Высадка в Нормандии

В то же самое время заговорщики зашевелились и в Париже. Генерал Блюментритт, начальник штаба Клюге, узнал от одного из своих офицеров, что Гитлера убили «мятежники-гестаповцы». Он позвонил в Рош-Гюйон, чтобы посоветоваться с Клюге, но там ему ответили, что Клюге выехал на фронт в Нормандию. Генерал-лейтенант Шпейдель попросил Блюментритта приехать безотлагательно, поскольку Клюге вечером вернется. Блюментритт понятия не имел, что генерал фон Штюльпнагель, командующий войсками в Северной Франции, уже подписывает приказ об аресте всех офицеров гестапо и СС в Париже.

В заговор было вовлечено много высших офицеров, но при этом они были так слабо организованы и почти не имели связи между собой, что неопределенность по вопросу смерти Гитлера вызвала задержки и несогласованность. Когда Ремер добрался до штаба Хазе, он сразу ощутил царившую там нервозную атмосферу. Ему сказали, что фюрер погиб в результате несчастного случая, вспыхнула революция и «исполнительная власть перешла к армии». Позднее Ремер заявлял, что задал целый ряд вопросов. Действительно ли фюрер погиб? Где происходят революционные события, если он ничего такого не видел по пути? Где иностранные рабочие-революционеры? Почем исполнительная власть перешла к армии, а не ко всем вооруженным силам? Кто должен стать преемником Гитлера и кто подписал приказ о передаче армии властных полномочий?

Вполне очевидно, что заговорщики не подготовились к подобным вопросам. Отвечали они уклончиво и неубедительно. Ремер не мог избавиться от подозрений, но испытывал и замешательство. Он вернулся в свою часть и созвал офицеров, приказал оцепить правительственные здания по всей Вильгельмштрассе. Подозрения Ремера усугубились, когда он услышал, что в Берлине видели одного генерала, отправленного Гитлером в отставку. Затем поступил приказ от генерала фон Хазе арестовать Геббельса. Майор отказался, поскольку Геббельс был шефом дивизии «Гроссдойчланд» [221] . Тем временем лейтенант Ганс Хаген, испытывавший в отношении происходящего еще большие подозрения, чем Ремер, решил, что нужно побывать у Геббельса и выяснить реальное положение дел. Он убедил Ремера, что Геббельс как рейхскомиссар обороны Берлина является его прямым начальником. И, несмотря на прямой запрет генерала фон Хазе, Ремер поехал в Министерство пропаганды. Он по-прежнему пребывал в замешательстве из-за противоречивой информации и не мог полностью доверять Геббельсу.

221

Высшие деятели гитлеровского режима имели почетные звания СС (Геббельс был обергруппенфюрером) и, следовательно, приравнивались к генералам. Шеф дивизии, полка – почетная церемониальная должность.

«Что вам известно о положении?» – поинтересовался Геббельс. Ремер пересказал то, что слышал. Геббельс ответил, что это ложь, и позвонил прямо в Вольфшанце. Через пару минут Ремер уже сам говорил с фюрером. Не узнать голос было невозможно.

«Теперь мы знаем, кто преступники и кто саботировал действия на Восточном фронте, – сказал ему Гитлер. – Замешано всего несколько офицеров, и мы сотрем их в порошок. Вам выпала историческая миссия, а потому вы обязаны действовать головой. Резервную армию возглавит Гиммлер, но до его прибытия вы подчиняетесь непосредственно мне. Ясно?»

В Министерство пропаганды прибыл и рейхсмаршал Герман Геринг. Его интересовало, что сказал Гитлер. Ремер объяснил. Геринг сказал, что следует вызвать войска СС. Ремер возразил, что это дело армии, и она сама должна справиться со своей задачей. Ремер вышел на улицу и увидел, что площадь Берлинерплац заняло танковое подразделение, вызванное заговорщиками из учебного лагеря в Деберице. Он обратился к офицерам и принял их под свое командование. Потом снял оцепление на Вильгельмштрассе и повел своих солдат на Бендлерштрассе. Теперь заговор в Берлине провалился окончательно.

Во Франции тем временем Клюге вернулся в Рош-Гюйон около 20:00 и немедленно созвал совещание. Блюментритт подозревал, что Клюге вовлечен в заговор, – просто потому, что кто-то дважды звонил ему из рейха. Одним из звонивших был генерал Л. Бек, который в самый последний момент не сумел перетянуть фельдмаршала на свою сторону. В частном разговоре с Блюментриттом Клюге утверждал, что он ничего не знал об «этом безобразии». Он признал, что за последний год с ним дважды связывались заговорщики, но «в конечном итоге» он отказался.

В 20:10 дешифровщики «Ультра» перехватили сообщение генерал-фельдмаршала фон Вицлебена, которое по иронии было снабжено грифом высшей степени срочности – «фюрер-блиц». Начиналось сообщение так: «Фюрер мертв. Я назначен главнокомандующим вермахтом, а также…» На этом текст обрывался. Через полчаса Клюге получил сообщение из ставки ОКВ в Восточной Пруссии: «Сегодня в полдень было совершено гнусное покушение на жизнь фюрера. Фюрер совершенно здоров». Клюге спешно приказал Штюльпнагелю отпустить арестованных офицеров гестапо и СС.

Узнав, что Гитлер выжил, нерешительные лица из числа мятежников скрылись, хотя впоследствии это и не спасло их от гестапо. Весть о том, что командующим Резервной армией назначен Гиммлер, была воспринята армейскими офицерами с ужасом – иногда они даже называли его «маршалом преисподней» (Unterweltsmarschall). Немедленно последовал приказ, согласно которому обычное отдание чести заменялось «немецким приветствием» НСДАП.

Не зная, что Клюге уже приказал Штюльпнагелю выпустить арестованных, Гиммлер приказал главному управлению СС [222] связаться с Зеппом Дитрихом. Он должен был выступить на Париж во главе 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Похоже, Гиммлер был не в курсе, что дивизия совсем недавно участвовала в крупном сражении и в тот момент вряд ли могла покинуть гряду Бургебю. Не знал он и того, что «верный солдат фюрера» Зепп Дитрих, по словам Эбербаха, «стал чуть ли не революционером» [223] .

222

Такого управления не было. Все СС подчинялись рейхсфюреру СС Г. Гиммлеру. Связь с войсками поддерживал его начальник штаба обергруппенфюрер СС К. Вольф (с 1943 г. – в Северной Италии), но здесь может идти речь о начальнике РСХА (Главного имперского управления безопасности) обергруппенфюрере СС Э. Кальтенбруннере.

223

Важно помнить о том, что противники Гитлера не обязательно возражали против «окончательного решения еврейского вопроса», кроме некоторых связанных с ним деталей. Существует пленка, датируемая сентябрем 1944 г., на которой Эбербах, уже будучи в британском плену на территории Англии, говорил своему сыну: «По моему мнению, некоторые могут даже зайти настолько далеко, что скажут, что убийство всех тех миллионов или даже большего числа евреев было необходимо ради интересов нашего народа. Но убивать женщин и детей никакой необходимости не было. Все это зашло слишком далеко». Его сын, офицер ВМФ, ответил: «Ну, если ты собираешься перебить всех евреев, то женщин и детей тоже нужно убить. Или, как минимум, детей. Не нужно делать этого публично, но какой смысл убивать стариков?» (Прим. авт.)

Но вернемся в Берлин. В «Бендлерблоке» царила полная неразбериха. Генерал-полковник Фромм, отчаянно пытаясь спасти себя от подозрений, приказал арестовать четырех своих соучастников и немедленно провести над ними военный суд. Он позволил генерал-полковнику Беку оставить пистолет в случае, если тот немедленно застрелится. Вероятно из-за того, что руки тряслись, Бек выстрелил себе в голову дважды. В первый раз пуля лишь скользнула по черепу, во второй он нанес себе ужасную рану. Раздраженный Фромм приказал одному унтеру (по другим данным, офицеру) добить его.

Четверо попытавшихся взять всю ответственность за покушение на себя, в их числе и Штауффенберг, были казнены во внутреннем дворе «Бендлерблока» при свете автомобильных фар. Подошедшее подразделение Ремера выступило в роли расстрельной команды. Когда пришел черед Штауффенберга, он, стоя в свете автомобильных фар, выкрикнул: «Да здравствует священная Германия!» Фромм, не оставлявший безумной надежды спасти свою жизнь, произнес над телами нелепую речь со славословиями в адрес Гитлера и трижды выкрикнул: «Зиг хайль!»

Во Франции в 01:25 21 июля генерал-фельдмаршал фон Клюге приказал арестовать Штюльпнагеля. Днем того посадили в машину, чтобы отвезти в Берлин для допроса в гестапо. Из уважения к его званию пистолет у Штюльпнагеля не отобрали. Когда машина сделала остановку, вероятно для того, чтобы пассажиры смогли справить нужду, Штюльпнагель попытался застрелиться, но лишь выбил себе оба глаза. Его отвезли в госпиталь в Вердене, оказали первую помощь, а затем повезли дальше в Берлин, где уже ждала виселица. В 22:15 было объявлено, что «командующий войсками в Северной Франции попал в засаду и был ранен террористами».