Выпускной. В плену боли

— Хватит, Ася! Это не поможет, понимаешь? Хочешь повеселить его, отрежь мне сосок или член, может тогда он выпустить тебя?!

— Тогда сделай хоть что – то…

— Что? Что мне сделать?

— Мы будем просто сидеть?

— Да, мы будем просто сидеть. Только давай на кровати… да что с тобой, ась? Очнись…

— Я только нашла тебя, понимаешь, не хочу терять, — цепляется за плечи, лицо целует. Я подхватываю ее под обнаженные грязные от крови ягодицы и несу в кровать. Укладываю и к себе прижимаю. – Мне кажется мы умрем… а это число… Что это? Минуты? Часы…

— Я не знаю Ась, я не телепат.

— Расскажи мне что-нибудь? Просто расскажи…

— Втягиваю носом запах, но он уже далек от сладкого, скорее приторный, с ноткой кислинки. Тошнота накатывает, но я сильнее прижимаю к себе любимую.

— Просто расскажи... В детском доме, где я жил с мамой, меня задирали. Я не говорил маме.

— Почему?

— Потому что у меня была мама… Ты представь тех детей, волчат, никогда не знавших материнской ласки, или потерявших ее. А тут я и мама, которая постоянно со мной сюсюкалась.

— Ты мог ей сказать…

— Боялся. Не знаю почему не говорил.

— А что потом?

— Потом появился папа, мы переехали в город, потом уже сюда. Я очень хотел, чтобы со мной дружили, боялся, что будут смеяться. Наверное, поэтому не смог защитить тебя тогда… Прости…

— Не извиняйся. Ты был ребенком.

— Теперь твоя история…

— Моя… —

История за историей, слово за словом, мы просто лежим и разговаривем, мы просто ждем чего — то. Когда наступит голод, когда начнется жажда.

История

Сон

Естественная нужда.

История

Сон

Естественная нужда.

Сколько минут так проходит. Часов. Дней. Мы просто потерялись. Мы вне времени и пространства.

Мы спим по очереди. Ходим в туалет, в котором давно нет воды. Остатками мы смочили губы.

В какой – то момент истории заканчиваются, как и желание разговаривать или передвигаться. Мы просто лежим и тупим в потолок. Желудок сворачивается от голода, горло рвет от жажды. Но вставать и что — то требовать уже не хочется. Ничего больше не хочется.

— Ты думал про смерть? – медленно медленно спрашивает Ася, обхватив мои пальцы, но я выдергиваю руку. Раздражение накатывает даже от ее голоса. Словно слышу, как кто – то вилкой по стеклу елозит. Руки сами в кулаки сжимаются. Хочется рвать и метать, но сил почти нет.

— а что про нее думать. Там нет ничего…

— А если есть? Рай? Ты веришь в рай?

— Не особо. Скорее в переселение душ.

— Ну а если все — таки рай? Каким он будет для тебя?

— Да что ты пристала? Лежи тихо.

— Но мне интересно… Знаешь, мой рай… Это дом. Жива бабушка. Мы с тобой рядом на том дереве сидим и вишню лопаем. А рядом бегает Джек.

— Кто такой Джек?

— Наша собака. Я всегда мечтала о собаке. Чтобы руки мне лизал, за мячиком бегал, чтобы согревал, когда мне холодно… Это мой рай. А твой?

— Хрен знает. Море. У нас там домик есть. Шум волн. Прибой. Грозовые тучи. И только стихия…. Человек думает он всесилен, он способен на все, но вот приходит стихия и человек становится бесполезным.

— Иногда от стихии можно укрыться.

— Можно, да… Я бы отвез тебя туда… Мы бы занимались любовью на ночном пляже, а потом бы выковыривали из задницы песок.

Ася смеется, хрипло, тихо, почти возбуждающе…

Я поворачиваю голову, она смотрит на меня, положив ладошки под голову.

— А ад? Каким будет твой ад? — новый вопрос, снова напрягать мозги… Сколько-можно— то?

— Это мой ад… Может мы уже мертвы и это просто бесконечная пустота, из которой даже смерть не выход…

— А мой ад жить без тебя, — снова лезет, а я вздыхаю. – Ты не оставишь меня?

— Ась, блин. Куда я от тебя денусь – то?

— А потом.

— И потом. Спать хочу, покарауль.

— Снова?

— Пока сплю, жрать не хочется. Меньше шансов, что я тебя придушу.

— Это не смешно…

— А я и не смеюсь, — закрываю глаза, слыша, как Ася за спиной всхлипнула. Но я сжимаю челюсти и стараюсь не думать об этом. В башке начинается полная херня, тараканы словно с ума посходили и уже над костром прыгают, в жертву муж приносят…

Я часто дышу. Еще вздох. Еще. Но каждый глоток воздуха — это запах смрада, который становится все гуще в этих стенах. А слабая вентиляция не спасает.

Просыпаюсь от холода, что пронизывает насквозь. Рядом Ася спит без задних ног, накрывшись одеялом… А если бы он пришел? А если бы…

— Ася!

— Что? – поднимает голову и стонет, перевернувшись на твердом полу. Я пытаюсь отыскать внутри себя хотя бы толику восхищения, с которым раньше смотрел на ее изящное тело, сейчас он окажется мне почти уродливым с выступающими ребрами и тазовыми косточками, с тонкими руками и ногами больше похожими на веревки. – Холодно так, ложись под одеяло.

— Договорились же спать по очереди.

— Да какая разница, если он захочет нас усыпать, то все равно применит газ.

В башке стучит пульс. Перед глазами пелена.

— Ну конечно, давай ему повод отрезать нам еще что-нибудь…

— Хватит на меня злиться, я ничего тебе не сделала!

— Ты жива, этого достаточно. А я бы мог давно выйти на свободу…

***

Дорогие читатели, буду признательна, если поддержите новинку. https:// /ru/reader/zhestokii-muzh-b457779?c=5294787p=1

пы сы График прод не изменится...

Глава 40.Ася Чебрец

Как водой ледяной облили. Причем из лужи. Грязной. Зловонной. Я пытаюсь найти в глазах Демьяна следы вины или раскаянья, да хотя бы шутки, но там лишь пустота. Точно такая же как в наших желудках.

— Блин, прости, Ась, я не то сказать хотел…

Извинения. Такая чушь. Когда они не от души, делают лишь больнее. В глазах давно было сухо, потому что воды в организме почти не осталось. Нежности не осталось. Желания. Ничего…