Вторжение

Я машинально кивнула, подтвердив: да, видела… но ведь это библиотека!

Администраторы пожали плечами, не понимая моего удивления: да, библиотека — популярное, посещаемое разными людьми место — поэтому здесь. как нигде, надо держать ухо востро.

А я… я, проглотив слезы и умыв лицо в злополучном туалете, поплелась в общежитие, понимая, что теперь надо урезать себя по новой… чтобы купить хоть какой — нибудь, пригодный для учебы, ноутбук.

Понятно, что теперь отказаться от уборки дома надменной блондинки я не могла.

Так полетели мои дни. Я училась в колледже, подрабатывала на уборках, иногда выбираясь с подружками в ближайшую кофейню поболтать и развеяться Из — за разницы во времени, поговорить с родителями и Юлькой по скайпу удавалось только на выходных: родители, узнав, что я убираю дома, недовольно скривились — мол, меня за океан посылали учиться, а не чужие сортиры мыть; сестра же полностью одобрила моё решение, сказав, что на другой работе — более чистенькой — платить мне будут куда меньше, да и часы сразу же сократятся — иностранным студентам, находящимся в стране по студенческой визе, можно работать всего лишь несколько часов в неделю — а не так, как выходило у меня.

— Не переживай, сестрёнка, и на твоей улице будет праздник, — подмигнула мне Юлька. — Найдешь себе богатого, красивого американца, который станет тебя носить на руках — и уборки эти забудешь как страшный сон.

Я тогда глупая, рассмеялась, попросив сестру не выдумывать.

Если бы я тогда знала, как всё обернётся… наверное, сразу бы домой драпанула.

На плоту, через океан…

Накаркала Юлька.

В тот день всё было как обычно: отдраив кухню и весь первый этаж, я переместилась на третий. чтобы убраться в спальнях и других пустующих комнатах на этом этаже. Хозяйка, кажется, стала мне немного доверять — по крайней мере, уже не ходила за мной по пятам, проверяя каждую мелочь.

Помню, меня в очередной раз удивило, насколько нежилым кажется дом и все эти спальни… Тщательно пропылесосив весь третий этаж, я доделала уборку, сложила все щеточки и флакончики с моющими средствами в ведро и пошла переодеваться в пустую ванную комнату. Переодеваться — сильно сказано, просто сменить шорты и футболку на более приличные джинсы и белую кофточку. Я как раз нагнулась, чтобы вытащить вещи из рюкзака, когда кто-то, одним ударом снёс тяжелую дверь с петель.

Меня подняли в воздух — я даже не успела пикнуть — и кто-то сильный принялся по- звериному обнюхивать мою шею.

Испугавшись, я замерла.

— Прости, — я мужской голос. Меня повернули — и теперь я оказалась прижата спереди к… накаченному мужскому телу.

Его обладатель, буравя меня самыми светлыми глазами, которые я когда — либо видела в своей жизни, мягко мне улыбнулся.

— Здравствуй.

— Здравствуй, — ошалело повторила я.

— А ты когда прилетела? — допытывался мужчина. — Из кого ты рода?… А, черт, тут неудобно разговаривать: Джесси наняла прислугу, девчонка сейчас где — то в доме.

Пойдем на мой этаж, — меня аккуратно спустили с рук затем, чтобы тут же потянуть в сторону лестницы. — Кстати, интересные линзы. Тебе идут.

— Это не линзы, — ответила я.

Парень резко повернулся и замер.

— Что? — мгновенно изменился он в лице.

— Кейн, куда ты тянешь нашу уборщицу? — тягуче — спадким, чересчур приторным голоском, протянула его сестра, появившаяся на лестнице.

— Она местная, Кейн, — натужено рассмеялась блондинка. — Местная. Понимаешь?

— Вообще — то, нет, — с какого-то боку влезла я в странные семейные разборки. — Я не местная, я — русская, а здесь в Америке живу временно, чтобы язык выучить.

Блонди снова рассмеялась — на сей раз уже не выдавливая из себя смех, но всё так же противно.

— Какие они все недалекие…

Внезапно что-то обжигающее прошлось по моему запястью — такое чувство, будто острым ножом полоснули. Вскрикнув от неожиданности, я перевела взгляд на руку, которую по прежнему держал Кейн: так и есть, на запястье непонятно откуда выступила кровь… А парень, потеряв всякий интерес к спору с сестрой склонился над моим окровавленным запястьем, словно принюхиваясь.

Это было странно наблюдать, но для Кейна в этот момент как будто ничего больше в мире не существовало: только рана на моей руке и он.

Что ты делаешь? — повизгивала тем временем сестра парня. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Кейн!.. Кейн, то, что тебе, как принцу дали карт — бланш, это не означает… Кейн! Ты не можешь! Кейн!

А парень тем временем. никак не реагируя на выпады блондинки. продолжал любоваться непонятно откуда взявшейся царапиной на моей руке. Мне показалось, или его светлые глаза в этот момент как — то странно засветились?

Тряхнув головой — освобождаясь таким образом, от наваждения странной семейки, я было хотела выдернуть свою руку из лап парня, как…

Сделав плавное движение, Кейн намертво присосался к моей ране.

И тотчас блондинка истошно закричала — так громко, что в доме на всех этажах зазвенели стекла, а по лестнице, перескакивая ступеньки, к нам неслась их родительница.

Женщина, растеряв разом весь свой аристократический апломб, что-то кричала — на странном — явно не английском — языке… При этом голос её звучал необычайно низко — и от одного звука её голоса делалось невероятно страшно.

— Кейн….сынок, — снова взяв себя в руки, выдохнула, продолжив на английском, хозяйка дома. — Что ты делаешь?

— А ты как думаешь? — отозвался парень, в последний раз лизнув по всей длине тонкий шрам на моем запястье… Шрам? Откуда у меня там шрам… Только недавно лишь рана была.????

Переводя взгляд с хозяйки, на её дочь, а затем уже и на парня, я пыталась поверить в реальность происходящего.

— Мы должны… — начала было хозяйка, но её тут же оборвал парень.

— Нет, — и его это «нет» прозвучало как приказ. Притянув меня совсем близко к себе — так, что я упиралась свободной рукой ему в грудь, парень ласково посмотрел на меня сверху вниз.

Ничего не бойся, — произнес он. — Тебя теперь никто не посмеет обидеть.

— Так же нельзя, Кейн, — возмущенно воскликнула его сестра. — Она аборигенка.

— Она цветок моей жизни.

— И это решил после капель её крови? — фыркнула девушка. — Ты в своем уме?

— Агата… — тихо зашипела на дочь женщина. — Как ты разговариваешь…

Но девушка, отмахнувшись, зло посмотрела на меня.

— Она ведь почти животное, ты это понимаешь? Может, ты и почувствовал её запах… но этого не может быть достаточно! Не может!