Выученные уроки

— Почему ты не сказала мне о том, как он назвал твою мать? — вдруг спросил Джеймс, глядя на меня. Я присела на стул за партой перед ним.

— Я была слишком зла, чтобы что-то сказать, — пожала я плечами. — Никто еще мне такого не говорил.

— Ну, если бы ты сказала, я бы ему не только нос сломал.

Не сомневаюсь. Джеймс действительно сильный, это удивительно, конечно, потому что его папа довольно маленький. Но большинство маминых братьев (включая моего отца) довольно крупные, высокие и несколько мускулистые. Джеймс высокий (выше меня, во всяком случае, а я определенно высока для девочки), и, учитывая тот факт, что он не заботится ни о чем, кроме квиддича, он определенно не тощий. Так что я уверена, если бы была необходимость или желание, он мог бы нанести чьему-нибудь лицу приличный ущерб. Он бы, наверное, это и сделал, если бы не явился его отец и все не испортил.

Кстати об этом, кто-то идет, и да, это он. Дядя Гарри вернулся и выглядит таким же взбешенным как раньше, когда закрывает за собой дверь и холодно смотрит на нас. Я оглянулась на Джеймса, который безучастно смотрел прямо перед собой.

— Я дам вам шанс объясниться, — сказал дядя Гарри очень явно наигранно спокойным голосом.

Я снова оглянулась на Джеймса, но тот не выглядит заинтересованным в самозащите. Он просто сидит и ничего не говорит. Я не знаю, может, это намек, чтобы я начала первой, или я должна поступить как он и тоже ничего не говорить.

— Роуз?

А? Я подняла голову и увидела, что дядя Гарри выжидающе смотрит на меня. Подозреваю, это значит, что я должна начать первой. Может, мне поступить как Джеймс и просто уставиться вникуда?

— Роуз!

Ну, хорошо, наверное, нет.

— Эм, — я несколько раз моргнула, пытаясь выглядеть настолько запутавшейся, насколько можно. — Я… Я просто разозлилась.

— Ты просто разозлилась? — повторил он, приподняв брови.

— Он говорил действительно ужасные вещи…

— Он говорил действительно ужасные вещи?

— Он так и будет продолжать, — вмешался Джеймс. — Будет повторять все, что ты сказала, в виде вопросов.

Не могу сказать, что это вызвало ну совсем уж плохую реакцию. Один хороший эффект это все-таки произвело, потому что теперь дядя Гарри мной уже не заинтересован.

— Окажи себе услугу и закрой рот, — незамедлительно сказал он, обернувшись к Джеймсу, которого это ни капли не впечатлило.

— А что? — невинно спросил он. — Я просто сказал ей, что ты делаешь. Это то, что ты делаешь.

— Я не знаю, какого черта с тобой не так, — с недоверием сказал дядя Гарри, — но меня от этого уже тошнит.

— Со мной все в порядке, — отвечает Джеймс совершенно изумленно. — Я просто говорю правду.

— Ты неконтролируем!

Джеймс фыркнул, по-настоящему фыркнул. Если бы и было подходящее время исчезнуть, то оно настало прямо сейчас. К сожалению, мне всего лишь пятнадцать, а уроки аппарации начнутся только на шестом курсе.

— Что тут, черт возьми, смешного? — требовательно спросил дядя Гарри, и Джеймс закатил глаза.

— А что ты от меня хотел, па? — спросил он. — Я должен был стоять, позволяя этому идиоту обзывать ее сукой или что там еще пришло бы ему в голову?

— Нет ничего плохого в том, чтобы заступаться за других, но когда ты начинаешь избивать и ломать людям носы, вот тут да, это проблема!

— Ну, извини, — говорит Джеймс, и даже глухой услышит, что он вовсе не извиняется. — Извини, что я вспылил и позволил своему гневу взять вверх, извини, что я не гребанно идеальный.

— Никто не заставляет тебя быть идеальным.

Но Джеймс лишь трясет головой в явном неверии:

— Ты ждешь этого от меня всю жизнь. Весь гребаный мир этого ждет.

Дядя Гарри скрестил руки на груди и сузил глаза.

— Тебе действительно следует покончить с собой. Мне жаль, что у тебя такая трудная жизнь.

И тут Джеймс взорвался. Вместо того, чтобы говорить с сарказмом и недоверием, он действительно повышает голос до очень, очень небезопасного тона.

— Ты даже не понимаешь, какая у меня жизнь, потому что тебе всегда было наплевать!

— Джеймс, ты должен…

— Что я должен, пап? Я должен сидеть здесь, заткнув рот, и делать вид, что ты будто бы действительно имеешь хоть малейшее представление о том, что творится в моей жизни? Тебе легко стоять здесь и говорить, что я должен или как я должен был поступить. Ты даже не представляешь, каково это — быть твоим сыном? Каково это быть семнадцатилетним сыном Гарри Поттера.

О’кей, теперь серьезно. Я уже говорила, что хочу исчезнуть, так вот, теперь я точно хочу исчезнуть. Думаю, они забыли, что я тоже нахожусь здесь.

Дядя Гарри выглядит взбешенным, и он стучит по парте перед Джеймсом. Джеймс даже не вздрагивает, но я думаю, что сейчас все станет совсем по-настоящему плохо. Интересно, я смогу незаметно выскользнуть за дверь?

— Ты не имеешь понятия, каково быть семнадцатилетним и быть Гарри Поттером, — глаза дяди Гарри сверкают как никогда раньше. Я видела его злым, конечно, но никогда — таким. — Ты такой испорченный маленький мерзавец! Ты не понимаешь, как легко тебе все досталось и скольким люди пожертвовали ради тебя! Ради вас обоих! — о, отлично, он вспомнил, что я здесь. Он расстреливает меня взглядом, будто я Джеймс или типа того, а затем продолжает свою тираду. — Вы оба получили все, что хочет любой ребенок! Вам не нужно беспокоиться ни о чем! А вы сидите здесь и ноете из-за всякой херни, потому что вы не понимаете, что такое настоящие проблемы!

— И чья в этом вина? — отвечает Джеймс, его глаза так же сверкают, как у его отца. — Чья вина в том, что у нас нет об этом никакого представления? Ты никогда не заботился о том, чтобы рассказать нам это, так что не стой здесь и не выделывайся, потому что все, что мы знаем, мы узнали из книг!

— Мы пытались вас защитить!

— Тогда не злись из-за того, что мы знаем только то, что ты хотел, чтобы мы знали.

Я с ним согласна. Я хотела сказать это вслух, но не успела, потому что его отец выпалил почти мгновенно.

— Мы не хотели, чтобы вы выросли избалованными негодяями, думающими, что весь мир им должен только за то, что они соблаговолили проснуться утром! Может, вы попытаетесь быть благодарными за все, что у вас есть, и за то, сколь многим мы пожертвовали ради того, чтобы вы росли в безопасности.

— Ну, извини, пап, — с иронией сказал Джеймс, вставая. — Извини, что я такое хреновое для тебя разочарование, но тебе не придется беспокоиться об этом в конце года, тогда-то ты от меня, наконец, избавишься. Может, это, наконец, сделает тебя счастливее.