Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Война дорого обошлась крестьянам: по современным, весьма приблизительным подсчетам, на 100 тыс. убитых комбедовцев и про­чих советских служащих и явно не меньшее число погибших красно­армейцев приходится 1 млн человек расстрелянных повстанцев и «зе­леных»; умерло в тюрьмах, пало от красного террора и в результате уничтожения мирного населения в зоне восстаний примерно 5 млн человек, как раз наиболее активных и самостоятельных, кто мог стать опорой «третьего пути».

Для большевиков ценой победы стало отступление от форсиро­ванного строительства коммунизма к либерализации экономической политики; не случайно партийные публицисты называли НЭП «Брест­ским миром, заключенным с крестьянством». Появление этой альтер­нативы военному коммунизму и было главным результатом крестья­нской войны. Но одновременное «упрощение» социальной структуры (с устранением дворянства, «буржуев», городских слоев, офицерства, казачества) и возрождение в ходе «черного передела» общинного тра­диционализма способствовали — в сочетании с «диктатурой пролета­риата» — совсем другому пути.

Подробнее на эту тему:

Гражданская война в России: «круглый стол» //Отечественная история. 1993. № 3.

Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и Гражданской войне. М., 2001.

Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ. 1918—1922: Документы и материалы. М., 1998. Т. 1.

Голицын В.Л. «Бессмысленный и беспощадный»? Феномен крестьянского бунтар­ства: 1917-1921 гг. М., 2002.

1928 — Соблазн большого скачка

В ночь с 11 на 12 июля 1928 г. в кремлевской квартире Николая Бу­харина состоялась его тайная встреча с уже исключенным из партии Львом Каменевым. Обсуждали невиданно обострившиеся экономи­ческие и общественно-политические проблемы советского режима. В результате срыва хлебозаготовок страна была на грани введения кар­точек. Троцкий со своими сторонниками был выслан в Алма-Ату. Шла последняя крупная внутрипартийная баталия 1920-х годов — борьба с так называемым «правым уклоном». Сталинская программа форсированной индустриализации за счет ограбления деревни через принудительно создаваемые колхозы противостояла бухаринской идее сбалансированного развития индустриального и аграрного секто­ров на базе кооперации индивидуальных крестьянских хозяйств и «врастания» крестьянина в социализм.

Впоследствии Каменев записал основные моменты этого разгово­ра. Бухарин дал свой прогноз развития событий в случае победы ста­линского варианта — как для своих сторонников, так и для партии и страны в целом: «Мы считаем, что линия поведения Сталина ставит под опасность всю Революцию. Мы можем погибнуть вместе с ней. Существующие расхождения между нами и им неизмеримо серьезнее всех тех, какие мы имели в прошлом с вами... Вот уже несколько не­дель, как я не разговариваю со Сталиным. Это — беспринципный инт­риган, ни перед чем не останавливающийся, чтобы удержаться у влас­ти. Он меняет теорию в зависимости от того, кто должен быть удален в настоящий момент... Он сейчас уступил, но чтобы лучше нас заду­шить. Мы это понимаем; он маневрирует с целью изобразить нас ви­новниками раскола...

Что касается его политической линии, то она такая: 1) капитализм рос либо за счет колоний, либо при помощи займов, либо в силу эксплуатации рабочего класса. Колоний у нас нет, займов нам не да­ют, стало быть, наша база: дань с крестьянства... 2) чем больше раз­вивается социализм, тем сильнее крепнет сопротивление... 3) если надо взять дань и сопротивление будет возрастать, нужна твердая власть. Самокритика не должна касаться власти, а лишь исполнителей...

В результате получается полицейский режим. Теперь уже речь идет не о том, чтобы искать козлов отпущения, а решается, действи­тельно, судьба революции. Все может погибнуть от таких теорий... Ночами я думаю иногда: "Имеем ли мы право молчать? Не недостаток ли это мужества? ". Но прихожу к заключению: надо действовать осто­рожно. В пятницу доклад Рыкова. Мы поставим точку над "и". Я дам серию статей в "Правде". Нужно, чтобы партия поняла, куда он ведет ее... И в то же время колебания: следует ли выступать открыто или не следует? Если выступать, он задушит нас по вопросу о расколе. Если не выступать, он задушит нас хитрой шахматной игрой и отыграется на нас, свалив на нас ответственность, если не будет хлеба в октябре». На вопрос Каменева, на что Сталин рассчитывает, чтобы выполнить план по хлебозаготовкам, Бухарин ответил — «на возвращение к чрез­вычайным мерам перед лицом повторяющихся затруднений». И под­вел такой итог беседе: «И это — военный коммунизм и задушение».

В этой записи поразительны: во-первых, абсолютно адекватное понимание Бухариным сталинской партийной и экономической линии и ее последствий, во-вторых, «недостаток мужества», необхо­димого для противостояния «задушению», казалось бы, самого свято­го — революции. Священная корова партийного единства и трусливая боязнь раскола оказываются сильнее, чем перспектива собственной гибели и установления в стране «полицейского режима». Любимец партии «Бухарчик» готов (по крайней мере внутренне, что хорошо видно в каменевской записи) вернуться к «военному коммунизму», который Ленин в начале нэпа назвал «политикой, не отвечающей ин­тересам диктатуры пролетариата». Так что же произошло с партией и страной за эти годы?

Как возник нэп

Конец Гражданской войны стал и концом закрепленных во второй прог­рамме партии (1919 год) военно-коммунистических методов строи­тельства социализма путем тотального пршгудительного огосударствле­ния всего и вся. Кровавая крестьянская война против советской власти в Сибири, Тамбовской и Воронежской губерниях, а затем и Кронштадтское восстание, в ходе которых выдвигались требования перевыборов Советов, свободы слова, печати и союзов, права крестьян свободно хо­зяйствовать, сигнализировали о необходимости смены курса.

Провозглашенная «новая экономическая политика», однако, но­вой была лишь частично. Беспощадное подавление восставших крестьян и матросов должно было наглядно показать, что отступления в политической сфере, в отличие от экономической, не будет. Спустя несколько месяцев после Кронштадта Ленин заявил по поводу церк­ви: «Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколь­ко десятков лет ни о каком сопротивлении они и не смели думать». Практика диктатуры пролетариата показала, что судьбу церкви раз­делило и все общество.

Пойти на уступки большевиков заставила крайне сложная обста­новка в стране. Большевикам пришлось признать, что к экономичес­кому и политическому кризису привела не только война, но и полити­ка «военного коммунизма». «Разорение, нужда, обнищание» — так ха­рактеризовал сложившееся после окончания Гражданской войны положение В.И. Ленин. Действительно, к 1921 г. население России по сравнению с осенью 1917г. сократилось более чем на 10 млн чело­век, а промышленное производство уменьшилось в 7 раз. В полней­шем упадке был транспорт, добыча угля и нефти находилась на уров­не конца XIX в., резко сократились посевные площади, валовая про­дукция сельского хозяйства составляла 67% довоенного уровня. Народ был измучен. К тому же весной и летом 1921 г. в Поволжье разразился страшный голод. Он был спровоцирован не столько силь­ной засухой, сколько тем, что после конфискации излишков продук­ции осенью у крестьян не осталось ни зерна для посевов, ни желания засевать и обрабатывать землю. От голода и болезней погибло почти пять миллионов человек.

На X съезде РКП (б) (Российской коммунистической партии большевиков) провозглашается переход к нэпу, а в качестве первого шага — замена продразверстки продовольственным налогом, который представлял процентное исчисление от урожая. Первоначально тор­говлю образовавшимися в результате этого излишками продуктов предполагалось разрешить только на местах, через аппарат народно­го комиссариата продовольствия и кооперацию. Но нехватка промто­варов, слабость кооперации и свирепствовавший голод заставили большевиков уже в сентябре разрешить свободную торговлю хлебом, т. е. признать ранее начисто отрицавшуюся ими рыночную стихию. Ленин определил новый порядок как «госкапитализм в пролетарском государстве».

Современники — как русские, так и иностранные — понимали пе­реходный характер начинавшегося периода, но по-разному определя­ли направление движения. Одни считали, что большевики, несмотря на утопичность своих социалистических целей, перейдя к нэпу, тем самым открыли дорогу эволюции экономики, а затем и политики к ка­питализму и демократии. Такого мнения придерживались как либералы-«сменовеховцы» (кадетский сборник 1921 г. «Смена вех»), так и меньшевики и эсеры. По-другому смотрели на нэп партийные теоре­тики в лице Ленина, Троцкого, Преображенского. Сначала они трак­товали его как временное тактическое отступление, но с осени 1921 г. стали переходить к пониманию нэпа как своеобразного «окружного» пути к социализму — через сосуществование социалистического и буржуазного укладов и постепенное вытеснение первым второго, за­логом чего было сохранение «командных высот» в политике, эконо­мике и идеологии в руках большевиков. Часть большевистской пар­тии и вовсе не приняла нэп, сочтя его «экономическим Брестом» и ка­питуляцией.