Второй шанс

Завести семью. Настоящую семью, нечто больше, нежели жизнь в Девяносто Девятом. Я бы хотела этого. Учитывая все случившееся со мной, и отбросив это, я хотела ребенка. Детей. Больше одного. Когда я покончу с ЭП-1101, смогу вернуться к Спайку и сделать все возможное, чтобы заставить Сады работать. Вычистить Эквестрию. Завести ребенка. Или двух. Или трех. Хе…

Все это, конечно же, были лишь фантазии. Я не собиралась просто прибежать к Триаж и вынуть свой имплант. А еще мне нужно было бы подобрать подходящую пару. Поговорить с Глори. Может подобрать и ей. В том смысле, пусть она не любит жеребцов, но не умрет же она от единственной встречи с по-настоящему правильным. Хм, да медицинские пони запросто могут осеменить кобылку даже без присутствия жеребца. Временами такое случалось в Девяносто Девятом. О, и мне следует проверить… ну, хоть Триаж и говорила, что мои репродуктивные органы остались функциональными, это, все же, было до «Селестии» и киберусилений. Профессор ничего не говорила насчет них, но она много о чем не говорила. Полагаю, даже если со мной в это плане не все в порядке, Глори сможет иметь детей или мы могли бы приютить… задумка казалась мне не такой уж привлекательной, но она сработала бы. Что-то, что можно обдумать… обговорить… я, возможно, не была умнейшей пони, но с подобными вопросами определенно не стоит спешить. В случае неудачи пострадаю не одна я.

Я перевернулась на бок, прижавшись к Стигиусу. Он был теплым, крепким и совсем не против металлических ног. Знаю, позже я буду об этом сожалеть, но сейчас, потираясь мордочкой о его шею, я только и делала, что улыбалась. Глори он понравится. Не в смысле понравится-понравится, естественно. Но, бьюсь об заклад, это его поведение в стиле обходительного дурачка определенно придется ей по душе. Целуя его шею и щеку, я сдвинула копыто ниже. Пару секунд спустя его глаза резко открылись, а щеки раскраснелись. Я легонько лизнула его в нос, на что он ответил кротким писком.

Четвертый раунд…

* * *

Хорошо. Хорошо. Достаточно. Сначала преодоление последствий изнасилования, затем ради удовольствия, а потом это перешло в ничем не примечательное совокупление. В следующую мою встречу с Глори, я заставлю её почувствовать себя на седьмом небе от удовольствия! Когда я, наконец, соскользнула с кровати, то ощутила боль и покалывание во всех нужных местах. А Стигиус… ему понадобится чуть больше времени на восстановление, но судя по ухмылке на его лице, я уверена, что он справится.

Жеребцы… потрясающие!

Естественно, нам обоим нужно было в душ, запашок от нас был тот еще. Я проследовала в ванную с улыбкой на лице. Может я и не смирилась до конца с произошедшим со мной. На задворках моего разума по-прежнему бормотал тот защитный механизм, но сомневаюсь, что теперь убью жеребца лишь за неверное слово или за поглаживание моего крупа. Все же… я немного станцевала в галерее. Я не убила его и отлично провела время!

Это, вероятно, один из пяти лучших дней, проведенных мной в Пустоши, сразу после того, когда я выяснила, что Глори выжила после Флэш Индастриз и нашего маленького концерта в Звездном Доме до путешествия в туннели. Конечно, я понимала, что вскоре случится нечто ужасное, что сотрет все хорошее настроение. Моя жизнь, казалось, только и состоит из бесчисленных взлетов и падений. Но пока ничего плохого не случилось, я буду наслаждаться жизнью по-полной.

После приятного горячего душа:

— Уии! Горячая вода! Любой день, включающий в себя горячую воду, омывающую меня, отличный! — я вышла, надела броню и сумки, собрала все магические камни, что смогла найти в разбросанной коллекции, и спустилась вниз. Что ж… время думать, как бы нам выбраться отсюда. Закусывая одновременно консервами, осколками самоцветов и кусочками металла из мастерской, я сидела за столом в библиотеке и глядела в окно на кружащих снаружи роботов. Возможно, мы и сможем пробежать мимо них до самого края щита, но это звучало слишком ненадежно. Меня не покидала мысль, что один из нас окажется в итоге кучкой пепла.

Я пыталась оглядеть основную коробку Пинки, но расположение библиотечных окон не позволяло мне этого сделать. Нужно было подняться выше. К счастью, у меня были чудные зебринские ноги, отличный баланс которых помог мне выпрямиться на столе. Ага, вот оно что. Вот где её красные глазки. Угу… хотя и не очень хоро… постойте-ка. Что это еще такое?

В верхнем углу библиотеки притаился крошечный черный сенсор камеры. И зачем ему их так много? Я перевела взгляд от него к столу и обратно, думая, смогу ли что-нибудь увидеть, если совмещу свое поле зрение с камерой… ну, как оказалось, у меня не только чудные зебринские навыки стояния, но еще и не менее чудные навыки хватания пальцами. Воспользовавшись ими, я забралась на стеллаж и вскоре поняла, что что-то происходит, заслышав тихое потрескивание в ушах. Да! Очередная запись. Я подняла голову, совместив её с камерой, затем повернулась вглубь библиотеки.

Изменения поражали: от идеальной чистоты к тотальному беспорядку. Вокруг стола высилось еще больше стопок книг, чем их было на полках из красного дерева. К стенам были приклеены бумаги, а мусорная корзина была переполнена скомканными записями. Пройти можно было только по узким дорожкам к и от двери. Голденблад сидел за столом, скрипуче бормоча что-то себе под нос и прикладываясь к кислородной маске через каждые два-три слова:

— Теперь… Документы, касающиеся Эквестрийского Главнокомандующего и создания министерств, судебная власть останется под надзором короны, назначение, регулирование и удаление судей также будет в копытах правительницы. Все министерства закрепляют за собой право на собственные внутренние правовые кодексы поведения сотрудников, но любое постановление, связанное с министерствами, сможет быть обжаловано в Эквестрийском суде…

Комната осветилась золотым светом, заставив меня вздрогнуть, а Голденблад с завидным спокойствием продолжал осматривать бумаги. Когда свет угас, появилась та, которую я меньше всего ожидала здесь увидеть. Совершенно невозможно ошибиться, увидев сияющую корону и плавно развивающуюся трехцветную гриву. Принцесса Селестия. У меня было только два воспоминания о ней: в одном она волновалась, в другом сожалела. А сейчас я видела еще одну сторону бывшей правительницы Эквестрии: злость.

— Директор Голденблад.

Её строгий голос напомнил мне Мамин, когда я оказывалась по уши в неприятностях. Она оглядела кипы бумаг и стопки книг, её рог осветился. В мгновение ока книги оказались на полках, а бумаги, включая те, на которых он писал, сложились на маленьком столике на другой стороне комнаты.

— Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

— У меня есть кабинет, Принцесса Селестия, — ответил он низким, хриплым голосом. Его розовые шрамы влажно блестели, он сидел практически на краешке сидения, наклонившись в сторону Принцессы и глядя на неё поверх сведенных вместе передних копыт.

— Совсем необязательно было являться сюда и рушить мой упорядоченный хаос.

Затем он зажмурился и сильно закашлялся. Несмотря на свой гнев, Принцесса не удержалась от мимолетного обеспокоенного взгляда, прежде чем снова посерьезнеть.

— Так вышло, что это единственный способ поговорить с тобой лицом к лицу. С тобой на удивление сложно встретиться. И это, кажется, касается всех пони из твоего окружения, — твердо сказала она. — Сегодня я намеревалась поговорить с Твайлайт Спаркл, но представь мое недоумение, когда мне сказали, что она занята делами министерства. А когда я настойчиво поинтересовалась, выяснилось, что меня даже не было в расписании дня Твайлайт, причем по твоему приказу.

— Там разве было что-то неясное, Селестия? — прохрипел Голденблад. Хвост бы отдала, чтобы узнать, не скрывает ли он за своими копытами улыбку.

— Твайлайт Спаркл моя самая преданная ученица и дорогой друг, а из-за тебя она даже не знает, что я хотела повидаться с ней. У тебя нет прав вмешиваться в наши отношения или наши личные дела, — нахмурившись возразила Принцесса. Если бы её взгляд был направлен на меня, я вряд ли бы удержала мочевой пузырь. Но ответный взгляд Голденблада граничил с чем-то очень близким к презрению.