний и сломались? Душа на части рвется при одной лишь мысли об этом! Я должен был рядом быть! Оберегать. Защищать. Поддерживать. Должен был видеть!

— Что, видеть?

— Нашу дочь. Как она растет. Меняется. Ее первые шаги. Слова. Смех.

— Я лишила тебя этого. И мне...

— Ты видела ситуацию под другим углом, — перебил ее Ян. — Всей правды не знала, и действовала соответственно. Исходя из обстоятельств.

— Ушам своим не верю! Ты… оправдываешь меня?

— Пытаюсь понять, Стася. Я пытаюсь тебя понять.

— И что? Совсем не злишься?

— Злюсь, — замер Ян. — Но не на тебя. На себя. За то, что так долго отсутствовал в твоей жизни. И в жизни… своей дочери.

На последней фразе он глухо рассмеялся:

— У меня есть дочь! У меня. Есть. ДОЧЬ. Поверить не могу!

— Уж поверь, — сквозь слезы рассмеялась Стася. — Еще и характером в тебя пошла. Такая же упрямая бывает временами!

— Спасибо! — прошептал Ян, до боли стискивая ее в своих объятиях.

— За что?

— Я не к тебе обращаюсь.

— А к кому?

— К небесам!

— Ты охренел, Костров? Вообще-то, я ее рожала!

— Да, — абсолютно серьезно заявил Ян. — Но подарили мне… и ее, и тебя… небеса!

— А раньше ты говорил, что я не подарок! — передразнила его Стася, буквально млея от щемящей душу нежности. — Совсем не подарок!

— То было раньше, Стася! — прилетело в ответ. — То было раньше!

— А что изменилось?

— Все, — Ян выразительно посмотрел на нее. — Ты. Я. Мы.

— Мы? Думаешь… от нас еще хоть что-то осталось?

Ян приложил ее ладонь к своей груди. Туда, где бешено колотилось его сердце. Удерживая Стасю в плену своего гипнотического взгляда, шепнул:

— Позволь мне все исправить, и увидишь. Дай мне этот чертов шанс.

— Ян…

— Я все еще люблю тебя! Я безумно тебя люблю! Стася, у меня от тебя башню срывает. Что тогда, что сейчас! И я ничего не могу с собой поделать! Неужели, не видишь? Я думал, без тебя херово. Так херово, что жить порой не хочется. Но ты вернулась и… я впал в настоящую агонию. И теперь скорее сдохну, чем отпущу тебя! Ты моя, слышишь? Вы обе — мои!

— Скажи еще разок! — Стася потянулась к его губам. — Скажи!

— Обожаю…

— Еще.

— Хочу…

— Еще.

— Я надышаться тобой не могу! Ты с ума меня сводишь!

— А ты меня, — робко призналась она в ответ, вынуждая Яна замереть.

— Что? Что ты сказала?

Стася смущенно улыбнулась:

— Я пыталась тебя возненавидеть. Честно, пыталась. Но теперь понимаю, что просто… никогда не переставала тебя любить!

— Твою мать, Стася! — заторможенно пробубнил Ян. — Твою мать!

— Что?

— Если после этих слов ты откажешься стать моей женой…

— Так ты и не предлагаешь!

— А если предложу?

— А если соглашусь?

— Никогда в жизни об этом не пожалеешь! Клянусь всем, что у меня есть!

— И что? Снова поженимся? По второму кругу? Как два идиота?

— Да. Как два потрепанных жизнью, но все еще любящих друг друга идиота!

— Звучит заманчиво. Я подумаю над вашим предложением, господин Костров.

— К чему этот официоз? — фыркнул Ян. — Достаточно просто… мой господин!

— Ах, ты! — Стася замахнулась на него, но он, улыбаясь от уха до уха резко опрокинул ее на спину, навалился сверху и впился в ее губы таким поцелуем, что кровь в венах закипела. И тело отозвалось, немедленно требуя большего.

Но Ян отстранился. Сражаясь за дыхание, абсолютно серьезно произнес:

— Будь моя воля, я бы силой одел тебе на палец это кольцо!

Он демонстративно поиграл цепочкой на своей шее.

Их обручальные кольца призывно звякнули, ударяясь друг о друга.

— Но я хочу… чтобы ты сделала этот шаг осознано. Сама.

— Возможно, я тоже хочу этого, — взволнованно отозвалась Стася. — Но у меня будут условия. Первое — мы абсолютно честны и откровенны друг с другом. Всегда. Больше никакой лжи, даже во благо. Любые трудности преодолеваем вместе. Как взрослые люди. Как семья. Второе — верность. Если один из нас когда-нибудь разлюбит, или увлечется другим человеком, то поступит честно и сразу же расскажет об этом. До того, как опустится до предательства. Идет?

— Стася, — беззлобно усмехнулся Ян. — Для меня это не проблема. Я однолюб.

— И что это значит?

— Я хочу либо тебя, либо… вообще никого. Проверено временем.

— Хочешь сказать, что даже после развода больше ни с кем… ни разу?

— Да. Ни с кем. Ни разу.

— Но… как? Как такое возможно?

— А что тебя удивляет? Я ведь как-то терпел два года до твоего совершеннолетия. Своими силами справлялся, когда совсем сложно было.

— Ну, ты и сравнил, конечно! Два года и четыре!

— Принцип тот же, малышка, — устало выдохнул Ян. — Принцип тот же. Но… прибавь к этому реабилитацию после больницы, затяжную депрессию, полное отвращение к женщинам и панический страх снова подцепить какую-нибудь дрянь. Представь себе, девочка моя — мужики тоже люди. И чувства у нас есть. И страхи. Я, например, после выходки Илоны не могу теперь без света спать. Ночник всегда включенным оставляю. Так и живу… фантазиями о тебе. Довольствуюсь тем, что имею. Довольствовался. До вчерашнего дня!

Теперь все встало на свои места. И одержимость его, и голод неутолимый.

«Дорвался!»

— Господи, Ян! — Стася виновато насупилась, запуская его ладонь к себе под одежду. — Вот же я. Вся твоя! От пяток до макушки. Бери, сколько хочешь!

И он взял. Быстро и жестко. Свирепо и самозабвенно.

Вынуждая ее извиваться под ним и орать от удовольствия. А потом были признания. Обещания. Клятвы. И согласия. На второй шанс. На брак. На счастливое совместное будущее. Когда они окончательно пришли в себя после очередной вспышки страсти, Ян с серьезным лицом заявил: