Выбрать свободное небо

— Хорошо, — расслабилась Лиза и стала складываться. — В конце концов, я вам обязана…

Он нахмурился, словно ему было неприятно об этом слышать. Сделал попытку помочь девушке собрать свой мольберт и взять ящик с красками, но она отстранилась, отказываясь от его помощи.

— Свои вещи я буду носить сама. И, если можно, давайте без всяких душеспасительных разговоров, — сказала Лиза.

— I beg your pardon, каких разговоров? — не понял он. — Когда я слышу в русской речи столько шипящий звук, — слово «шипящий» он выговорил старательно и от этого еще более неправильно, — я страдаю! Это есть сложно для меня.

Лиза с удовольствием перевела ему на родной язык.

— Вы хорошо говорите по-английски, — одобрительно закивал он, — с легкий accent, но я понимаю.

— Меня хорошо учили, — ответила Лиза. — Мама считала, что необходимо знать иностранные языки. К тому же, рисуя на Невском, получаешь хорошую языковую практику.

— Я рад, что все окей, — вдруг сказал он серьезно.

— «Окей», — грустно улыбнулась она. — Со мной, увы, не все «окей». Но все равно, спасибо.

— Мой день рождения был вчера, — невпопад и тоже грустно отозвался мужчина.

— Поздравляю, — насмешливо ответила Лиза. Надо же — и у него печалька-печалька… Что-то, наверное, не так с сытостью. Может быть, приелась? — Кстати, а как вас зовут?

— Sorry, я не представил себя, — церемонно проговорил он. — Мое имя есть Роберт.

— Очень приятно, — Лизе вдруг захотелось спросить про женщину, что была с ним, но она не решилась…

По улице Садовой они дошли до Михайловского замка.

— Вот, — остановилась она в тени аллеи, — здесь, конечно, тоже не без людей… Но хорошо. Я люблю это место.

— Привет, Лиз, — к ним подошел парень, молодой совсем, тоже с кистями. — Ты к нам какими судьбами?

— Здравствуй, Дэн, — отозвалась девушка, — прости, что я без приглашения. Я человеку портрет обещала. На днюху. Можно здесь расположиться?

— Не вопрос, — и парень ушел, перед этим все же смерив подозрительным взглядом Роберта.

Лиза разложилась, выставила два раскладных стульчика — один себе, другой — Роберту. Кивнула, чтобы он усаживался. Как птичка на жердочку присела сама. Окинула его пронзительным взглядом. И стала быстрыми точными движениями что-то наносить на картон.

Роберт сидел смирно. Он был очень рад, практически счастлив. И потому, что эта странная девочка осталась в живых — он действительно переживал за нее. И потому, что ему было, чем занять этот бесцельный день, в котором был лишь он сам. И его одиночество… Тереза сказала, что сегодня занята — а он отложил отъезд на целый день. Ему почему-то было важно узнать, что со спасенной девочкой все в порядке.

— У вас очень выразительные глаза, — донеслось до него, — и породистые руки…

— Спасибо, — он как-то опешил от комплимента. — Я не совсем понял — какие руки?

— Тоже красивые, — сухо ответила девчонка. — Я про то, что их надо тщательно прорисовать. И пожалуйста, думайте о чем-нибудь более приятном. А то у вас лицо слишком печальное…

Роберт лишь вздохнул.

— Что? — усмехнулась дерзко художница, — обеспеченная жизнь, красавица жена, доченька Лизонька… Все это не в радость?

Роберт рассердился. Бледное лицо вспыхнуло гневом, глаза засверкали. Лиза это заметила — и испугалась. Но он сдержался — и не ничего не ответил…

— Простите, — искренне раскаялась Лиза, — я не хотела вас обидеть.

— Ничего, — он смог разжать зубы. — Окей. Yes, моя жизнь есть обеспеченная. Много работы. Я ее люблю. Но Тереза — не моя жена. Чужая. А Лиззи — не моя дочь. Я есть одинок. Хотя, нет, — он поправился, — есть еще папа с мамой.

— Вы счастливец, — прошептала Лиза.

— Sorry, — он понял, что сказал бестактность, вспомнил вчерашний день, про то, что у нее родители умерли… — Простите.

— Нормально, все нормально. Расскажите про них… Если можно…, - попросила Лиза.

— Они есть пожилые, добрые, немного смешные. Они любят меня. Я купил огромный дом за городом для них. Вместо квартиры, что у них была. Дом очень нравится им. Мама любит розы. Папа все время наводит порядок — хотя у него и так все идеально, на мой взгляд… Что еще? Им есть печально, что я очень редко живу дома.

— Почему? — удивилась Лиза.

— У меня есть много работы, — ответил Роберт.

— А кем вы работаете?

В его глазах сверкнуло удивление, смешанное с легким возмущением. Потом он расхохотался, мгновенно став очень милым.

— Простите, — не переставая смеяться, ответил он. — Я могу не говорить, какая моя работа? Вы не обидитесь?

— Без проблем, — пожала плечами Лиза. Ей, на самом деле, было все равно.

Он просидел спокойно где-то полчаса. Потом ему надоело — да и его длинные ноги затекли от сидения на неудобном стульчике.

— Можно я прогуляюсь? — жалобно попросил он Лизу.

— Окей, мне надо всего несколько минут, чтобы доделать. Отдохните.

Он прошелся вокруг — посмотрел на замок. Посмотрел на стены — они на самом деле были выкрашены в разные цвета — как и рассказывала Тереза. Действительно, русские — любопытный народ. Не выбрал император цвет — так и покрасили в разный. Так и продолжают красить, хотя тот уже несколько столетий назад умер…

Оглядел статую Геракла в нише, бросил взгляд на синие воды канавки неподалеку, на золотые с черным перила моста, на пароходики с туристами и вернулся к художнице.

Лиза работала увлеченно, ее лицо перестало быть насупленным — боль и отчужденность, видимо, отступили. Сейчас она показалась ему удивительно хорошенькой. Слишком худенькой, слишком дерзкой — но, в общем-то, милой девушкой.

И это несмотря даже на то, что ее рыженькие волосы были выстрижены неровными, рваными прядями, с одной стороны очень коротко, с другой — подлиннее, почти до плеча. В правом ухе была одна сережка, а в левом — целых пять штук. Одета она была в черную футболку и военного вида брюки с кучей карманов. «Славная девочка, — подумал он, — и глаза красивые. Интересного цвета — не то серого, не то зеленого, как китайский агат. И сколько ей лет? Восемнадцать? Двадцать? Должно быть, совсем юная…»

Роберт вдруг ощутил себя реликтом. Старым музейным экспонатом, который, словно в музее, выставляют за деньги…

Лиза поняла голову от рисунка — и увидела, что он за ней наблюдает. Поняла — и покраснела.

— У меня все готово, — сказала она быстро.

— Я уже могу посмотреть?

— Конечно.

Роберт направился к ней, споткнулся о ножку раскладного стульчика, потерял равновесие — и на мгновение оперся о плечо художницы, чтобы не упасть.

Он почувствовал, как она вздрогнула. Увидел, как побелела. Как у нее задрожали губы.