Выйти замуж за Уинтерборна

– Пожертвование должно быть сделано незамедлительно. Я срочно нуждаюсь в средствах.

– Вы хотите, чтобы я попросила об этом мистера Уинтерборна ещё до того, как мы с ним поженимся?
– недоверчиво переспросила Хелен. – Я не думаю, что смогу убедить его это сделать.

– У женщин есть свои методы. Вы справитесь.

Хелен покачала головой.

– Он не отдаст деньги без выяснения точных целей этой благотворительности. Он всё узнает.

– Не будет существовать ни одного документа, который он мог бы обнаружить, – самодовольно ответил мистер Вэнс. – Он не сможет связать меня ни с благотворительностью, ни с собственностью в Уэст-Хэкни, все договорённости устные.

– А что произойдёт со слепыми пенсионерами?

– Какая-то часть денег достанется им, конечно, чтобы со стороны всё выглядело законно.

– Хочу прояснить для себя ситуацию, – сказала Хелен. – Вы шантажируете свою дочь, чтобы у вас была возможность обокрасть слепых бедняков.

– Никто не крадёт у бедняков, начнём с того, что это изначально не их деньги. И это не шантаж. У дочери существует естественное обязательство перед отцом, помогать ему, когда тот нуждается в поддержке.

– Чем я вам обязана? – изумлённо спросила Хелен. – Что вы для меня сделали?

– Я подарил тебе жизнь.

Видя, что он говорит совершенно серьёзно, Хелен кинула на него неверящий взгляд. Её душил неудержимый, полуистерический смех. Она прижала пальцы к губам, пытаясь сдержать хохот, но это только усугубило ситуацию. Не помогало и оскорблённое выражение лица мистера Вэнса.

– Вы считаете это смешным? – спросил он.

– П-простите, – пробормотала Хелен, пытаясь успокоиться, – но от вас особенно ничего не потребовалось. Кроме... своевременного спазма чресл.

Мистер Вэнс оглядел её с ледяным достоинством.

– Не принижайте наших отношений с вашей матерью.

– О, да. Она "кое-что значила" для вас, – дикий, безрадостный смех угас, и Хелен сделала неровный вдох. – Я полагаю и Пегги Крю тоже.

Вэнс пристально на неё посмотрел.

– Значит Уинтерборн рассказал вам об этом. Я предполагал, что он может.

Заметив женщину и трёх детей, идущих к стенду с ящерицей, Хелен была избавлена от необходимости отвечать. Она сделала вид, что переключила интерес на стеклянную витрину с черепахами и медленно побрела к ней, Вэнс проследовал за ней.

– У Уинтерборна нет причин питать ко мне бесконечную ненависть за то, что я сделал то, чем занимаются большинство мужчин. Я не первый, кто переспал с замужней женщиной и не буду последним, – сказал Вэнс.

– Из-за вас, – подчеркнула Хелен, – миссис Крю умерла в родах, и её муж, человек, которого мистер Уинтерборн любил как брата, тоже мёртв.

– Я виноват в том, что её муж был слабовольным и поэтому покончил жизнь самоубийством? Я виноват в том, что женщина не обладала достаточно крепким телосложением, чтобы родить? И вообще всей этой ситуации можно было бы избежать, если бы Пегги не раздвинула ноги. Я лишь взял то, что мне так охотно предлагали.

У Хелен перехватило дыхание от его чёрствости. Казалось, что даже акула совестливее его. Что сделало Вэнса таким? Она пристально разглядывала его, пытаясь найти любой намёк на человечность, какой-то проблеск вины, сожаления или печали. Но ничего не находила.

– Что вы сделали с ребёнком? – спросила Хелен.

Вопрос его удивил.

– Я нашёл женщину, которая за ней присматривает.

– Когда вы в последний раз её видели?

– Я никогда с ней не встречался. И не собираюсь, – мистер Вэнс становился нетерпеливым. – Это не имеет никакого отношения к делу.

– Вы не заинтересованы в её благополучии?

– А почему я должен, если семья её матери в этом не заинтересована? Никому нет дела до этого внебрачного ублюдка.

Естественно, о ней он думал также. Хелен почувствовала, как в ней просыпается мучительное, быстро растущее беспокойство за маленькую девочку, её сводную сестру. Воспитывали ли ребёнка, обучали? Пренебрегали им? Плохо обращались?

– Как зовут женщину, которая о ней заботится? – спросила Хелен. – Где она живёт?

– Это не ваша забота.

– Очевидно, что и не ваша тоже, но я бы хотела знать, – парировала Хелен

Мистер Вэнс ухмыльнулся.

– Чтобы вы могли использовать её против меня? Попытаться меня опозорить?

– Зачем мне пытаться вас опозорить? В моих интересах избежать этого скандала так же, как и в ваших.

– Тогда я советую вам забыть про ребёнка.

– Как вам не стыдно, – тихо сказала Хелен. – Вы не только отказались от ответственности за своего собственного ребёнка, так ещё и пытаетесь помешать кому-то другому ей помочь.

– Я платил за её содержание все четыре года, что ещё прикажете делать? Лично кормить с ложечки?

Хелен пыталась думать, несмотря на порыв подступающей ярости. Она не узнает о благосостоянии сводной сестры, если не сможет выведать информацию у мистера Вэнса. Ломая голову, она вспомнила, как Рис когда-то рассказывал ей о деловых переговорах.

– Вы затребовали внушительную сумму денег и, как я полагаю, будете ожидать ещё большую в будущем, – сказала она, – но всё, что вы предложили взамен, это позволить мне сохранить то, что у меня и так уже есть. Я не соглашусь на сделку без небольшой уступки с вашей стороны. Вам ничего не будет стоить рассказать мне, у кого находится ваша дочь.

Прошло много времени, прежде чем мистер Вэнс ответил.

– Ада Тэпли. Она приходящая прислуга у родственников моего адвоката в Уэллинге.

– Где...

– Это деревня на пути в Кент, если ехать по главной дороге из Лондона.

– Как зовут девочку?

– Понятия не имею.

"Конечно, не имеешь," – подумала Хелен, снедаемая гневом изнутри.

– Тогда мы заключили сделку? – спросил мистер Вэнс. – Вы убедите Уинтерборна сделать пожертвование, как можно скорее.

– Если я собираюсь за него замуж, то у меня нет выбора, – безжизненным голосом отозвалась она.

Его лицо немного расслабилось. Через мгновение он ухмыльнулся.

– Как же восхитительно, он думает, что купил себе чистокровную Рэвенел для производства потомства, а вместо этого будет продолжать мой род. Валлийские Вэнсы, боже, помоги нам всем.

В течение следующих нескольких минут после того, как он её покинул, Хелен всматривалась в витрину с искусно мумифицированными и представленными на общее обозрение созданиями. Их невидящие глаза были широко раскрыты с навсегда застывшим в них удивлением, будто они не могли понять, как здесь очутились.