Выбор

Краем глаза улавливаю, что Рэн почти насильно волочит за собой Картера, после чего компания парней скрывается за поворотом, а я перевожу взгляд на Эйдена.

— Ты… мог бы пойти со мной.

— Куда?

— В лабораторию. Мне действительно нужно доделать работу и написать отчёт, а вечером…

— На работу, я уже понял.

— Да, — вздохнув, киваю я. — На работу. Хотя бы так, если ты, конечно, не изменил планы или не передумал.

Уголки губ парня тянутся вверх.

— Хорошо.

— Тогда… увидимся после обеда? — предлагаю я.

— Ты не идёшь?

— Я должна кое-что доделать.

— Ты снова ищешь предлог, чтобы уйти?

— Боже, нет… — тараторю я, но снова лгу. — Ладно, просто я думаю, что сейчас это не лучшее место, где нам нужно быть втроём.

— Мы не будем втроём.

— Ты сидишь с Картером за одним столом, а я в другой стороне.

— Ты не будешь ограничивать себя, Эмма. Это глупо.

— Мы можем взять с собой. Соединим два полезных мероприятия.

— Но с условием, что завтра ты будешь обедать там, где обедала всегда.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но я не хотела бы идти туда сегодня. Мы можем взять кофе в старбаксе.

Эйден качает головой и поверженного выдыхает, из-за чего на моих губах расплывается довольная улыбка.

— Ладно.

— Я люблю мокко, а ты?

— Ты не сможешь заговорить меня, — улыбается он.

Вполне невинно хлопаю глазами и сдержанно улыбаюсь в ответ.

— Я просто поинтересовалась.

— Нет, ты хотела отвлечь меня, но если я не увижу тебя завтра за столом, то найду и приведу за руку.

— Придём под ручку, как друзья?

Взгляд Эйдена стекленеет. Его глаза темнеют ещё больше, из-за чего переминаюсь с ноги на ногу, как школьница пятнадцати лет. Мы оба чувствуем, как легко наэлектролизовался и сжался воздух в коридоре. Кажется, что кожу начинает пощипывать.

— Мы никогда не будем друзьями, Эмма.

Проглатываю ком в горле и быстро киваю головой. Я похожа на китайского болванчика, кроме того, не могу устоять на месте, что впервые в жизни. Кажется, что каблуки вдруг превратились в тонюсенькие иголки.

— Я точно тебя нервирую, — смеётся Эйден.

— Ты просто ужасен, — выдыхаю, прикладывая ладони к щекам. — Ты не можешь так делать.

— Что, например?

— Говорить, что мы не можем быть друзьями.

— Я всего лишь говорю правду. Хочешь, конечно, можешь верить, но я не целую друзей и не имею к ним неких чувств.

— Я очень хочу кофе, — сообщаю я, желая добавить, что туда можно плеснуть каплю водки, виски или чего-то, что поможет расслабиться.

— Нет, ты снова хочешь сбежать, — улыбается Эйден, шагая в одну ногу со мной.

— Я должна доделать проект и не выспалась сегодня.

— И ещё ты хочешь сбежать.

— Боже, пожалуйста, прекрати, — шепчу я, краснея ещё больше.

Сворачиваю за угол, когда ладонь Эйдена ловит запястье и останавливает. Только благодаря тяжелому дыханию понимаю, как быстро шла. Или я бежала? Тогда, от кого? От себя или от него? Скорей всего, от правды. Некоторые девушки поглядывают в нашу сторону, и я чувствую флюиды женской зависти, когда Эйден нависает надо мной. Прошу мозг собраться в кучу, как и самоконтроль, но оба они уже давно меня не слышат. Аромат парфюма дурманит разум, и единственное, что я могу — расплыться лужицой перед его ногами.

Ладонь Эйдена ложится на щеку, а его глубоко карие глаза смотрят в мои.

— Ты должна доделать проект, помнишь? — улыбается он.

Под забвением киваю головой и стараюсь дышать ровно, либо начать дышать, потому что, кажется, я перестала это делать. Веки тяжелеют и закрываются. Сознание и тело желает одного. Но я не получаю желаемое. Губы Эйдена касаются макушки.

— Как на счёт дойти до кофейни, подруга?

Пихаю его локтем, из-за чего парень начинает смеяться.

— Я больше тебе не доверяю, — ворчу я, спешно следуя вперёд.

— Я говорил это ещё с первого дня знакомства.

— Я думала, что ты шутил.

— В каждой шутке есть доля правды. Ты бесповоротно влюбилась в меня, Эмма.

— Ну, и что?

— Ничего, — посмеивается Эйден.

Я стараюсь избегать его взгляда всеми возможными способами. В пути до кофейни это делать не так уж и трудно, но, когда мы заходим внутрь, становится труднее. Я ежесекундно чувствую его взгляд на себе, но боюсь посмотреть в ответ, настолько жалко выгляжу, потому что буквально призналась ему. Не в открытой форме, но моё: «Ну, и что?», говорит само за себя. И теперь, сдав себя с потрохами, не знаю, желаю ли забрать слова обратно или оставить всё, как есть. Где сейчас та уверенность, которая была в коридоре?

Лишь чудом мне удаётся не встречаться с ним взглядом. Мы возвращаемся в университет, и ненароком, мне удаётся уловить озорной блеск в глазах Эйдена. Я не придаю этому значение, потому что каждую секунду радуюсь, что он не продолжает издевательства. Открываю лабораторию ключом, который вручил мне профессор утром, и бросаю сумку на стул. Мой дневник остался на том же месте, где был оставлен. Но он открыт, а я всегда его закрываю во избежание непредвиденных обстоятельств, вроде капель или того, что колба вовсе плюхнется, испортив абсолютно все труды. Всё становится на свои места, когда нахожу вкладыш со словами: «Спасибо, я два дня мучился».

— Шон, — бурчу себе под нос.

Эйден занимает стул с другой стороны стола и складывает руки на спинке.

— Шон? — спрашивает он.

— Списал и не закрыл, — объясняю я. — Миллион раз говорила, чтобы закрывал обложку.

— Кто ещё учится с тобой?

— Только он. Алестер и Вики на экономическом, Фил на социологии.

— Ты никогда не хотела поменять специальность?

— Нет, мне нравится.

— Это же скучно.

Выгибаю бровь, встречаясь с глазами Эйдена впервые за всё то время после произошедшего в коридоре.

— А на связях с общественностью весело?

— Немного, — улыбается он.

— Наука никогда не бывает скучной, — кусаю пончик и делаю глоток кофе, который обжигает горло.

Эйден строит скучающую гримасу и фыркает, на что я улыбаюсь. Мне нравится, что мы разные, потому что появляется стимул и желание показать, как сильно он заблуждается.

— Поможешь? — спрашиваю я.

— Если нужно считать, то я пас.

— Нет, просто записывать.

— Хорошо, а ты не должна облачиться в белый халат, маску, перчатки?