Вверх тормашками в наоборот-2

Больше она не говорит ничего, уходит, покачивая бёдрами, и Геллан впервые замечает: под широкой рубахой-платьем – оружие. Да и штаны у муйбы неспроста. Она готова к любой неожиданности и может дать отпор. Как и большинство населения Розового. За их добродушием и спокойствием – уверенность. И, наверное, два беглеца не первые, кто покушался на их святыню. Видимо, кому-то удавалось и украсть, но лохматый шар так или иначе возвращался на место – и жизнь текла дальше.

Теперь он мог быть уверен за Ви и Дреда. Здесь они найдут дом и защиту, которые были им нужны.

Прощались тяжело. Ви плакала и махала руками-крыльями, теряя перья. Дред стоял внешне невозмутимый, но по глазам Геллан видел: ему тяжело оставаться.

– Время, брат. Оно пришло, – сказал он Дреду и прикоснулся большим пальцем ко лбу. Вначале к своему, а потом – к его.

Провожать их вышло почти всё поселение. Меданы, галдя и улыбаясь, грузили на возы нехитрые дары: вкусную еду, бочонок с маслом и меховые розовые покрывала – пушистые, с красноватым отливом, необычайно лёгкие.

– Прощайте, – махнула рукой муйба. – Не желаю лёгкого пути. Вы и так знаете, что он у вас непростой. Желаю удачи и горячих сердец.

Фургоны и возы, люди на конях медленно начали удаляться от поселения. Дара без конца оглядывалась. Люди стояли и смотрели им вслед. До тех пор, пока они не скрылись из виду.

Глава 37 Родственные связи

Дара

– Брат? – спросила я Геллана, как только мы отъехали от Розового на приличное расстояние. – Никак не могу понять, кто такой Дред и что он значил для тебя. Всегда он как будто в стороне был. Удивляюсь, что остался с Ви. И вообще.

Геллан не отвечает. Он молчун, когда не желает распространяться на темы, которые, как ему кажется, никого не касаются. В такие моменты я понимаю, что лезу, куда не надо, но из чистого упрямства хочется узнать подробности во что бы то ни стало.

– Мы росли вместе, – он всё же отвечает мне. – Дред был Тенью.

Снова умолкает. Мне это ни о чём не говорит, но я боюсь спрашивать, чтобы не нарушить хрупкую тишину его откровения.

– Мохнатки – древняя раса Зеосса. Когда-то они были сильнее и мудрее людей, но не умели да и не хотели подавлять. Может, поэтому и проиграли, когда дело дошло до вражды. Раньше всё было по-другому. Люди и мохнатки дружили. Часто из этой дружбы вырастало нечто большее. Кровные узы, что связывали куда сильнее, чем родственные. Однажды мы с Дредом вычитали в одной истрёпанной книге легенду о Тени и Солнце – о святой дружбе между человеком и мохнаткой. Человека звали Солнцем, а мохнатку – Тенью. Мы тогда были детьми, но я до сих пор помню клятву, которую мы дали.

Я смотрела на Геллана во все глаза. Сколько тайн хранит бездонный сундук его жизни?

– Значит, ты Солнце?

Вижу, как вспыхивает нежным румянцем его гладкая скула. Это тот редкий случай, когда он повёрнут ко мне здоровой стороной лица. Ему идёт. Он и так хорошенький, а вот это смущение прям зачаровывает. И да, имя Солнце тоже в масть.

– На самом деле я хотел быть Тенью, но Дред сказал, что, во-первых, нужно сделать всё так, как в легенде, иначе нарушим равновесие, и клятва будет ненастоящей, а во-вторых, это имя очень подходит именно мне из-за цвета волос. Сейчас я понимаю, что это чушь, но тогда мы так не думали. Дред больше, чем брат, и всегда оставался настоящей Тенью. Он хранил маму и Милу. Всегда был рядом в опасные моменты. Незримо, в тени. Поэтому его мало кто замечал.

– Тень Солнца?

Геллан кивает.

– Зачем же ты его отпустил? Особенно сейчас, когда его помощь может понадобиться тебе?

Он поворачивает голову и смотрит так, что хочется опустить глаза.

– Потому что сейчас он больше нужен Ви и Фео. Потому что любовь сильнее солнца.

Он ловит моё удивление, да я и не скрываю, что меня будто мешком по башке огрели. Ви и Дред? Никогда не думала и не замечала.

– Это то, что не напоказ, Дара, но оно есть – замечают это другие или нет.

– Лебедь и волк, – бормочу я, пытаясь соединить в мозгах несовместимое. – Почему же он не уберёг своё сокровище?

Опять ляпнула! Откусить болтуна, что ли? У Геллана заостряются скулы, сжимаются губы. Он не сердится, нет. Скорее переживает так, что становится белым, как песок на озере.

– Потому что его не было рядом, когда это случилось. Не всегда мы рядом с теми, кто нуждается в нашей помощи.

Взгляд его проваливается внутрь, становится пустым и горьким. Вот кто меня за язык дёргал, спрашивается?!

– А что касается волка и лебедя – у мохнаток с этим проще. Чем дальше кровь, тем интереснее потомство. Здоровее, ярче по силе и таит много сюрпризов.

Кстати, о сюрпризах. Я вдруг вспоминаю о подарочке, что трясётся в фургоне.

– Ой! – вскрикиваю невольно и, пришпоривая Неваляшку, несусь вперёд. Геллан не отстаёт, но я и не собираюсь прятать «сокровище»: всё равно узнает. И пусть уж это случится сейчас.

«Колбаса» лежит неподвижно. В той же позе. Хотя скрутили юнца так, что вряд ли он мог разные позы принимать. Начинаю судорожно развязывать узлы. Слышу, как раздаются облегчённые вздохи и стоны. Вытягиваю кляп. Зря, наверное, потому что тело начинает шипеть и ругаться.

– Дара!

Ну, да, я в курсе, что сейчас он скажет мне всё, что обо мне думает. Выучила наизусть эту оперно-властную интонацию.

– Лучше залезай и помоги его распутать! – огрызаюсь, чтобы не чувствовать вины. Хотя, в общем-то, моя вина только в том, что я ему не рассказала о скрученном по рукам и ногам воре.

– Ты хочешь сказать, он всё время лежал здесь, пока мы находились в Розовом? – зловеще спрашивает Великий Властитель. Нашёл время для выяснения отношений.

– Я хочу сказать, что надо бы верёвки распутать!

Он прожигает взглядом во мне дыры, я не выдерживаю.

– Да! Он всё время находился здесь, и я ничего тебе не сказала! Впрочем, как и те, кто его упаковал! Я лишь промолчала. Вот!

Геллан легко касается моих рук и отодвигает меня плечом. Колдуны хреновы. Я забываю об этом. Его пальцы касаются узлов, поглаживают их – и верёвки слетают как по мановению волшебной палочки.

Юнец садится. Его шатает. Думаю, ему больно. Ещё бы: проваляться несколько часов связанным. Главное – руки на совесть скрутили. Вон, аж чёрно-багровые синячищи наливаются.

– Что здесь происходит? – просовывает голову Ренн и замирает. Затем, схватив за грудки, выволакивает юнца из фургона. Мы с Гелланом даже пикнуть не успели.

– Ты?! – и столько ярости в маленьком слове, что мне становится по-настоящему страшно. Маг трясёт юнца, как куклу. Непослушное затёкшее тело болтается в его руках, как пустой мешок. Не знаю уж каким образом, но юный вор вздёргивает вверх подбородок и одним движением головы отбрасывает волосы с лица.

–Я! – произносит звонко, насмешливо, и дерзко пялится на Ренна.