Выбор завоевателя

— Мы решили, что это уж слишком рискованная игра. — Фейлан попытался проглотить возникший в горле тугой комок. Мелинда оказалась на Доркасе в начале наступления джирриш. — Когда мы улетали, там не было ни одного боевого корабля, и никто не мог гарантировать, что за время нашего отсутствия такой корабль там появится. К тому же у нас оставалось мало топлива, и если бы мы повернули на Доркас, то до Эдо уж точно не добрались бы.

— Хорошо, что вы туда не полетели, — спокойно сказала Пембертон. — На Доркасе вы не нашли бы ничего, кроме джирриш и их военных кораблей.

— Да, — пробормотал Фейлан. Лицо Мелинды стояло у него перед глазами. — И правда, повезло.

Они достигли прохода, и Уильямс вошел первым. Фейлан последовал за ним. Грудь заболела при воспоминании о том, как спровоцированные им тюремщики пустили в ход магниты смирительного комбинезона. И он, лежа на животе, воспользовался этим, чтобы подобрать осколок кремня.

Этот осколок кремня Фейлан успешно пронес в свою камеру… Но его обнаружили джирриш несколько часов спустя. Коммандер до сих пор не знал, как это им удалось.

— Возможно, это предупреждение посторонним, чтобы не совались, — сказал Фейлан. — Может, предупреждение другим джирриш. Ведь на пирамиде могут быть тайные знаки, которые мы, люди, пока не смогли разглядеть.

— Возможно, — сказала Пембертон. — Что еще?

Фейлан поморщился. Дурацкие догадки…

— Или эта форма сугубо функциональна, — произнес он. — Может, эти пирамиды — электронные устройства. Или оружие.

— И какое же? — спросила Пембертон.

Фейлан посмотрел на Уильямса. Похоже, инженер пропустил эту часть разговора.

— Пусть это прозвучит дико, но я некоторое время думал, не компонент ли это джирришского аналога «Цирцеи».

— Почему вы думаете, что это звучит дико?

— Потому что я знаю теперь, что тут была всего лишь база джирриш, а не колония, — ответил Фейлан. — Не было смысла тащить сюда для ее защиты кучу оружия. Также потому, что они не использовали это экзотическое оружие против наших «Мокасиновых змей», и потому, что они снялись и удрали, не дожидаясь прибытия сил миротворцев. Наконец, они не использовали ничего подобного «Цирцее» против войск Содружества.

— Ясно, — ответила Пембертон. — Вы знаете, что каждый экспедиционный корпус джирриш строит по крайней мере четыре такие пирамиды вокруг своих плацдармов?

Фейлан нахмурился.

— Нет, я не знал, — медленно проговорил он. — Такие же пирамиды?

— По результатам разведки — такие же, — ответила полковник. — Больше сказать о них ничего не можем.

Фейлан погладил сетку ограды.

— А не могут ли пирамиды быть какими-нибудь культовыми сооружениями? — предположил он. — Вроде храмов или капищ?

— Возможно, — кивнула полковник. — Вы не замечали, чтобы джирриш поклонялись этим пирамидам или медитировали возле них?

Фейлан порылся в памяти.

— Насколько я помню, никогда не видел их поблизости от пирамид, — проговорил он. — За исключением охраны в куполах, конечно.

— Понятно, — хмыкнула Пембертон. — Ладно, подумайте. Может, что-нибудь придет вам в голову.

— Возможно, — сказал Фейлан. — Вы ведь психолог, разве не так?

Она еле заметно улыбнулась. Это была первая улыбка, которую он увидел на ее лице.

— Точнее, аналитик-когнитивист, — поправила она. — Моя специальность — извлечение информации из травмированной или сопротивляющейся психики.

— А под какую категорию подпадает моя психика?

Она пожала плечами:

— Так ли это важно? Я здесь для того, чтобы помочь вам собрать все, что вы сможете увидеть или услышать и что способно пригодиться нам в борьбе против джирриш. — Она склонила голову набок. — Мое участие в экспедиции вам неприятно?

Фейлан отрицательно покачал головой:

— Мелинда проходила курс по психологии, когда училась в медицинском. — Он снова ощутил комок в горле, вспомнив об опасности, грозившей сейчас его сестре. — Целые каникулы она практиковалась на мне и моем брате. Мы оба чуть не свихнулись.

— Вы беспокоитесь о ней? — спокойно спросила Пембертон.

Фейлан окинул взглядом чуждый ландшафт за оградой.

— Я просил, чтобы меня зачислили в любое подразделение, направляющееся на Доркас, — произнес он. — Вместо этого меня заслали сюда.

— Я уверена, что у адмирала Радзински были на то свои причины, — сказала Пембертон. — Наверняка тут есть нечто крайне важное, чего никто, кроме вас, не увидит.

— Да, — сказал Фейлан. — Может быть.

Он вдохнул остро пахнущий воздух и повернулся лицом к обоим спутникам:

— Если вы настроены тут что-нибудь найти, то нечего нам стоять и попусту болтать языками. Вернемся-ка на базу.

* * *

Остаток дня он провел в бывшем лагере джирриш, следя за тем, как группа Уильямса изучает керамические стены, или просто бродил по зданиям или снаружи, осматриваясь и вспоминая. Когда наступила ночь, он вернулся на корабль, пару часов делился своими мыслями и впечатлениями с диктофоном, а потом лег на койку и уснул.

Следующий день он провел на койке в своей бывшей камере. Глядя через стеклянную стену, описывал трем техникам различные предметы джирришского оборудования, которые были расставлены вокруг стеклянного цилиндра, когда в нем находился пленник. По предложению Пембертон Фейлан провел там и ночь — еще одну ночь без кошмаров, которых он ожидал. Да, без кошмаров. Но с раздумьями в тихие предутренние часы. К тому времени, когда лагерь начал оживать, Фейлан пришел к весьма неприятному выводу.

— Доброе утро, коммандер, — приветствовала Пембертон, когда он вошел в аналитический отсек исследовательского корабля. — Как спалось?

— Не так уж и плохо. Можно поговорить с вами с глазу на глаз, полковник?

— Конечно. — Она махнула рукой на дверь в маленький соседний отсек. — Идемте.

Он подождал, пока закроется дверь.

— Я бы хотел узнать, полковник, что я на самом деле тут делаю, — произнес он. — Скажите правду.

— Правду? — нахмурилась она. — Я думала, адмирал Радзински еще на Эдо вам ее открыл.

— Он назвал мне официальную причину, — ответил Фейлан. — А меня интересует истинная.

Она задумчиво рассматривала его лицо.