Вторжение

Из Рязани пешим ходом еще сто двадцать верст по дорогам к Дону. Если форсированным маршем, то есть по 10–12 часов без дневок, должны управиться за 3–4 суток. Местных крестьян на это время должны мобилизовать с подводами. Пусть помогают обеспечивать скорость перемещения.

Там опять на парусно-гребные барки и по течению до самого Азова. Без малого полторы тысячи верст. Но если выдавать по сотне в сутки, это выходит пятнадцать дней. Тяжело, но терпимо. Затем из Азова в Крым, а там куда успеют. В Севастополь или к Альме. А может и в Евпаторию получится зацепить? Ну не помню я точных дат, да еще и эта вечная путаница со старым и новым календарем…

По предварительным расчетам и лучших раскладах должны управиться за три с половиной недели. И это немыслимо быстро для нынешних времен. Так что, если все выгорит, выйдет настоящий «Крымский экспресс».

Но для меня такой срок неприемлем от слова совсем. Так что придется воспользоваться опытом правительственных курьеров, добирающихся из Питера до Севастополя за семь дней непрерывной круглосуточной скачки на перекладных.

Такой марафонский забег требовал железного здоровья (или скорее железной задницы), но все окупалось скоростью. Со мной направилось несколько офицеров и личная охрана из числа особо отличившихся в деле при Бомарзунде морских пехотинцев. Подразделение это совсем новое и появилось при весьма примечательных обстоятельствах.

Дело в том, что на вашего покорного слугу было совершено покушение. Вот честно скажу, чего не ожидал, так это подобного. Нет, про то, что лет через двадцать в стране начнется вакханалия терроризма я знал. Как и про то, что одной из ее жертв станет мой старший брат Сашка. Но вот чтобы сейчас, когда в России кругом тишь да гладь, а император спокойно гуляет по городу без всякой охраны…

Я в тот памятный день тоже решил пройтись по одной из алей Летнего сада. Народу в этот час было совсем немного, отчего не было надобности козырять встречным офицерам и кланяться знакомым дамам. Вслед за мной, как тень следовал один из вестовых, спасенный в свое время мною от суда, Василий Воробьев. Вскоре отплатил мне тем же, прикрыв своим телом от вражеского стрелка. Потом мы несколько раз встречались во время боев на Аландах, так что я вскоре забрал его к себе.

Вообще, нижним чинам посещать такие места не полагается, но в данный момент он сопровождал великого князя, то есть меня и тащил в руках какую-то поклажу. Единственным попавшимся мне на встречу посетителем оказался незнакомый кадет гренадерской роты Дворянского полка [3]. Увидев меня он, как мне показалось, немного растерялся и вместо того, чтобы встать во фронт, как-то съежился и нескладно отдал честь. Я, не желая портить прекрасный день выговором нерадивому кадету, предпочел сделать вид, что не заметил его оплошности и прошел далее.

Как говорится, ничего не предвещало. Под ногами поскрипывала красноватая мелкая посыпка алей, на ветвях беспечно щебетали птицы, как вдруг за спиной отчетливо прозвучал характерный металлический щелчок.

— Ах ты ж, якорь тебе в глотку! — завопил заметивший что-то необычное Воробьев.

Любопытство заставило меня обернуться и как сразу же выяснилось, это спасло мне жизнь. Оказывается нескладный кадет, стоило ему оказаться позади меня, тут же вытащил из-за пазухи пистолет и явно собирался разрядить его в мою спину. Однако услышав матросскую ругань и взглянув мне в глаза, юный злоумышленник запаниковал и взял неверный прицел.

Выпущенная им пуля, всего лишь разорвала мне воротник мундира. Поняв, что его намеренье не осуществилось, негодяй отбросил оружие и кинулся через кусты наутек, петляя при этом как заяц.

— Кто ж в спину-то стреляет! — хотел крикнуть я, но слова застряли в горле и из него вырвался только сдавленный хрип.

Из-за этого Воробьев не стал преследовать кадета, а бросился мне на помощь.

— Что с вами, ваше императорское! — спросил он, и не дождавшись ответа в отчаянии закричал. — Дохтура!

— Тише ты, — наконец прокашлявшись ответил я. — Все нормально…

— Где рана? — не слушал меня матрос, порываясь перевязать вытянутым из кармана довольно чистым платком.

— Ты мне еще, блин, жгут на горло наложи! Все со мной в порядке. Вот только мундир испорчен…

Вскоре к нам присоединился будочник в сером казакине и каске, с алебардой в руке, очевидно, привлеченный звуком выстрела.

— Как же это ваше превосходительство, — запричитал он, не признав меня. — Кто осмелился…

— Ополоумел, деревня? — криво усмехнулся Воробьев. — Великий князь перед тобой!

— Святые угодники! — едва не грохнулся в обморок никак не ожидавший такой подлости от судьбы служивый.

— Знаешь что, братец, — решился я. — Вот тебе целковый, а теперь ступай отсюда подобру-поздорову и помалкивай.

— А начальству сообщить?

— Зачем занятых людей беспокоить? Со мной все хорошо, а злодея уже не найти.

— Так ведь он в форме, — задумался Воробьев

— Наверняка украл где-то. Видел, ни стоять, ни честь отдать толком не умеет. Да и стрелять тоже…

В общем, кое-как уговорил. Идти в дворянский полк, чтобы опознать лиходея и сдать его жандармам мне совершенно не хотелось. Тем более, что даже если тот действительно там учится, наверняка уже сбежал. Лишняя шумиха тоже ни к чему. Папенька у меня человек простой, решит, что надо повременить с отъездом и все тут. А оно мне нужно?

И вот после этого у нас состоялся весьма примечательный разговор. Все началось с того, что одним прекрасным вечером, когда ваш покорный слуга пребывал в благодушном состоянии духа, ко мне явились «двое из ларца», в смысле мои верные вестовые Рогов и Воробьев.

— Что вам? — обратил внимание на торжественное выражение лиц подчиненных.

— Ваше императорское высочество, — тряхнул кудрявой головой Иван. — Дозвольте слово молвить!

— Изволь, братец.

— Мы тут с Васькой поразмыслили, и артельно порешили, что…

— Продолжай, — подбодрил я матроса, заинтригованный длинным вступлением. — Смелее.

— Не управиться нам двоим с вашей охраной! — решительно заявил помалкивавший до сих пор Воробьев. — Воля ваша, а у меня до сей поры, как вспомню этого злодея, ажно в груди холодеет. И ведь он, поганец, не один такой!

— Может и так. Но это все же случайность. Обычно вокруг меня много людей большинство из которых люди военные. Как-нибудь справимся. Впрочем, за заботу спасибо. Кстати, что касается этого происшествия. Ты ведь меня снова спас. За это крест полагается, но раз уж мы решили не поднимать шум, то я награжу тебя по-другому…

— Покорнейше благодарю, только я не за награды стараюсь! Вы, Константин Николаевич первый из благородного звания, кто в нас простых матросах людей видит. И потому мы за вас и в огонь и в воду пойдем. Только прикажите, если надо будет, ко всем чертям в ад спустимся и главного Сатану за хвост приволочем!