Выученные уроки

Роуз читает все эти статьи, и, конечно, с каждой новой опубликованной бесится все больше и больше. Сегодня утром еще одна совсем новая в Ежедневном Пророке, который я быстро прочитал и спрятал от нее. Чем дольше я буду прятать газеты, тем лучше. Нет никакого смысла подстрекать ее. К счастью, Роуз отвлеклась и не заметила. Она мазала масло на тост с таким остервенением, что он раскрошился, и постоянно бормотала себе под нос, как она не хочет идти на Защиту.

Да, она у нас первым уроком. Охренительно фантастично. Я не подпрыгиваю от счастья, когда говорю это, кстати. Мне не нравится, когда папа заявляется сюда преподавать, а в этом году все еще хуже, потому что я подозреваю, у него были скрытые мотивы быть здесь (чтобы убедиться, что Роуз не отравилась), хоть он этого и не признает. Но, все есть так, как есть, поэтому я иду в класс после завтрака, пытаясь как можно меньше об этом думать. Роуз идет рядом со мной, все еще бормочет себе под нос, и настроение у нее плохое.

Я удивился, что мы оказались первыми, кто пришел. Кроме нас в кабинете были только Аллен и мой папа. Аллен не старается скрыть, что он пялится на Роуз, но мы его просто игнорируем. Папа подходит поболтать и садится на парту перед нами.

— У вас обоих сегодня просто восхитительное настроение, — сказал он, и, наверное, он только наполовину шутит.

— Еще рано, — сказал я, глядя на Роуз, которая ужасно нахмурилась и уставилась в никуда.

Папа тоже это заметил и щелкнул пальцами перед ее лицом, чтобы убедиться, что она нас слушает.

Роуз лишь хмуро уставилась на него.

— Ого, ты сегодня дружелюбна, — саркастически заметил он.

Она только посмотрела:

— Я хочу вернуться в свою постель, — ровно сказала она.

— Ну, — поджал папа губы, — это просто ужасно.

— Ты не имеешь права говорить со мной с сарказмом, — веско сказала Роуз. — Не после того, как ты состоял с моей мамой в постыдной связи, — она не серьезно, но и не совсем шутит, просто ищет оправдание своему поведению.

Папа закатил глаза и покачал головой:

— Не понимаю, зачем они опять об этом пишут, это было двадцать пять лет назад.

Что?

У Роуз, похоже, такая же реакция. Очевидно, она не ожидала, что это окажется правдой, и теперь ее глаза в два раза больше обычного. Уверен, что мои тоже, но это Роуз некоторое время безмолвно задыхается и, наконец, выдавливает:

— Это правда?

— Что? — папа не понял и некоторое время смотрел на нас, прежде чем наморщить нос и снова покачать головой. — Нет! Это неправда! Я имел в виду, двадцать пять лет назад газеты выдумали эту историю впервые.

Фух. А то мы почти попали на неизведанную территорию…

Роуз же решает, что теперь у нее есть еще одна причина обороняться, и злобно на него смотрит:

— А что не так с моей мамой? — требовательно спросила она, с ожиданием уставившись на него.

Папа просто смотрит на нее и медленно качает головой:

— Ты невозможна, знаешь это? — Роуз сузила глаза и скорчила рожу. — Ты была такой милой… а потом ты научилась говорить.

В ту же секунду Роуз отвечает:

— Я скажу маме, что тебе стало противно от одной мысли, что у вас могла быть постыдная связь.

Папа только закатил глаза:

— Уверен, она будет просто в отчаянии.

У Роуз не хватает времени на ответ, потому что остальные из нашего класса начали заполнять кабинет, быстро рассаживаясь по местам в ожидании утра с Гарри Поттером.

Папа оставил нас и вернулся к учительскому месту, и сейчас, ровно без пятнадцати девять, он машет рукой в сторону дверей, и те быстро закрываются. Некоторые подпрыгнули от звука грохота, но остальные выглядели ужасно воодушевленными. Даже мне стало интересно, чем именно таким мы будем заниматься, что для этого нужна такая таинственность.

— Когда мне было тринадцать, один из друзей моего отца научил меня заклинанию, которое многократно спасало мне жизнь, — о, черт. Любая история, которая так начинается, просто обязана быть потрясающей. — Это было заклинание патронуса.

— Заклинание патронуса уровня ПАУК, профессор Поттер. А мы только на пятом курсе, — сказала Роуз с фальшивой вежливостью. Когда он посмотрел на нее, она ослепила его такой же фальшивой улыбкой.

Папа на секунду поджимает губы, а потом возвращает ей такие же фальшивые улыбку и тон:

— Да, спасибо, мисс Уизли, я в курсе вашего возраста, так как я был там в день, когда вы родились. И я знаю, что заклинание патронуса уровня ПАУК, вот почему я закрыл дверь.

Роуз выглядит заинтересованной против своей же воли, и она не выпаливает в него очередным ядовитым ответом. Папа использует эту паузу в разговоре, чтобы велеть всем встать, что мы и делаем, потом он посылает все парты к стенам, оставив середину класса свободной.

— Заклинание Патронуса обычно используется для защиты от некоторых агрессивных существ, вроде дементоров, например, но я уверен, многие из вас знают, что его можно использовать в качестве передачи информации от одного человека другому, — он поправил очки на носу. — Но этой части особенно долго учиться, поэтому пока остановимся просто на выпускании патронуса.

— Вы действительно думаете, что мы можем это сделать? — спросила Элизабет, и я вижу, что она побаивается делать что-то настолько сложное.

— Все мои друзья научились этому на пятом курсе. Это может быть трудно, но в конце концов получится, не сомневаюсь.

Папа начал лекцию о том, как правильно использовать счастливые воспоминания, чтобы создать патронуса, и что каждый патронус уникален для каждого человека и сообщает определенную информацию о его характере. Все слушали с пристальным вниманием, и я клянусь, я в первый раз вижу, чтобы люди так жадно слушали что-то, не относящееся к квиддичу и сплетням.

— Экспекто Патронум! — папа легко выпустил серебристого патронуса в форме оленя, который проскакал по комнате, пока отец не отпустил его, и тот исчез в воздухе.

Многие громко вздохнули и выглядели так, будто никогда в жизни не видели патронуса.

Может, некоторые и правда не видели, не знаю. Я их встречал достаточно и знаю, что у папы он в форме оленя, потому что мой дедушка оказался тайным незарегистрированным анимагом, который превращался в оленя. Я не знаю никого, кто был бы тайным незарегистрированным анимагом, и могу только предполагать, что наше поколение намного скучнее (и не компетентнее), чем наши предки.

Папа сказал, чтобы мы думали о самом счастливом моменте, который можем вспомнить, и попробовали заклинание. Сначала никто не двигался, и мы все просто смотрели друг на друга. Наконец, несколько человек подняли палочки и попытались. Ничего не произошло, только Сюзанна умудрилась выпустить несколько серебряных облачков из кончика своей палочки.

Папа ходил по комнате, раздавая людям советы и пытаясь помочь. Я взглянул на Роуз, которая даже не пошевелилась. Это, конечно, удивительно, потому что обычно она во всем лучшая и никогда не сомневается, когда надо попробовать новое заклинание. У нее озадаченное выражение лица, и, наконец, я спросил ее, что не так.