Второй сын. Том 3

В этот момент дунул мощный порыв ветра, и костер рядом полыхнул пламенем и искрами. А еще… этот же ветер чуть-чуть приподнял уже отросшую челку на голове Эрвина. Ровно настолько, чтобы Уотан заметил три вертикальных шрама, с левой стороны.

— Метка короля! — выпучил глаза охотник. В этот момент у него все сложилось — молодой, но сильный культиватор, находившийся абсолютно один в безлюдном месте. С меткой «второго сына» на голове. Да он же скрывается от королевских сил! Хотя говорили, что скрыться от них невозможно…

Эрвин увидел, что аура Уотана полыхнула энергией. Похоже, он хотел незаметно сформировать какую-то технику, и выпустить в него. Юноша не стал ждать дальше. Едва различимо свистнул меч, и голова охотника-культиватора откатилась в сторону. На близкой дистанции сталь оказалась гораздо быстрее техники. После чего Эрвин собрал заколки охотников в виде металлического листа, и выкинул их подальше, в ручей. Без них эти тела уже через день никто не опознает — звери подгрызут. А еще через неделю тут будут валяться только кости, да ошметки одежды.

Подумав еще немного, юноша собрал все оружие в один, увесистый тюк. Его легко можно будет продать в ближайшем населенном пункте — Ошуре. По факту это город, но так уж традиционно сложилось, что раньше на территории королевства было всего три города — по одному в каждом герцогстве. Это то, что пожаловал первый король во владения герцогам Хорн, Вольф и Гросс. То есть он подарил им три города, и окрестные земли с населенными пунктами. О чем есть документальные подтверждения, трепетно хранимые в семьях этих аристократов. Но если бы появились новые города, то они бы автоматически были уже во владении королевской семьи. Чтобы этого избежать, населенные пункты, которые со временем «дорастали» до такого размера, имели только личное название — например, Ошур, Шиборг, Ольден без добавления слова «город». Так как по документам они все еще оставались поселками или селами.

…А еще то, что Уотан увидел его метку «второго сына», навело на нужные мысли. Юноша нашел у пытавшихся его ограбить охотников подходящий кусок серой ткани. Кончиком ножа он немного раздвинул нити, из которых состояла повязка, превращая его в подобие марли на небольшом кусочке. И потом обернул вокруг головы, на манер повязки, закрывавшей левый глаз. Обзор, за счет предварительно подготовленной ткани почти не пострадал. Зато такая повязка обеспечила неплохую маскировку знака «второго сына». Ведь «проклятым знаком» в королевстве обладают только пожилые люди, отслужившие в крепости и законно ушедшие «на пенсию». Или молодежь, только отправляющаяся в крепость — но они сразу после получения метки покидают королевство. Так что знак обязательно следовало замаскировать. Еще неплохо было бы вообще что-нибудь придумать, чтобы быть не похожим на самого себя. Широкая шляпа, накладная борода и усы, маска или еще что-нибудь подходящее… Чтобы уже точно никто не мог его, нынешнего, связать с беглецом из крепости!

Дождавшись, пока прогорит костер, Эрвин забрал готовую птицу, и ушел оттуда, собираясь сделать привал на несколько километров ниже по течению ручья. А в траве так и остался лежать весь отряд неудачливых охотников-грабителей…

Наконец-то поев нормальную еду — запеченную птицу, да еще и с хлебом и специями, которые он отобрал, юноша пришел в отличное расположение духа. А что? Из крепости благополучно сбежал, из подземелья тоже выбрался, и даже попал обратно в королевство, к людям. Оставалось лишь сообразить, что делать дальше…

— Домой хочу! Увидеть мать, успокоить. Она наверняка будет счастлива, и никому не скажет!

В этой жизни, Эрвин понял, что у него остался только один близкий человек — его мать. Та, кто вырастила его, переживала за него и сделала все, чтобы юноша смог выжить в крепости хотя бы первое время. И никакие воспоминания прошлой жизни, и долг перед кланом Двуликого Лотоса этого не изменят. Это человек, который дал ему жизнь, без преувеличения!

— А еще, думаю, нужно расквитаться со своим отцом, и братом. Это из-за их козней я получил «метку короля». Мало того! Они еще и пытались убить меня прямо в крепости! После такого их нельзя воспринимать родственниками — они враги, и точка! Вот только сейчас у меня есть преимущество — я уже тут. А они, наверное, думают что я умер. Так что подобраться к ним будет проще…

Помечтав немного, как он посмотрит в глаза тем, кто сделал все, чтобы он умер, Эрвин переключился на дальнейшие планы:

— А потом… нужно будет подумать, как выбраться из этого мира. Сидя тут, я никак не помогу клану. Но как это сделать? Хм… большой вопрос…

Так, в планировании дальнейших действий, юноша продолжил путь на север — примерно в этом направлении должен располагаться один из непризнанных городов, Ошур. Кроме названия, больше Эрвин ничего про него не помнил.

На следующий день начали попадаться села и поселки. Юноша не стал в них особо задерживаться, лишь уточнил дорогу к Ошуру, и прикупил немного еды.

Четкое направление, и людные места позволили ускориться, так что к закату Эрвин уже подходил к воротам непризнанного города.

Отдав пару медных монет стражам, юноша беспрепятственно попал внутрь. Вообще, проход в любой город королевства был бесплатным. Но за сотни лет сформировалась традиция. Сначала аристократы с великодушным видом могли кинуть несколько монет при входе в город. Так они показывали свой статус и то, что дать несколько золотых для них является мелочью. Это прижилось по всему королевству. Потом эту моду подхватили богатые люди — купцы, чиновники, и прочий не бедный люд. Они жертвовали уже серебро. А со временем эта же традиция расширилась и на остальных. Простые люди, не считавшие себя особо богатыми, давали медные монеты. Порой, несколько крестьян, спешивших в город продать что-нибудь, совместно отдавали одну медяшку — и это тоже считалось нормальным, ведь пожертвования до сих пор были добровольными. Все эти деньги традиционно шли страже городов, добавляя им зарплату, а значит — желание поддерживать порядок. Иногда можно было и проигнорировать эту традицию… вот только это обязательно обеспечит повышенное «внимание» стражи. Такое точно не нужно было Эрвину!

Глава 10

Выяснив у прохожих расположение недорогой таверны для ночевки, Эрвин отправился прямо туда. Ошур оказался городом одной улицы. Потому что только путь, ведущий от ворот можно было считать настоящей дорогой, широкой, способной вместить сразу несколько телег в один ряд. Каменная брусчатка, проложенные канавы по бокам для слива воды, и роскошные поместья, пусть и немного близко расположенные. Но стоило заглянуть чуть-чуть дальше, за этот ряд поместий, как открывался вид на «настоящий» город. Невысокие, порой кривые или осевшие деревянные дома буквально сливались друг с другом боками, образуя паутину извилистых, темных и узких улочек.

— Если я все правильно понял, то через пару километров, слева, будет церковь Духов. И через три поместья нужно будет свернуть…

В этот момент внимание юноши привлек шум. Вопли, ругань, невнятные крики…

А метров через двести, главная улица «вильнула», образуя просторную площадь. Вся она была забита людьми. Из любопытства Эрвин тоже остановился, приглядываясь. На противоположном краю шла целая процессия. Возглавляли ее жрецы церкви Духов, в их неизменных ярко-желтых плащах. Правда, половина из них была с красной оторочкой — это значило, что присутствовали обе ветви жрецов. Те, что были в одноцветных плащах, посвящали жизнь служению добрым духам, а с красной оторочкой — злым.

За жрецами размеренно шагали несколько стражей, в ярких парадных доспехах. Они волокли какого-то беднягу за веревку, словно корову или еще какую живность. Это явно был осужденный, и выглядел он неважно. Простой народ по обеим сторонам процессии швыряли в осужденного мелкие предметы — подгнившие продукты, мусор, порой даже небольшие камушки. Эмоции толпы бурлили, сливаясь в общий колоссальный фон. Ярость, гнев, злорадство, азарт, страх и редкие крупинки сочувствия.

Процессия быстро добралась до деревянного помоста, возвышавшегося над толпой. Жрецы заняли места по периметру помоста, оставив центр для осужденного.