Выбор

В крутых цехах

темно бастуют тигли.

Над министерством

флаг повис расслабленно.

Бастуют почтальоны,

и притихли

в подвалах почт любовные послания.

М е т р о бастует,

сжавшись недоверчиво.

На тротуарах мусора — навалом!

Бастует солнце.

Д о ж д ь

заладил с вечера —

перемывает косточки бульварам.

Л е ж а т листовок слипшиеся патлы..

...Работает особая полиция.

Работают кафе, кинотеатры,

бармены,

проститутки

и политики.

Париж

В О Ю Ю Т НАЖ1ИСИ

Л здесь вовсю воюют надписи!

Разборчивые.

Ключевые.

47

Категоричные до наглост

Короткие,

к а к очевидность...

С плаката сытого, лощеного

нахмуренная личность глянула.

В нее листовка,

к а к пощечина

( а ж брызги разлетелись!),

вляпана!..

А эту надпись

нынче ночью

сдирали, будто к о ж у —

з а ж и в о !

Сдирали т а к ,

что даже ноготь

остался —

в ш т у к а т у р к у всаженный

А этот лозунг взяли подкупом,

и он сползает со стены...

Война идет!

Я пахну порохом

неслышной буквенной войны.

Париж

Х И П П И

М ы —

хиппи.

Не путайте с «хеппн».

Не путайте с нищими.

Денег не суйте...

Не спят полицейские кепи

в заботах о нашем рассудке.

Ничьи мы.

Не ваши,

не наши.

Ничьи мы.

К а к мокрые ветры.

11рически —

^ по виду монашьи.

Но мы не монахи!

в

Хотите —

проверьте.

•18

Ничьи мы.

К а к пыль на дороге.

К а к шорох прибоя,

картавы.

Нас (греют девчонки-дотрогн,

покорные,

будто гитары.

Потейте! Бумагу марайте.

За теплое горло берите знакомо.

Плевать нам

на ваши морали!

Продажные

ваши з а к о н ы !

Плевать нам

на то, что встречаете бранно

На то, что шагаете мимо.

И если вы — мир,

то тогда мы —

приправа

для этого пресного

мира!..

М ы , к а к в драгоценностях,—

в росах.

М ы молимся водкам

и травам.

Босые —

средь ваших «роллс-ройсов».

Назло вам.

На смех вам.

На страх вам.

Сдавила бетонная бездна.

Асфальт отутюженный высох...

Мы — вызов.

А может быть,—

бегство.

А может быть, сразу —

и бегство.

И вызов.

Монреаль

49

* * *

К о м у принадлежу?

Принадлежу

тому, что преходяще

и бесценно.

И цифрам вычислительного центра,

и весело орущему с т р и ж у .

Принадлежу закату и заре.

Березе,

ниспадающей в Онегу.

Принадлежу

медлительному снегу,

рожденному в полночном фонаре.

Д о р о ж н ы м разговорам по душам.

Гостиницам величественно душным.

Богам

поверженным.

Богам

грядущим.

Редакторским цветным карандашам.

То званый,

то не н у ж н ы й , как нагар,

принадлежу

удачам и уроиам.

Аэродромам.

И пустым перронам.

Д р у з ь я м .

И в меру вежливым врагам.

Ж и в у .

Умею.

Знаю.

И могу.

Терплю.

Вникаю

Верю и не верю.

И все-таки

принадлежу мгновенью,

когда мне дочка говорит:

«Агу...»

Принадлежу

предчувствию вины.

Ветрам

над непокрытой головою.

50

О к о п а м ,

захлебнувшимся травою.

И обелискам завтрашней войны.

Еше принадлежу

воде в горсти.

Д н ю .

рыжему от солнечных проталин,

который так талантлив, так бездарен

и так высок;

что мне

не дорасти...

В квадратик телевизора г л я ж у .

Принадлежу и твистам и присядкам.

Принадлежу

законам и присягам.

А значит, и себе

принадлежу.

Г О Л О Д

Кайсыну Кулиеву

Метелью ошарашен город.

Д о м а —

в сугробах,

будто в мыле...

Я голодаю.

Это —

голод

на то, что происходит в мире.

М и р

кажется большим и ушлым.

А мне его сенсаций мало!

И для меня газета утром —

как героин

.ми наркомана.

Я голодаю,

голодаю,

барахтаюсь в журнальной снеди.

Спешу.

Внимаю клокотанью

событий

на моей планете.

51

От войн

до сбора земляники,

от спорта

до проблем жилищных.

Д у р м а н н ы й запах

новой книги

мне слаще

запаха шашлычных.

Не понимаю.

Понимаю.

Приветствую.

И о с у ж д а ю .

Смиряюсь.

Голову ломаю.

И голодаю,

голодаю.

То важным занят,

то — мурою.

Д ы ш у .

Найти себя пытаюсь.

И голодаю.

И порою

пустыми слухами питаюсь.

Вот возмутился,

поперхнулся...

Но если д а ж е в снах витаю,

мне снится, будто я проснулся

и голодаю,

голодаю.

П А Л А Н Г А

А. Малдонису

«Палау к»

значит

«подожди».