Выборный
Шрифт:
– К нам, куда же. Посмотришь, как твой друг разворачивается.
– Он мне не друг,- отрезал Виктор и завел мотор.
– А хороша,- вдруг отозвался Белов, когда "Москвич" вырулил со двора,повезло тебе.
– Со стороны, может, и так, - не оборачиваясь, сказал Виктор.
– Да я о дочери. Старшенькой. Надо будет с ней поговорить.
– Вы хоть девочку-то не трогайте,- огрызнулся Виктор.
– Отчего же? Она у тебя умная, все поймет...
– Что - все?
– Сам знаешь, что. Художества ваши с Лаптевым.
Виктор, не сбавляя газу, открыл
– Печет?
– посочувствовал Василий и, не дожидаясь ответа, загнусавил: "Будут внуки потом. Все опять повторится сначала..."
– Ты хоть не пой, а?- попросил Кочергин.- И так на душе гадко...
– Соображаешь,- сказал Василий Андреевич другим тоном.- Это хорошо, что сам соображаешь. И что сразу поехал со мной - тоже хорошо. Но это еще не все.
– Ясно, - коротко бросил Виктор.
Молчали до самых кладбищенских ворот.
...Знакомая и всегда волнующая картина стройки: натужный рев бульдозеров, раздирающих красно-бурую, в прожилках и белых проблесках камней землю; грузовики, теснящиеся в очередь к экскаватору; сдавленное прерывистое шипение автогена; веселая перебранка электриков, навешивающих кабели временного электроснабжения... Знакомая картина; но Виктор, побелев, подхватил обрезок ржавой трубы и кинулся прямо на нож бульдозера.
– Ты что, очумел, такой-сякой разэтакий?
– вылетел из кабины бульдозерист и, размахивая пудовыми, черными от нигрола кулачищами, бросился к Виктору. Соседняя машина, харкнув соляровым дымом, тоже остановилась; замер с поднятым ковшом экскаватор...
К счастью, свой, из СУ-5 бульдозерист сразу признал Кочергина; поэтому, когда Виктор, отбросив свою трубу, вцепился в промасленную робу и заорал нечто нечленораздельное, Саня не пришиб его, а спросил скорее даже испуганно:
– Ты что, Михалыч, жизнь надоела?
Кочергин еще раз потряс здоровенного Саню за грудки и наконец выкрикнул разборчиво:
– Ты что же это делаешь?
– А че делаю-то?
– раскрыл рот Саня.- Ну во вторую вышел, так попросили же...
– Кто же тебе велел тут грести?
– Прораб, - высвобождаясь, неуверенно пробасил Саня.
– Тащи его сюда,- приказал Кочергин и прибавил такое, что услышь это Воднюк - не миновать бы Виктору товарищеского суда.
– Да ведь уехал он...
Все моторы заглохли, а строители собрались вокруг Виктора.
Кочергин несколько раз порывался что-то сказать, но только рубанул воздух рукой и, сев на ближайшую вывороченную плиту, жестом попросил спичку.
– Что случилось, Виктор Михалыч,- спросил дядя Коля, поднося огонек. Не там начали, что ли?
Виктор молча кивнул и выпустил длинную струю табачного дыма. Строители загалдели, честя вдоль и поперек и прораба, и все прочее начальство, президентов отдельных стран и дальнюю родню своих близких родственников.
– Лаптев давно уехал?
– спросил Виктор и на всякий случай пояснил: -Такой кругленький,
– Да вот только что!
– С прорабом нашим!
– Он и воткнул, чтобы работать начинали!
– Обещал сверхурочные по своей ведомости накинуть.
– И нас,- отозвались электрики,- уговорил во вторую смену остаться свет ставить... Чтоб им виднее...
Виктор несколько раз кивнул, уясняя картину. Затем затоптал окурок и выпрямился:
– Ясно. Значит, так. Сегодняшний день... Сегодняшний день вам запишется, хотя вы начали без моей - поняли?
– без моей команды... А дальше... Вот что. Всю технику - вон туда, под стену, и чтобы без моей команды ни-ни. Усекли?
– Ты подожди, Михалыч. Объясни-ка толком. Чего дергаемся?
– Обязательно поясню,- Виктор, заложив руки за спину, подался чуть вперед, к ножу Саниного бульдозера.- Так вот, указания, что вам дали, - все ни к черту. И не там начали, и вообще здесь пока что работать нельзя. Просто нельзя. Ясно?
– Да почему?- подал голос дядя Коля.
– Проект есть?
– спросил Виктор.- Нет проекта. Разрешение на проведение земляных работ есть? Нет такого разрешения. Согласование с постройкомом на привлечение к сверхурочным работам есть? Нет такого согласования. Наряд выписан? Не выписан. И вообще на всю эту затею даже титула нет, так что платить неизвестно как. И точно знаю, что ни у треста, ни у вашего "друга", - Виктор не назвал ненавистные фамилии,- таких денег нет...
Кочергин помолчал, отбросил окурок и сказал тихо:
– Это все так... А самое главное - это ж какой скотиной надо быть, чтобы прямо по человеческим могилам бульдозером утюжить? Здесь что, враги наши самые лютые лежат? Да и с теми после смерти считаться не очень-то... А вы...
В очень звонкой, вот уж прямо - кладбищенской тишине, Виктор добавил:
– О правилах работы на кладбищах и некоторых наших бумажных делах могли, конечно, и не знать: до сих пор вас особо не подводили; но как можно головой-то не подумать, вокруг себя не оглянуться! Мы же люди, а не рабсила! Непонятно?
Дядя Коля, хлопнув о гусеницу беретом, сел прямо на землю. Все строители заговорили разом.
Виктор молчал, и только когда мужикам надоело ругаться и выкрикивать "а че ж", бросил:
– Наказал вас Лаптев. Но и вы хороши! Прямо как дети малые.
– Слушай, Михалыч,- наперебой полезли мужики, - нам же никогда не объясняют толком!
– Покажут, где пахать, - мы и пашем от забора до обеда!
– И что начальство себе думает?
– Откуда нам про ваши согласования знать?
Виктор не выдержал, поднялся:
– Завязали. С вас особого спросу нет, хотя думать положено независимо от должности. Так. Сейчас отгоняйте машины к балку, и по домам. Завтра вы все в отгуле - за насосную я вам должен. Отоспитесь, утро вечера мудренее.
Поругиваясь и почесываясь, бригада разошлась по машинам, и через минуту захлопали и затрещали пускачи.
– А вы чего ждете?
– обратился Виктор к водителям двух коммунхозовских машин.
– Больше работы здесь не будет. Валяйте на базу.