Вы хотели войны? Вы ее получите!

* * *

Иван приехал раньше и снова сел на ту же немую скамейку, которая немало видала не находящих себе места людей, видела их отчаяние и надежду, видела радость и мгновения счастья – счастья возвращенной врачами жизни, самого искреннего, другого не бывает... И люди ждали чуда, знака судьбы и чуть-чуть везения. Тут, не скрывая, раскрывались кошельки, пересчитывались одноцветные бумажки, они были не подачкой, не взяткой, а даром для возвращения жизни.

Полянские появились тихо и неожиданно. Время унесло отголоски аплодисментов. И был стылый больничный двор. И не было дочери.

Иван, тут же узнав их среди людской суеты, подошел.

– Здравствуйте.

– Вы – наркоман? – спросил отец, будто жестким хлыстом ударил.

Иван сделал шаг к скрипачу, отец Яны был ниже его на голову, и в этой голове хранились гигабайты нотных знаков. Сказал лицо в лицо:

– Я – промышленный альпинист.

У матери скорбно опустились уголки губ, она сглотнула, может, поняла...

– Яна... здесь?

– Да.

– Зачем вы давали ей наркотики? – глаза ее почернели.

Она затряслась, опустилась на скамейку.

– Да что же вы все мне душу рвете? – Иван отвернулся, чтобы сдержаться, не наговорить непоправимых слов кукушкам-родителям, не схватить за грудки хорохорящегося отца... – Я – а не вы – вытаскивал вашу дочь из этой трясины. А знаете ли, дорогие мамаша и папаша, что пока вы по гастролям разъезжали, ваша Яна два года, да, два года, как подсела на наркотики? В этих вот элитных клубах, для золотой молодежи!

– Да что вы такое говорите? – Олег отшатнулся, посмотрел на жену.

– Знаю, что говорю... Янка была так одинока... Ей очень не хватало вас. Очень не хватало. Была в депрессии... пыталась покончить жизнь самоубийством...

– Откуда вы это все знаете? – простонала, провыла Света, ненавидя этого чужого человека, говорившего страшные, нелепые, жуткие и, в чем теперь не хотелось признаваться, справедливые слова.

– Я пытался вытащить Янку из этого... элитного болота. Я нашел у нее таблетки экстези, выбросил, я приводил к священнику, я увез ее спасать к другу в деревню... А Янка – она сбежала... Не знаю. Чертово зелье оказалось сильнее... Когда я нашел ее в этом чертовом клубе в компании с детьми госпожи Благородовой... – Иван сжал кулаки, судорожно сглотнул, – было уже поздно. Им сунули просто смертельные дозы... Извините, мне тяжело говорить...

* * *

Не попрощавшись, он сел в машину и слился с вечным потоком московских дорог.

А Полянские, временные эмигранты, остались наедине со своим горем...

Последний полет альпиниста

Самое лучшее средство от неизлечимой печали, хандры и призраков усопших, гнездящихся кучками у каждого из нас среди извилин мозга, – это Москва в слепяще яркий, солнечный день. Конечно, с одним условием, что дорогая столица у вас, как на ладони. И чем выше ты поднимешься над ней, размер кошелька тут не играет абсолютно никакой роли, тем более счастлив будешь в эту минуту. Если сможешь...

У Ивана с напарником Васей была, пожалуй, крайняя, смена по помытию окон билдинга на углу пересекающихся Голутвинских переулков. Домыть на подвесной доске большой шваброй последние окна и попытаться стереть из памяти опрометчивый прыжок в чужую жизнь, безумную и короткую, как молния, ушедшую в пучину, страсть, любовь, разочарование, бессмысленную погоню, как за своим хвостом.

* * *

...Напарник Вася, как бог на крыше, догадываясь о сложном настроении командира, страхует сегодня «механизм». Систему эту усовершенствовал Иван, теперь она с лебедками, пультом, позволяющим взлетать вверх и вниз одним нажатием кнопок. Вася лишь по необходимости меняет ведра с раствором, лениво думая, что неплохо было бы и гибкий трубопроводик подвести с нужной консистенцией раствора. Вася обнажил свой неодутловатый, даже, можно сказать, спортивный торс, тут же, разморившись, уселся, прислонившись к вентиляционной шахте. Посидев так некоторое время, встал, глянул вниз. Иван шуровал очередное стекло. Вася зачем-то оглянулся, достал из пакета «для бутербродов» бутылку пива, откупорил по часовой стрелке, отхлебнул, нарушив незыблемое правило «не употреблять на смене».

«Жизнь хорошая штука!» – само собой произнесло его нутро.

* * *

А Иван, зачистив окно на предпоследнем этаже, нажал кнопку пульта и пополз вниз, как паук по выпущенной паутине. Он совсем упустил, что спускается в том самом, присно памятном ряду. Следующее окно как раз и было семьи Полянских, распахнутое настежь, будто чтобы высушить сырое, не засохшее горе. Опускаясь, Иван увидел сидящих спиной к нему родителей Яны. На столе – откупоренная бутылка с яркой этикеткой.

Промелькнуло мимолетное желание «тормознуть», приклеить ухо к стене, но хлебать чужое горе, когда свое девать некуда... Тиснул кнопку, пополз вниз, где его «ждали» еще пара окон.

* * *

А если б Иван притормозил, то услышал многое чего, что лучше б и не слышать.

Полянские пили, не чокаясь, маленьким глотками. Олег наливал, и они тут же пили снова. На столе лежал французский сыр в полиэтиленовой упаковке, так и не тронутый.

– Я в шоке! – Света в который раз схватилась за голову. – Яна – наркоманка!

– Я уверен, что это альпинист дал им наркотики! – глухо произнес Олег. – Этот Ваня... Любители экстрима! Ищут острых ощущений, подсаживаются сами и других вовлекают.

– Олег, ты не прав, – у Светы не было сил даже спорить. – Он приехал за Яной, увидел, что детям плохо, и сам вызвал «Скорую помощь». Это все видели!

Олег саркастически не усмехнулся – скривился.

– Мойщик окон приехал за Яной!

– Уж лучше мойщик окон, чем эта золотая молодежь...

– Света, о чем мы говорим?! Яны – нет!

Он застонал и закрыл лицо руками. У Светы словно тень пробежала по лицу, и тут же безудержно хлынули слезы...

* * *

Самым счастливым в этом здании был, конечно, Вася. У него сегодня была намечена очередная встреча с девушкой из окна, естественно, не из этого чопорного домищи. Познакомился пару месяцев назад, когда работали в Чертаново... Отхлебывая из бутылки пиво, Василий время от времени поглядывал вниз. Родин – мужик шустрый, не успеешь оглянуться, – уже будет наверху и застукает с поличным. А за это получаешь по шее и лишаешься премиальных. Но даже и этот грошовый риск придавал обычному пиву особый вкус.

И вдруг на крыше, как черти из табакерки, появились двое мужиков, в синих спецовках с надписями «мосэнерго», с чемоданчиками в руках. Один из них был ни кто иной, как загримированный и при бороде Холеный, а второй – Эдисон, которому маскироваться в этих местах было ни к чему.

– Не правда ли, коллеги, жизнь – хорошая штука! – жизнерадостно встретил пришельцев Вася. – Особенно это чувствуешь на крыше!

– У вас тут отводку сделали! – не разделяя оптимизма, проворчал Холеный и показал на кабель, к которому была подключена электролебедка. – А вот техника безопасности не соблюдается... Придется приостановить работы!