Вундеркинд
Шрифт:
– Да уж, - вздохнула Маринка.
– Леша там себя поедом сожрал....
– Да?
– немного оживилась я.
– А чего говорит?
– Говорит, сводил девушку в поход....
– А...
– Хотел, говорит, поближе познакомиться, а теперь без шансов, - хитро прищурившись дополнила Аленка.
– Ты простила бы парня, что ли....
– Да я и не сержусь на него, он-то при чем тут....
– Может, пойдем, а, Насть?
– Еще полчаса, отек спадет, и выйду, - вздохнула я.
Дальнейшие посиделки и прощание прошли скомкано - народ тщетно прятал улыбки, а Леша, кажется, всерьез обвинял себя во всех смертных грехах.
***
– Полгода протянешь?
– деловито спросила Аделаида Григорьевна. Кабинет ее плавал в клубах сизого папиросного дыма.
– Должна, - я плотнее закуталась в старую кофту.
– В отпуске была?
– Побоялась. Отката.
– Тоже да.... Так, Настя Филипповна, собери себя в кучу, я не хочу тебя в дурке навещать!
– Я стараюсь.
– Зубы расцепляться не желали категорически.
– Пока сделаем так - я тебя поставлю на ночные дежурства, всем проще будет.
– Спасибо.
– На здоровье. А вообще - ты дура, Настька! Работала бы на КэГэБе, горя бы не знала.
Я только вздохнула - разговор о моей предполагаемой карьере в КГБ повторялся с удручающей регулярностью....
Терапия помогла - ночные дежурства мало кто любит, но для меня они стали спасением. Я немного пришла в себя, и через месяц стала совершенно ночным существом. Еще через месяц пришел ответ из управы - мое желание работать в попе географии начальство встретило с восторгом. Упомянутую попу я не нашла даже на Гугле, что обнадеживало - обещали, что там население не больше трех тысяч человек, и только через годик соберутся проводить Интернет. Самый большой плюс - удаленность от города и малонаселенность. Второй плюс - такой практики мне нигде не набраться, потому как я врач общей практики и буду одна на все село. Третий плюс - в нашей стране, молодому специалисту, который согласен работать в эдаком Медвежьем углу, полагаются приличные подъемные и вполне приличный оклад, что тоже хорошо.
Аделаида Григорьевна проводила меня напутственным словом в духе: 'Очень рада за тебя, может, нормальным человеком станешь'. Сборы и переезд заняли еще две недели. На календаре было начало апреля, в зеркале вместо меня отражался зашуганый подросток с проблемами в семье.
Меня встречала почти вся администрация поселка Локотки. Как то: председатель с женой, главный бухгалтер, директриса школы и руководитель самодеятельности. Прочие любопытствующие выглядывали из-за заборов, спин и коров. Я натянуто улыбнулась и поздоровались. Мне ответили вразнобой, и тут же начали принимать деятельное участие в моей жизни. Газель разгрузили очень дружно и споро, с любопытством рассматривая мое нехитрое барахло.
– Значит, Анастасия Филипповна, добро пожаловать, - откашлялся председатель.
– Милости просим, как говориться.
– Спасибо, Иван Никитич, - улыбнуться получилось со второй попытки.
– Значит, Анастасия Филипповна, пойдемте, покажу вам, значит, где жить будете. Все как и хотели - и хозяйка одинокая, и не болтливая, и полный пансион, как говориться!
– Пойдемте, - согласилась я и подхватила сумку
с ноутбуком.– Вещи пусть тут постоят, я их потом затащу.
– Знакомьтесь, - Иван Никитич широким жестом обвел неказистый домик и довольно подбоченился. Я кивнула. Дверь входная приоткрылась и во двор вышла худощавая женщина лет так шестидесяти.
– Добрый день, - вежливо сказала я.
– Добрый, добрый, - скептически ответила хозяйка.
– Ну, пойдемте в дом....
Председатель со мной не пошел - сослался на дела. Куча моих пожитков быстро перекочевала с улицы во двор, толпа рассосалась, а мы принялись знакомиться с хозяйкой.
– Врачица, значит, наша новая, - констатировала она. Я кивнула и поежилась.
– Ладно. Меня Марьей зови.
– А отчество?
– Без отчества, - отрезала хозяйка, - и без бабы и тети.
– Поняла. Меня Настя зовут.
– Вот комната твоя будет. Туалет здесь, баня во дворе. Если просто ополоснуться - вон, вроде душа.
– Я оглядывала помещения, кивала и вздыхала.
– Значит, платишь мне четыре тысячи, и лопаешь от пуза в любое время, на что глаз упадет. По дому помогать не надо, тока за собой убирай.
– Договорились. Вот деньги, - я отсчитала деньги и протянула Марье. Она быстро убрала их в карман, но добрее не стала.
– Обедать будешь?
– Чаю попила бы, - подумав, согласилась я.
***
Жизнь вошла в колею, а я вписалась в жизнь деревни Локотки, как будто всегда тут и была. Врач в таком месте, всегда больше, чем просто врач. Это и психолог, и свободные уши, и просто уважаемый человек. Меня через месяц уже называли Настенька Филипповна, чем уж такое имя заслужила - не знаю, вроде никогда особо ласковой не была. Внимательной - да, но раз уж я одна отвечаю за три с половиной тысячи человек, то мне уж сам бог велел быть внимательной к этим людям. С Марьей мы не подружились, но ладили вполне хорошо. Летом народ болеет мало - только своих гипертоников я гоняла нещадно - и с режимом, и с лечением, а в основном - кто-то вывихнул руку, кто-то с трактора неудачно упал да так, что живого места нет, а поди же ты - живой. Пили в деревне все - от мала до велика, в буквальном смысле. Старшеклассники пили наравне с родителями, среди учащихся средних классов пропаганду о вреде курения и алкоголя я вела неустанно, но пока результатов особо было не видно.
Через месяц моего пребывания в Локотках, самые отчаянные женихи и сорвиголовы выяснили, что реакция у меня хорошая, а рука - тяжелая. Про память я вообще молчу. Самым неугомонным прописывала витаминизирование. Витамины В1, 6 и 12 внутримышечно. Прониклись и пользой витаминов, и вредом доводить меня до ручки.
Скорую помощь я тоже успешно заменила - пришлось, конечно, сдавать экзамены и утрясать кучу бумажной волокиты, но я хотя бы стала получать деньги за то, что я вскакиваю посреди ночи и на раздолбанном Москвиче несусь откачивать очередного непутевого....
Поразительно, до какой степени человек может быть счастливым, когда чувствует свою необходимость! И как отступают перед ответственностью болячки и депрессии. Я все это ощутила в полной мере, когда вышла в отпуск. Съездила на неделю, проведала родителей, рассказала про свое житье-бытье, потратила зарплату за четыре месяца на себя, за два месяца - на всяческие подарки, поняла, что в городе зверею, и отправилась домой. Продравшись через снежные заносы, сугробы и переметы, вывалилась в центре села и только принялась вытаскивать свои сумки, как тут же образовалась толпа помощников, галдящих на разные лады.