Высота в милю

— Как у тебя?

— Типа того. Меньшего размера, очевидно, и более женственную.

Я смотрю, как Стиви тает на глазах.

— Но что мы подарим тебе?

— Серьезно, Зи, это слишком.

— Мы заключили сделку, — я закидываю руку ей на плечи, притягивая девушку к себе, губами быстро касаюсь ее лба. — Ты купила мне кое-что, поэтому я покупаю тебе кое-что. Выбери, пожалуйста, какое из украшений тебе больше всего нравится носить. Мы собираемся обновить их.

— Мои любимые украшения?

— Угу.

На ее губах появляется лукавая улыбка, но прежде чем она успевает ответить, я отвечаю за нее.

— Кроме моей руки, — она опускает плечи и фыркает, что я смекнул раньше нее. — Серьезно. Что мы обновляем сегодня?

Стиви размышляет, и я почти вижу, как у нее в мозгу крутятся колесики, когда девушка мысленно перебирает свои украшения. Кольцо в носу, множество сережек, ожерелье и, наконец…

— Кольца, — выпаливает она. — Кольца — мои любимые.

У меня было предчувствие, поэтому я и привел ее сюда, вместо того чтобы просто купить ей что-нибудь. Я знал, что ей нужно будет подобрать размер для новых колец.

Она берет мою руку в свою и протягивает ее вверх, чтобы осмотреть.

— А это мы тоже обновим, да? — спрашивает она, имея в виду ее кольцо, которое я ношу на мизинце с тех пор, как Стиви решила дать мне шанс.

Я думал об этом, в основном потому, что оно износилось и потускнело, оставив на моей коже небольшой зеленый ободок, ведь я снимаю его только во время игры в хоккей. Но скорее ад замерзнет, чем я обновлю его. Руки Стиви могут быть покрыты настоящим золотом после сегодняшнего дня, но это пятидолларовое потрепанное кольцо принадлежит ей, и поэтому оно мое.

— Нет, — я подношу наши переплетенные руки ко рту, осыпая ее кожу поцелуями. — Это останется.

Глаза Стиви расширены от волнения, пока Льюис измеряет ее размеры, подбирая для нее новый набор колец. На некоторых пальцах будет по два кольца, а на других — только одно. И чем больше приходит осознание того, что ей не придется менять их каждые несколько месяцев, как прежние, тем более внимательной к деталям и разборчивой она становится, зная, что они будут у нее столько, сколько она захочет.

— А большой палец? — спрашивает Льюис.

Я украл кольцо с большого пальца Стиви, потому что хотел получить ее кусочек, но отчасти потому, что крутить его было ее нервной привычкой, и, возможно, где-то подсознательно, я предполагал, что если ей нечего будет крутить, то девушка будет меньше волноваться. Может быть, ее уверенность возьмет верх.

— Нет, на большой палец не нужно, — с уверенностью заявляет Стиви.

Гордая улыбка появляется на моих губах. Я стою позади нее, наблюдая сверху, а моя рука небрежно покоится у нее на бедре.

— Спасибо, — шепчет она, когда Льюис уходит, чтобы внести некоторые коррективы. — Но думаю, что ты, возможно, создал монстра, — Стиви поднимает руку, чтобы осмотреть свои новые дизайнерские украшения. — Претензионного монстра.

— Мой любимый вид, — я осыпаю ее шею и плечи поцелуями сзади.

Мне нравится приобщать ее к дорогой темной стороне, но давайте будем реалистами. Стиви, по сути, всегда будет той девушкой, которая любит комиссионные магазины, волонтерствует в приютах, носит мешковатые джинсы и кроссовки, и которой я одержим.

— Ты идешь первой, — говорю я Стиви, когда мы оказываемся в квартале от моего дома. По какой-то причине сегодня на улице много людей, и площадь перед моим домом заполнена.

— Жаль, что у твоего здания нет черного входа.

Я слегка сжимаю ее задницу, прежде чем отправить девушку в путь.

— С тобой все будет в порядке. Мой швейцар знает тебя.

Наблюдая за тем, как Стиви идет, опустив голову, я держусь на достаточном расстоянии. Без проблем она пробирается сквозь толпу, швейцар открывает большую стеклянную дверь вестибюля и пускает ее внутрь.

Подождав еще минуту, я в конце концов пробираюсь сквозь массу тел, засунув руки в карманы, опустив голову к земле и кутаясь в зимней одежде.

Но это бесполезно.

— ЭЗ!

— Эван Зандерс!

— Я знал, что он здесь живет! — кричит кто-то, когда на меня набрасываются прямо на ступенях моего дома.

— Можно автограф? — просит кто-то другой, и я делаю все возможное, чтобы подписать как можно больше автографов, пока продолжаю быстрыми шагами идти к своей двери.

В последние пару месяцев я пытался отделить свой хоккейный образ плохого парня от образа в реальной жизни. Если «Чикаго» хочет, чтобы я был мудаком на льду и защищал своих ребят, когда это необходимо, я с радостью выполню эту роль. Но чем больше я вживаюсь в отношения и понимаю, как это приятно, когда Стиви любит и хочет настоящую версию меня, тем больше я хочу быть таким парнем для всего остального мира. И надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы меня переподписали в единственную команду, за которую я хочу играть.

Я машу рукой через плечо толпе на улице, когда швейцар открывает для меня дверь в вестибюль.

— Каждый день сюда приходит все больше людей, — говорит он. — Чем дальше вы, ребята, продвигаетесь в сезоне и чем выше занимаете место, тем больше все хотят получить от вас кусочек, а, мистер Зандерс?

— Обычно я люблю это дерьмо, но в этом сезоне — не очень. — Мой взгляд блуждает мимо стеклянных дверей, за которыми фанаты показывают пальцами и машут руками, словно я какое-то животное в зоопарке, пришедшее показать им фокусы.

И впервые за всю карьеру мне хочется, чтобы никто на меня не смотрел.

— Мисс Шей наверху.

Я благодарно похлопываю его по плечу, прежде чем подняться на своем личном лифте на свой этаж.

— Зи, ты должен перестать меня кормить, — Стиви растягивается на диване, пытаясь устроиться поудобнее. — Мои штаны скоро не налезут. Черт, даже твои штаны скоро не налезут.

Она в чем-то права. Несмотря на то, что я тренируюсь каждый день и сжигаю больше калорий, чем средний человек, мы со Стиви почти каждый вечер берем еду на вынос, и мне чертовски нравится видеть ее счастливой, пока поглощаем нашу любимую нездоровую пищу. Не так много других вариантов, когда я никудышный повар, а мы каждую ночь в дороге останавливаемся в отелях.

— Мне нравится кормить тебя, — я сажусь на диван, приподнимая ее голову, прежде чем Стиви перекидывает свои каштановые локоны мне на колени, устраиваясь на моем бедре. Рози присоединяется, запрыгивает на диван напротив моей девушки и сворачивается калачиком, положив свою большую голову на другое мое колено.

— Сейчас я даже не могу думать о еде, — стонет Стиви. — Но если бы могла, то сказала бы тебе, что нам нужно опробовать ту пиццерию на Двадцать Восьмой улице, а еще я хочу попробовать тако из того нового фургона, который паркуется на пирсе по вторникам. А после этого мы должны заглянуть в новый индийский ресторан, который открывается рядом с ареной.