Выпускной Альфа Прототип

Поток данных хлынул в сознание Антона — десятилетия исследований «Хранителей», их базы, их агенты, их технологии. Но вместе с информацией пришло нечто иное — холодная, расчетливая жестокость Левченко. Его убежденность в собственной правоте. Его страх перед неконтролируемой эволюцией.

Отбросив останки тела, Антон метнулся к коммуникационной панели:

— Елена! Отвечай! Где ты?

Ответом была лишь статика. Телепатически сканируя колонию, он чувствовал угасающие сигналы десятков, сотен разумов — как эволюционировавших существ, так и людей. Биологическое оружие Левченко не делало различий. Оно уничтожало всё живое.

Антон мчался по коридорам комплекса, направляясь к медицинскому отсеку, где, по его данным, должна была находиться Елена. Рядовые члены колонии, попадавшиеся ему на пути, шарахались в ужасе — его трансформация зашла так далеко, что он больше не был узнаваем как Антон. Вместо него они видели чудовищного хищника.

Медицинский отсек представлял собой картину апокалипсиса. Тела лежали повсюду — некоторые еще в процессе разложения, другие уже превратились в лужи органической слизи. В воздухе висела взвесь мельчайших частиц — тех самых спор, о которых говорил Левченко.

— Елена! — крик Антона разнесся по отделению.

Ответом был слабый стон из дальнего бокса. Он метнулся туда, обнаружив Елену, склонившуюся над пациентом. Ее руки, обычно изящные и уверенные, теперь дрожали. На коже проступали первые признаки того же разложения, что погубило остальных.

— Антон... — она с трудом подняла взгляд. — Ты... изменился.

Он опустился рядом с ней, пытаясь вернуть своему голосу нормальное звучание:

— Левченко. Он предатель. Он все это спланировал.

— Я знаю, — слабо кивнула она. — Почувствовала... когда начался процесс. Его... удовлетворение. — Она закашлялась, на губах выступила темная жидкость. — Противоядие... оно было ловушкой.

— Я убил его, — просто сказал Антон. — Поглотил его знания. Теперь я знаю, как остановить процесс. Как создать настоящее противоядие.

Елена внимательно смотрела на него:

— Но уже слишком поздно для большинства из нас. Я чувствую, как... распадаюсь. — Она коснулась его трансформированного лица. — И ты... ты тоже меняешься. Но не телом. Душой.

— Я все еще я, — настаивал он, хотя сам уже не был уверен, кто именно это «я». — Антон, Титан, Нексус... Мы все еще помним, за что боролись.

— Тогда... сохрани это, — прошептала Елена. — Не теряй... свою человечность. Не становись... тем, против чего мы... боролись.

Антон видел, как быстро прогрессирует процесс разложения. У него оставались минуты, возможно, секунды, прежде чем Елена будет потеряна навсегда. А вместе с ней — последняя связь с его человечностью, с его мечтой о мирном сосуществовании.

— Я могу спасти тебя, — отчаянно произнес он. — Так же, как спас часть Титана и Нексуса. Через интеграцию.

Елена слабо покачала головой:

— Нет, Антон. Это был их выбор... Они были готовы. Я... не готова стать частью... чего-то большего. Я хочу... остаться собой.

— Но ты умрешь! — в его голосе звучало отчаяние, смешанное с яростью. — Все умрут! Вся колония! Всё, что мы создавали годами!

— Иногда... нужно отпустить, — прошептала она. — Чтобы сохранить... самое важное.

Но Антон не мог отпустить. Не мог позволить последнему якорю своей человечности исчезнуть. В его разуме, трансформированном интеграцией с Титаном и Нексусом, а теперь и поглощением знаний Левченко, формировалась новая парадигма. Новое понимание эволюции.

Выживание любой ценой. Адаптация через интеграцию. Поглощение вместо сосуществования.

— Прости меня, — сказал он, и в его голосе больше не было колебаний. — Но я не могу позволить тебе уйти.

Прежде чем Елена успела возразить, его руки обхватили ее виски. Процесс начался — не добровольная передача, как с Титаном и Нексусом, а насильственное поглощение, интеграция против самой её воли.

— Антон... нет! — только и успела выкрикнуть она, прежде чем ее сознание начало перетекать в его разум.

Он чувствовал ее сопротивление, ее ужас, ее разочарование. Но также и ее любовь к нему, ее веру в лучшее будущее, ее непоколебимую человечность. Всё это теперь становилось частью его трансформированного сознания.

Когда процесс завершился, тело Елены обмякло в его руках, начав разлагаться с ускоренной скоростью. Но она не была потеряна полностью. Часть ее — самая сущность — теперь жила в нем, четвертая личность в его многосоставном разуме.

Антон поднялся, чувствуя, как его тело снова трансформируется. Хитиновая броня приобрела новый оттенок — глубокий синий, цвет глаз Елены. По его коже пробегали новые узоры, более органичные, более плавные, отражающие ее сущность.

Но самые глубокие изменения происходили внутри. Ярость Титана, мудрость Нексуса, теперь уравновешивались состраданием Елены. А знания Левченко давали ему понимание того, что нужно делать дальше.

Он покинул медицинский отсек, направляясь к центральной лаборатории. Вокруг продолжали умирать последние члены колонии, но Антон больше не испытывал прежнего отчаяния. Теперь он понимал, что это не конец. Это трансформация. Начало чего-то нового.

В лаборатории он быстро синтезировал сыворотку — не противоядие в обычном понимании, а катализатор, ускоряющий процесс интеграции. Используя знания всех четырех сущностей внутри себя, он создал то, что не могли создать ни люди, ни эволюционировавшие существа по отдельности.

Введя сыворотку в систему вентиляции, он наблюдал, как по колонии распространяется новый агент. Не спасающий от смерти, но предлагающий иной путь — путь интеграции с его собственным сознанием. Вместо простой смерти, члены колонии получали шанс продолжить существование как часть нового коллективного разума.

Многие сопротивлялись, как Елена. Другие принимали это как единственный шанс на выживание. Но выбора, по сути, не было — биологическое оружие Левченко не оставляло шансов на индивидуальное выживание.