Вторжение

— Хорошие новости, Константин Николаевич, — отвлек меня Юшков.

— Лихачев прибыл? — подскочил, обрадовавшись, что, наконец, появилась моя бригада.

— Нет, — немного растерялся адъютант. — Галенко нашелся!

— Какой еще Галенко! — раздраженно спросил я и тут же вспомнил.

— Погоди-ка, ты про командира брандера?!

— Точно. Живой, а ведь мы его уже почти похоронили!

— Говори за себя. Где он?

— В госпитале. Слаб очень…

— А как добрался?

— Матросы на себе вынесли.

— Почему сразу не доложили?

— Нижних чинов и спрашивать не стали, а сам лейтенант без сознания был, утром пришел в себя и первым делом сообщил по инстанции.

— Ну, дела… Поехали к нему. Заодно и посмотрим, как там с госпиталями у нас обстоит.

— Отчет я подготовил, он у вас в папке лежит.

— Вот по пути и прочитаю.

Как скоро выяснилась, ситуация с медициной в Крыму сложилась самая безрадостная. Светлейший князь не интересовался этой темой вообще, пустив все на самотек с соответствующим результатом. Числящиеся при армии военные госпитали могли вместить ровным счетом 2325 человек. Проходящие по морскому ведомству добавляли к этому числу еще 1800 койко-мест. Перевязочного материала при известной экономии должно было хватить на шесть тысяч раненых, носилок же не имелось вовсе…

Следовательно, большая часть раненных останется на поле боя и пополнит собой списки безвозвратных потерь. Как это скажется на моральном состоянии защитников, не хочется даже думать, а потому нужно срочно что-то предпринять при обычном для нынешней ситуации дефиците ресурсов и времени.

Что можно сделать? Для начала найти помещения для новых госпиталей. В принципе подойдут любые присутственные места, вроде городских библиотек, гимназий, а также оставленных обывателями зданий, да хоть того же Дома Благородного собрания (он же дом флагманов и капитанов). Далее кровати. Часть, по крайней мере, я на это надеюсь, пожертвуют местные жители. Остальным, тут уж ничего не попишешь, придется довольствоваться нарами. Которые, к слову, еще нужно сколотить, для чего нужны доски, гвозди и рабочие руки.

Тюфяки опять же у населения, также сгодятся и подвесные матросские койки со старых кораблей и складов морских экипажей. Перевязочные материалы… вместо ваты сейчас используют корпию, которую усердно щипают на своих посиделках дамы высшего света. На какое-то время этого хватит. Что касается бинтов, надо скупить или конфисковать у местных торговцев всю подходящую для этих целей ткань…

Младший персонал вроде санитаров наберем из нестроевых и слабосильных, а сестрами милосердия станут жены и дочери военных. Например, та же Дуняша.

Ну вот опять вспомнил, как говорится, голодной куме и х… хлеб на уме!

К счастью, мы уже приехали и мысль о том, как мило будет выглядеть дочь хозяина в костюме медсестры, испарилась сама собой. Внутри госпиталя было относительно тихо. Выздоравливающие из числа господ офицеров собравшиеся в одной из палат нещадно дымили, резались в карты и, кажется, выпивали. Раненных оказалось относительно немного и главным образом из числа участников давешнего сражения с английским флотом.

— Милейший, не подскажешь, где Голенко? — спросил я у имевшего неосторожность расслабиться щеголеватого фельдшера.

— Ва-ваше превос… сиятель… императорское высочество! — пролепетал тот, разом позабыв про миловидную санитарку, с которой только что любезничал.

— Позвольте мне, — усмехнулся Юшков и взял переговоры на себя. — Говори, скотина, в какой палате лейтенант Голенко? Привезли вчера вечером…

— На втором этаже, ваше благородие! — опомнившись, отрапортовал тот. — Дозвольте я провожу…

Выглядел лейтенант, прямо скажем, не очень. Худой, огромные усы торчат моржовыми клыками, лицо небритое с короткой жесткой щетиной и черными кругами под воспаленными глазами. Но меня узнал, что внушает определенный оптимизм.

— Ваше императорское высочество, — прошептал он, зашевелившись.

— Лежать… смирно! — улыбнувшись, приказал я.

— Слушаюсь.

— Как же ты выбрался?

— Матросам спасибо. Без них пропал бы.

— Выздоравливай Константин Петрович. У нас тут такие дела разворачиваются. Без тебя никак не управиться.

— Постараюсь…

После этого посещение прошло скомкано. Спешно прибывшее начальство принялось суетиться, потом пыталось что-то доложить, но я уже не слушал, предложив обо всех надобностях сообщить письменно через адъютанта.

— Заботьтесь, как следует о пациентах, господа. Война еще не закончилась и чем скорее вы поставите их в строй тем быстрее мы победим.

— Все будет исполнено в точности, ваше высочество! Не желаете ли посетить иных раненых?

— Непременно, но в другой раз. Сейчас, не располагаю временем.

— Очень жаль. Господа офицеры так надеялись…

— Передай их благородиям, — принюхался я к исходившим из палаты запахам, — что пить портвейн в такую рань — изрядная пошлость!

Говоря, что занят, я ничуть не лукавил. Количество проблем во флоте, армии и готовящемся к осаде городе было столько, что иной раз казалось, им не будет конца. Одно цеплялось за другое и, разрастаясь как катящийся под гору снежный ком, они грозили погрести под собой и меня и вверенные моему командованию силы. И если заботы о моряках и Севастополе можно было разделить с Корниловым и другими адмиралами, то дела на сухопутном фронте требовали моего личного участия. Поэтому, сразу после госпиталя, пришлось отправиться к войскам, чтобы убедиться все ли идет по плану?

Увы, как бы мы ни старались, успеть все, что было задумано, у нас не получилось. Задерживались подкрепления, не успевали доставить из Севастополя всю дополнительную артиллерию, так и не возвели все намеченные укрепления…

С другой стороны, сильно подозреваю, что занятые русскими войсками позиции у Альмы сильно отличаются от тех, которые были в известной мне истории. На обеих флангах устроены редуты, между ними на господствующих высотах предполагалось возвести линию более легких люнетов, из которых вполне готова примерно треть, еще столько же находится в стадии строительства, а к остальным даже не приступали.

Недурно устроены и батареи для морских пушек. Беда лишь в том, что большая часть предназначенных для них орудий еще в пути. Что же касается сухопутной артиллерии, тут все гораздо печальней. Командиры и начальники, кажется, не очень-то понимают значение полевой фортификации. В особенности необходимость обустройства надежных укрытий для артиллерийских парков. Иногда мне кажется, что они вовсе не собираются «стоять насмерть» или «драться, не щадя живота», а как раз напротив, рассчитывают, после нескольких залпов сняться с позиций и спасать вверенное им казенное имущество.

Тем не менее, дело двигалось. Удалось полностью расчистить предполье — территорию на «вражеском» берегу, вырубив полностью все насаждения, включая сады и виноградники. Кроме того, разобрали все имеющиеся строения, утащив все что только возможно на свою сторону. Особенно ценным приобретением была древесина. То, что получше, шло на строительство укреплений, остальное использовалось в качестве топлива для приготовления пищи.

Все эти меры, разумеется, не слишком нравились местным татарам. Не обошлось даже без эксцессов, когда хозяева наотрез отказывались выселяться их своих домов, и даже пытались помешать расчистке. Доводы о том, что здесь скоро развернется сражения, а потому оставаться небезопасно, на них совершенно не действовали. Так что нам волей неволей пришлось прибегнуть к силе.