Выбор

— Согласна.

— Они приедут через час. Потребуется три часа, чтобы всё это убрать.

— У нас есть время убраться у Шона и что-то найти.

— Прачечная за углом.

— Ещё один плюс, — немного улыбаюсь я. — Не придётся ходить далеко.

Алестер выдыхает и проходится пятерней по кудряшкам.

— У нас наконец-то есть дом.

Отвечаю ему улыбкой и обнимаю, получая взаимность. Тот покой и безопасность, что всегда окружали, когда рядом есть Алестер, вновь ложатся на плечи. Даже если рухнет мир, мы останемся друг у друга. Я могла бы сказать, что это взаимовыгода, но совру, это даже больше, чем дружба. Имея живых родителей, мы остаёмся самыми родными и близкими друг другу людьми.

Последующее время тратим на сборы у Шона, который с печалью смотрит на наши чемоданы. Он привык к нашей компании, в то время как лицо его соседа сияет блаженством. Он наконец-то рад получить своё: мы съезжаем. Не знаю, что именно его так смущало и раздражало. Ни я, ни Алестер особо не находились в квартире. Если я не была на смене, то проводила время в университете или с Эйденом, Алестер брал больше смен и чаще всего пропадал на работе. Обычно мы приходили и ложились спать.

Их квартира довольно просторная и уютная, но мы не можем висеть на шее и пользоваться добротой Шона вечно. Он, конечно, сколько угодно может говорить, что с нами веселее, но рано или поздно мы должны были найти что-то для себя. Мне пришлось жить с тремя парнями. Изначально, это казалось чем-то глупым, но на деле вышло иначе. Приятно, когда уважают твоё личное пространство. Наверно, так не везде, но Алестер и Шон одни из тех, с кем комфортно и спокойно. Чаще всего, люди жалуются на жизнь, видя в ней только плохое, но я стараюсь видеть только светлое. У меня есть друзья — это и есть лучик, который согревает. Я знаю, что не останусь одна. Они всегда рядом, и я уверена, что отвечу тем же, если кто-то из них попадёт в подобную ситуацию. Даже если придётся тесниться в каморке, я, не размышляя, пущу на порог каждого. Вовсе неважно, каким было начало, важно только то, каким будет конец.

Нам не удаётся найти шкаф, но мы находим диван, а он важнее. И на этот раз, удача на нашей стороне, потому что его готовы привезти вечером. Остаётся только найти матрас и мелочи для ремонта. Алестер готов жить в голых стенах, но не с теми обоями, что сейчас есть в квартире. Его мнение разделяю я. Сегодня нас ждёт ремонт, либо его начало. Кроме того, нам требуется машина, которой нет ни у меня, ни у Алестера, ни у Шона. Вики и Фил тоже передвигаются пешком. Вероятно, нам понадобится что-то больше, чем легковой автомобиль, учитывая матрас, который предстоит купить, банки с краской и мелочи для жизни, которые лишь кажутся мелочами, а на самом деле набьют целый фургон. Остаётся только заказать грузовик, как такси.

Алестер переводит взгляд с заполненной тележки на меня.

— Эм…

— Что? — отзываюсь я, не понимая выражение лица, которое кажется хмурым, но загадочным.

— Я знаю, тебе не понравится.

— Нам не хватит денег?

— Нет, хватит. Нам нужна помощь.

— Для чего? Мы не покрасим всё сами?

Шон поджимает губы, словно пытается сдерживать улыбку. Он как будто понимает намёки. И когда нахожу взгляд Алестера, кажется, тоже их понимаю.

— Ты хочешь, чтобы я позвонила Эйдену, — парирую я.

— Да, иначе ещё мы будем тратить деньги на такси. Нам не хватит одной машины. Мы все не влезем, и вряд ли кто-то согласится взять нас с тем, что перепачкает салон.

— И ты решил, что он не будет против? Думаю, нам гораздо дешевле оплатить такси и потом дать на химчистку. Мы и за пять лет не расплатимся за машину Эйдена.

— У него огромный багажник, туда влезет больше половины.

— А если что-то разольется?

— Он простит тебе многое, — улыбается Алестер.

— Пожалуйста, давай воспользуемся такси? — прошу я. — Я… не хочу этого делать.

— Когда всё хорошо, ты позволяешь ему быть рядом, но как только случается какое-то дерьмо, ты держишь его в стороне. Получается, он с тобой только в ясные дни.

— Он уже познакомился с моим папулей, — напоминаю я.

— И он не ушёл, — настаивает Алестер. — Почему ты боишься попросить у него помощи? Чем ты спугнешь?

— Я не хочу, чтобы он думал, что им пользуются!

— Он вправе отказать. Ты можешь спросить, есть ли у него возможность помочь, а не требовать помощи.

— Он прав, — соглашается Шон.

— И ты туда же, — вздохнув, хмыкаю я.

Шон пожимает плечами.

— Это нормально, Эм.

— Но мы должны были сделать это заранее!

— Да, должны, — кивает Алестер. — Так получилось. Просто попробуй, если он занят, то никто не будет обижаться или требовать.

Достаю телефон и не спеша нахожу в контактах номер Эйдена. Я всё ещё боюсь позвонить ему, попросив помощи, но не могу отрицать, что Алестер тоже прав. Такси увеличит расходы, а мы контролируем каждый доллар. В помещении становится невыносимо душно. Чувствую, как по затылку сбегает капелька пота, когда прикладываю телефон к уху и слушаю гудки. Я никогда не просила помощи у посторонних. Жак прав, я настолько мягкая, что мной можно играть, как с пластилином, делая фигурки. Я боюсь ранить чувства других, позволяя делать это с собой. Я боюсь, что отвлеку его или что-то ещё, но уже поздно. В динамике раздаётся голос Эйдена.

— Эмма? — с толикой удивления, спрашивает он, из-за чего мурашки бегут по коже.

Переглядываюсь между Алестером и Шоном, которые убедили меня это сделать и прочищаю горло.

— Ты занят?

— Уже нет.

— Правда, если ты занят, так и скажи.

— Эмма, я не занят, — довольно уверенно сообщает Эйден.

— Ты можешь помочь нам?

— С чем?

— Отвезти покупки в квартиру.

— Где вы?

— В магазине, я отправлю адрес сообщением.

— Хорошо, дождитесь на парковке.

— Спасибо, — выдыхаю я, сбрасывая вызов.

Прикладываю ладонь ко лбу и закрываю глаза.

Кажется, у меня жар, который готов свалить с ног слона. На мне можно жарить яичницу или стейки. Я не понимаю, почему считаю это наглостью. Меня воспитали такой. Я не могу перестроить себя. Мне вбивали в голову, что помощи будет просить только слабый, тот, кто не способен справиться с трудностями. Я не знаю, как перестроить себя; как воспитать в себе стержень. Иногда он появляется, что говорит о его наличии, но чаще всего прячется где-то глубоко внутри. Из меня никогда не выйдет хороший командир или управляющий. Я буду проявлять жалость, а как говорил Жак и Алестер, это обернётся тем, что моей добротой начнут пользоваться, повесив на шею ноги.

— По шкале от нуля до ста, насколько было тяжело? — улыбается Шон.

— На двести!

— Ты слишком мягкая.

— Спасибо, что напомнил. Я уже слышала.

— Да ладно, Эм, это вовсе не плохо, но иногда нужно быть тверже.

— Просто давайте пройдём на кассу и расплатимся. Эйден будет ждать на парковке.

Алестер и Шон одновременно кивают и тащат меня за собой, но не в сторону касс, а в другую.

— Матрас, — напоминает Алестер, отвечая на мой немой вопрос.

— Ох, ладно, я совершенно про него забыла.

— Конечно, стоит тебе услышать его голос или увидеть, у тебя отключаются мозги, — посмеивается он, его настроение поддерживает Шон.

— Прекрати, — жалостливо протягиваю я.

Алестер обращает глаза, которые светятся весельем, к Шону и играет бровями.

— Я же говорил. Она абсолютно безнадёжна.

— Я вижу, — посмеиваясь, соглашается Шон.

Расталкиваю их в стороны и ускоряю шаг, попутно отправляя сообщение Эйдену. Будет ещё хуже, если они продолжат при нём, но тогда я совершу убийство этой же ночью.