Выбрать свободное небо
Шрифт:
Второй подъезд. Привычная грязная лестница с убитыми ступенями, погнутыми решетками заграждения и стенами ядовито-зеленого цвета. Высоченные пролеты между этажами. Пятый этаж. Дверь слева.
Она открыла дверь — и вздохнула: один из соседей — не совсем дружащий с головой дед — варил самогон. Запах клубился безумный… Других соседей — молодой пары с огромным количеством знакомых — еще не было. Лиза вздохнула с облегчением — они порядком ее достали постоянными шумными празднованиями.
Белая крашеная дверь прямо — ее обиталище. Ее мастерская, ее келья. Продавленный диванчик, почти новый
И ничего больше, чтобы напоминало о ее жизни. О ее нормальной простой обычной жизни. Где папа и мама, которые гордятся ее успехами, которые холят и лелеют ее талант, талант художницы, непонятно откуда взявшийся у ребенка, родившегося в семье мамы-учителя и папы-инженера, в прошлом военного.
Кооперативная двушка в спальном районе. Четырнадцатый этаж точки… Уютный безопасный дом. Когда-то все это было…
Лиза зло помотала головой. И сказала себе, что надо пользоваться случаем и везти показывать свои картины, раз хоть кто-то обратил на них внимание. Она наклонилась над своими работами.
Что же отобрать на показ? Пожалуй, вот этот Питер — призрачный мрачный город, смешение воды и ветра. Что еще? Надо взять ее любимую небольшую жанровую зарисовку. Классический питерский двор-колодец с канареечными стенами. Пара ругается. При чем видно, что ругаются молодые люди из-за какого-то пустяка. А за ними сверху, с подоконника, наблюдает ехидный рыжий кот.
Добавим еще эльфов — в свое время она очень любила их рисовать — все мечтала нарисовать иллюстрации к «Властелину кольца» Толкиена. Так, где-то у нее еще был король гномов Торин. Наверно, и хватит… Да, не забыть портрет Роберта.
Потом она переоделась, натянула свежую майку и другие брюки с такими же карманами. И позвонила Терезе.
— Очень хорошо, — таким же жизнерадостным голосом, как и несколько часов назад, отозвалась та. — А то Роберт извелся совсем… Через сколько вы будете на Гражданке? Я вас встречу на выходе из метро.
Лиза выволоклась с эскалатора в тот момент, когда Тереза влетала в метро. Была она оживленная, улыбающаяся, еще более хорошенькая. На ней было белое платье-футляр и белые босоножки на высоких каблуках. Лиза завистливо вздохнула.
— Добрый вечер, — поднимая солнцезащитные очки на лоб, поприветствовала ее Тереза. — Как я вам благодарна, что вы откликнулись на мою просьбу!
— Добрый вечер, — настороженно отозвалась Лиза.
— Поехали, — распорядилась женщина — и побежала.
Лизе ничего не оставалось, как побежать с нею. Машина Терезы — огромный серый блестящий джип был припаркован неподалеку. Лиза увидела эту машину — и резко затормозила.
— Что-то не так? — обернулась к ней женщина, которая уже распахнула багажник.
— Я бы не хотела ехать, — пробормотала Лиза. — Может быть, вы заберете картину — и все?
— Право ваше, — Тереза сняла очки, повертела их в руках, почесала ими нос. — Лиза, я бы хотела вам помочь.
— Вы всех первых встречных зовете к себе на дачу? — с подозрением спросила художница.
— Вовсе нет, — Тереза вздохнула и стала
очень-очень серьезной. — Мой дом — моя крепость. К тому же, я не выношу никакой публичной огласки, связанной с моим именем или именем моего мужа… Но вам мне хочется помочь.— Почему? — Лиза смотрела на нее уже не с подозрением, а с какой-то злобой.
— Простите, но я знаю, кто вы такая. И что с вами случилось.
— Откуда? — Лизу затрясло.
— Питер — город маленький. А у меня здесь много знакомых, много друзей. Мне оказали услугу — и я узнала судьбу Лизы Драпкиной, которая рисует около Катькиного садика. Не обижайтесь на мое вмешательство, но я поняла, что Роберт отложил отъезд, чтобы с утра отправиться и проверить, все ли с вами в порядке. Я должна была быть уверена, что с ним, с моим другом, ничего не случится. У вас есть еще ко мне вопросы?
Лиза отрицательно покачала головой. Потом вдруг спросила:
— Вы сказали Роберту?
— Зачем? — изумилось Тереза, — я так понимаю, вы тоже не очень любите огласку… Едем?
Лиза молча положила картины в багажник и уселась рядом с Терезой.
Глава шестая
Роберт с нескрываемой неприязнью посматривал на русского. Владимир безмерно страдал в соседнем с ним шезлонге. Надо же. Взрослые люди, успешные, ведущие правильный образ жизни… А такое учудили. Кто кого перепьет… Заигрались…
А кстати говоря, кто кого перепил? Роберт огорченно вздохнул: этой важной подробности он-то как раз и не помнил. Однако в памяти всплыло кое-что другое.
— А скажите, Владимир, — повернул он голову к мужу Терезы, — почему вы меня так усердно усаживали на переднее сидение к шоферу? Или мне это примерещилось?
— Нет, — ослепительно улыбнулся русский актер — он в любом состоянии умел прекрасно работать улыбкой. — Это было на самом деле. Это спьяну мне показалось удивительно удачной мысль о том, что вы просыпаетесь по дороге. Понимаете, что вы пьяный, на встречке, за рулем… А руля-то и нет!
— А… — равнодушно протянул британец. — Да… У вас же руль с другой стороны… Если бы я проснулся, я бы действительно, испугался бы…
— Но вы не проснулись! — с сожалением отозвался Владимир, — потому что вы — неприятный человек!
— Все есть так плохо? — серьезно спросил Роберт. — Я не желал бы никак усложнить жизнь Терезы. Она мне слишком дорога…
— Так, — сморщился муж, — вот об этом не нужно… Поговорим лучше о русском языке. Мы не говорим это «есть» почти в каждой фразе. «Я есть расстроен», «все есть так плохо», — похоже передразнил он Роберта.
— Да. Мой русский не есть… не очень хороший. Но я буду стараться, — и британец сверкнул профессиональной улыбкой в ответ.
Они помолчали, но потом Владимир все же заговорил, тщательно подбирая слова:
— Конечно же, с моей точки зрения — с точки зрения ревнивого мужа — лучше бы вы с ней не знакомились вовсе. Однако я не в силах изменить прошлого. Еще я верю, что вы — порядочный человек. Но, поймите меня правильно, особой радости ваше с Терезой общение мне не доставляет. Особенно теперь, когда Тереза перестала просто с вами приятельствовать и начала за вас беспокоиться.