Выгодная позиция

Мне это нужно. Мой лучший друг и его великолепные медвежьи объятия. Я

прижимаюсь к его плечу, когда замечаю засос.

Ударяю его по руке, и мой голос звучит немного визгливо. «Кто теперь большой идиот? Это то, о чем я думаю?»

Он смеется, а потом перебирается на другую сторону кровати и снова забирается под одеяло. Если он думает, что это сойдет ему с рук, то он просто смеется.

Я стягиваю с себя джинсы и забираюсь к нему в постель.

«Он был хотя бы горячим? Или это тот парень, который крадет твое внимание?»

Он изо всех сил старается не реагировать, но все его лицо расплывается в ухмылке, которую он не может сдержать. Черт возьми, должно быть, он был хорош.

«Без комментариев».

Это только усиливает мои подозрения, и мне отчаянно хочется надавить на него, но я скрывал от него Киана несколько месяцев. Если ему нужно сохранить маленький секрет, я позволю ему это сделать. Пока.

Мы оба лежим под одеялом и смотрим в темноту. Я бы сказал, что здесь тихо, но я слышу, как бушуют наши мысли.

«Киан Уокер», - бормочет он, прежде чем мы оба начинаем смеяться, как абсолютные маньяки.

Наверное, это и правда безумие. Киан всегда говорил мне, что ему все равно, если люди узнают, что он би, но он никогда не говорил об этом открыто, и у него точно никогда не было парня на публике. Не то чтобы я был его парнем.

«Помнишь, как мы ездили в Сильверстоун, лет восемь назад? Или девять? И ты пытался привлечь его внимание из толпы, когда он раздавал автографы после гонки?»

Конечно, я помню, но Киан ни за что не узнает об этом. Особенно сейчас.

«Нет, такого не было».

«О, но это случилось, и когда вы двое разберетесь с этим и мы все станем друзьями, я с нетерпением буду ждать, чтобы рассказать ему все подробности того, как ты кричал его имя и плакал, когда он выиграл». Конечно же, мой лучший друг будет меня мучить.

« Если. Если мы все уладим. Я даже не знаю, что сейчас можно уладить. Я вел себя как мудак».

«Шок. Что-то новенькое?» Я ударяю холодной ногой по его икре, и он вздрагивает.

«Да, определенно мудак».

«Разве ты не должен был утешать меня, когда у меня разбито сердце или что-то в этом роде?»

Я даже не знаю, можно ли назвать это сердечной болью. Все, что я знаю, - это то, что я никогда раньше не испытывал такого отчаяния по отношению к кому-либо, и когда я слишком много думаю о том, что Киан покончил со мной, становится невозможно дышать.

«Я лучше помогу тебе придумать, как все исправить, чем буду устраивать вечеринку жалости».

Уже поздно, и он, наверное, прав, но это не мешает нам не спать следующие два часа, обсуждая грандиозный жест, который исправит наши отношения. Когда мы засыпаем, все уже почти идеально, и мне не терпится увидеть лицо Киана, когда все встанет на свои места.

Впервые за много лет я чувствую надежду, очень большую надежду, когда погружаюсь в мирную дрему.

И только потом обнаруживаю, что меня разбудил Йоханнес, по ощущениям, не менее чем через пять минут.

Я едва успеваю приоткрыть глаза, как он уже размахивает ярким экраном своего телефона.

«Блядь, блядь, блядь.Ты должен это увидеть».

Трудно не заметить, когда Йоханнес сует свой телефон прямо мне в лицо. То, что сейчас утро, застает меня врасплох, но не так сильно, как черно-белая новость на его экране.

Легенда поп-музыки Честити Уокер умерла в возрасте 59 лет после четырехлетней борьбы с болезнью Паркинсона.

«Черт, черт, черт». Я достаю свой телефон и сразу же набираю его имя в контактах.

Я нажимаю кнопку вызова, но он даже не звонит. Я даже не получаю сигнала вызова. Это может означать только одно.

«Может, у него выключен телефон?» - предполагает Йоханнес, и я хочу в это поверить, но он не видел, как разозлился Киан, когда я сказал ему, что я не могу ему нравиться.

«Он заблокировал меня. Мне нужно вернуться в отель и убедиться, что с ним все в порядке». Блядь, блядь, БЛЯДЬ! Не могу поверить, что я бросил...

«Ты не знал, что его мама умрет, Харпер. Ты не мог знать. Но ты был чертовым идиотом, что пошел на свидание, когда должен была поговорить с ним и быть честным с собой».

Я хочу наброситься на него, сказать, что он не прав, но не могу. Он настолько прав, что мне становится больно. Я все испортил, и теперь Киан проходит через это сам.

Я никак не могу исправить ситуацию прямо сейчас, не усугубив его горе. Он должен делать то, что лучше для него и его семьи, и это не включает меня. Я не могу представить, что он будет участвовать в соревнованиях в эти выходные, так что, полагаю, я буду участвовать в гонках в Лондоне. За весь сезон я не сказал ему ни слова. Свободная практика сегодня будет интересной.

«Мне нужно, наверное, - определенно, - вернуться в отель. Я проверю, как он там.

Как ты думаешь, это правильно?»

«Может быть, я не знаю. Может, просто пойти и выразить свои соболезнования и пока оставить все как есть?»

«Да, ты прав».

«Всегда так делаю, друг. Все будет хорошо, Харп. Я обещаю, все будет хорошо».

Я решаю вернуться в отель пешком, а не на машине. Мне нужен свежий воздух, чтобы проветрить голову, а прогулка даст мне возможность подумать о том, как я к нему подойду и что скажу. Может быть, он захлопнет дверь перед моим носом, но я должен попытаться.

Едва я начинаю думать, как звонит мой телефон. Мое сердце на мгновение подпрыгивает при мысли, что это может быть Киан, но, конечно же, это Андерс. Я

уже удалил записи в Инстаграмме, которые выложил прошлой ночью, но, скорее всего, уже поздно, и в следующем сезоне меня, скорее всего, бросят.

«Доброе утро», - прохрипел я, и мое горло вдруг стало суше, чем пустыня Сахара.

«Харпер, привет, извини, что так рано. Я знаю, что у тебя свободная тренировка сегодня днем, но я хотел предупредить тебя, что Лондон будет участвовать в гонках в эти выходные. Уверен, ты уже слышал, что Киан вернулся в Великобританию, чтобы побыть с семьей, и не будет участвовать в гонках в эти выходные».