Вторжение

— Доставить все это будет не просто.

— Именно так. Поэтому следует завести мастерские, чтобы иметь возможность изготовлять на месте хотя бы часть из необходимого.

— Ты сейчас серьезно?

— Вполне. Судя по отчетам, в Севастополе много уже негодных в дело старых пушек и боеприпасов к ним. Отчего бы не пустить их в дело прямо на месте, не тратя время на переписку между инстанциями и доставку?

— Хм. — Задумался Николай, — разумное зерно в этом есть.

— Еще один момент. Мне сообщили, что склады в Евпатории и некоторых других приморских городах заполнены зерном и другими товарами, который враг может с легкостью захватить. Все это просто необходимо вывезти, а если не получится — уничтожить.

— Уж с этим-то князь Александр Сергеевич справится, — отмахнулся император.

— Дай-то бог, — скептически усмехнулся я.

— Если что-то надумал, так выкладывай!

— Ваше величество, как не однократно указывалось ранее, ресурсов на данном направлении у нас недостаточно. И мне нужны полномочия чтобы мобилизовать все, что только возможно. Невзирая на то, кому это может принадлежать. Неважно казна ли это, частная собственность ваших или иноземных подданных, я возьму все до чего смогу дотянуться.

— Уж этим-то ты никого не удивишь. Не было недели, чтобы канцлер не приносил мне жалобы на самоуправство твое или твоих «корсаров». Чует мое сердце, после войны нас завалят исками…

— Пусть. Не стану возражать, даже если их будут возмещать из моего содержания. Но сейчас я готов по примеру предков заложить жену и детей, чтобы вооружить нашу армию.

— Может еще и ополчение собрать?

— Почему нет? Сейчас нам нужны солдаты и рабочие руки, а после войны ополченцев можно отправить по домам, как свободных людей…

— Довольно! — резко прервал меня отец. — Я не забыл данного тебе обещания и намерен его исполнить. Однако доводить дело до мятежа также не собираюсь. Так что всему свое время!

— Простите, ваше величество. Полностью с вами согласен…

— То-то! Тоже мне Минин выискался… Есть еще что по делу?

— Государь, позвольте мне взять с собой мою бригаду морской пехоты.

— Ты думаешь, без двух этих батальонов там не обойтись?

— Ну, во-первых, их уже три, а формируется еще два: резервный и учебный. А во-вторых, да. Они очень там пригодятся.

— Где столько «шарпсов» возьмешь?

— На первых порах обойдемся обычными штуцерами, а дальше видно будет.

— Я уж думал, ты деньги просить станешь. Спору нет, винтовка хороша, да только уж больно дорогая.

— Нет. Сейчас у нас есть более насущные потребности, а на все хотелки никакой казны не хватит.

— Это ты верно заметил. Ладно. Коли так, бери своих головорезов. Полномочия о коих просишь тоже получишь. Но помни, кому много дано, с того больше и спросится…

— А кому много доверено, с того много и взыщется, — продолжил я цитату из Евангелия от Луки.

— Верно, — покивал император, после чего размашисто перекрестил и немного дрогнувшим голосом сказал.

— Благословляю тебя сын, на подвиг ратный!

Тем же вечером ко мне пришел брат Александр. Наследник престола выглядел немного смущенным, но старался вести себя, как ни в чем не бывало.

— Ты все же уезжаешь? — поинтересовался он.

— Как видишь, ­– оторвался я от бумаг.

— Жаль.

— Мне тоже… ты что-то хотел?

— Нам надобно переговорить…

— Александр Васильевич, — выразительно взглянул я в сторону секретаря. — Пожалуй, на сегодня хватит. Продолжим завтра, если не возражаешь.

— Как будет угодно вашим императорским высочествам, — склонился в придворном поклоне Головнин, после чего попятился к двери, за которой тут же исчез.

— Уф, — с удовольствием вытянувшись, поблагодарил брата. — Спасибо тебе, а то еще немного и эти проклятые бумаги погребли меня под собой.

— Всегда пожалуйста, — усмехнулся цесаревич. — Неужели они так важны, что ты должен заниматься ими лично?

— Увы, но по-другому пока не получается. Если не вникать в каждую мелочь, то и дела не будет. Впрочем, если на них зациклиться случится ровно тоже самое. Куча бумаг и прекрасно заполненных отчетов, при полном отсутствии реальных результатов. Но ты ведь не об этом хотел поговорить?

— Нет, конечно.

— Тогда, я тебя слушаю.

— Костя, ты ведь знаешь, что мы с тобой не только братья, но и друзья.

— Ну, по крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. А что?

— И ты позволишь мне быть с тобой откровенным?

— Какая затянутая увертюра… Переходи уже к первому акту.

— Изволь. Твое назначение главнокомандующим вызвало много толков и далеко не все им довольны.

— Я знаю. Но это на самом деле не важно. Есть только два человека, мнение которых меня интересует.

— Вот как… и кто же это?

— Государь император и его наследник. Скажи, ты тоже недоволен моим назначением?

— Нет, что ты! Я горжусь тобой и твоими победами, но…

— Что же тебя смущает?

— Ты нажил себе слишком много врагов. И я никак не могу понять почему.

— Все просто. Те люди, которые окружают нас, вовсе не заинтересованы в победе России. То есть, они вроде не против, но только если достижение этой цели не станет мешать их сытому и праздному существованию. И если стоящая перед нами цель потребует от них каких-либо усилий или поставит под угрозу благополучие, они предпочтут ему поражение.

— Но почему?

— Да потому что тот же Долгоруков уже генерал и министр. И даже если не справится, а он уже не справляется, максимальным наказанием для него будет служба в Сенате или Государственном совете. Ему не надо ничего делать, у него и так все есть. И таких как он много. В каждом департаменте, в любом министерстве, губернии, присутствии.

— Так вот почему ты выгнал с флота столько адмиралов?

— Именно! Никакой пользы от этих господ нет, только места занимают, при этом так и норовя утопить все в бесконечных совещаниях и заполнении бесчисленных бумаг.

— Что ж, в Морском ведомстве ты — хозяин. Но теперь тебя опасаются и Военном.

— И правильно делают. Ты видел список, который мне прислали из министерства?

— Список?

— Кандидатов на замещение должностей в моем штабе?

— Нет. А кто в нем?

— О! Ты не представляешь, насколько замечательные лица. Сплошь заслуженные генералы.