Выжить в Антарктиде

– Зачем же вы пришли сюда? – удивилась Виктория.

– А уже не помню, зачем, - с озорной улыбкой откликнулся Юрий. – Может быть, чтобы вас лишний раз увидеть?

***

К обеду качка возросла, а число пассажиров в столовой еще уменьшилось. Вика с удивлением заметила, что на скатертях разложили мокрые салфетки – как пояснил официант, чтобы тарелки не скользили.

К счастью, все артисты труппы были в относительном порядке. Даже Сергей Давыдов, пусть и позеленевший, сидел на своем месте и уверял взволнованную Бекасову, что в состоянии работать спектакль.

– И все равно замены нет, - вздыхал он, едва слышно.

– Помню, я «Вишневый сад» играл, - ударился в воспоминания Урусов. – Температура под сорок, голова кружится, а замены нет. А что поделаешь? Такова наша судьба, наш добровольный выбор. Или вот еще Михал Михалыч, помнишь, Лиз? У него отец умер, а ему надо было в роли Фигаро по сцене скакать. И не отменишь ничего. Он потом мне признавался: «Не поверишь, Женя, сколько трагичного таится в комичном»…

– Ладно, репетиции не будет, отдыхайте, копите силы,- постановила Бекасова. – Тут уж, как говорится, не надышишься. Но чтобы за сорок минут до начала все были в салоне одетые и в гриме! И костюмы свои проверьте, чтобы никаких оторванных пуговиц и мятых складок.

Трапеза подходила к концу, когда капитан по громкой связи объявил о приближении настоящих айсбергов. Многие предсказуемо бросились в каюту за фотоаппаратами. Даже Бекасова, неторопливо встала и, заваливаясь то на один бок, то на другой, старательно балансируя руками, поковыляла к широким окнам, чтобы полюбоваться на чудо.

Володя и Юра остались за столом одни.

– Знаешь, Юр, всегда считал, что женщины делятся на два основных вида, - произнес Володя, - «прелесть какие дурочки» и «ужас какие дуры», все прочие являются малочисленным исключением из правил. Но на этом корабле собрались сплошные исключения.

– Ну отчего же, вот эта Анна, гимнастка, например, вполне тянет на правило, - пожал плечами Громов. – В ней нет никакой изюминки.

– Ошибаешься. Анна Егорова очень необычная. И настолько умная, что умеет казаться глупой. Не нравится она мне. И вообще цирковые не нравятся, особенно фокусник. Таинственности наводит, псевдоним ненормальный…

– А чем тебе не угодил псевдоним «Ашор Визард»? Звучно, загадочно, в стиле бродячего шапито.

– Ашор Визард некогда был по паспорту Альбертом Константиновым. А теперь он и по всем документам, включая водительские права, стал Ашор. Не чудно ли?

– Ну и что? Подумаешь, фамилию поменял. Может, женился и ради жены решился со старой жизнью порвать.

– Он не был женат. А вот от закона таким способом скрыться…

– С помощью професионального псевдонима? Да скорей наоборот, он только внимание этим к себе привлечет, - Громов улыбнулся. – Знаешь, Вов, у некоторых народов есть обычай менять имена, если смерти избежишь. Вдруг, дело в этом?

– Ты для всех оправдание ищешь.

– А чего к людям по пустякам цепляться?

Грач вздохнул.

– Биография у Ашора весьма пестрая, - признал он нехотя.
– Учился на врача, но бросил. Бродяжничал по Уралу, несколько лет жил в каких-то землянках, типа, просветления искал, с духами общался. Потом цирком увлекся. К суду, конечно, не привлекался, но кто его знает, с какими уголовниками он в этих землянках дружбу водил?

– Слушай, если он тебе кажется подозрительным, как ты в поездку его допустил?

– Паша настоял. На просмотре он Патрисии очень понравился. У Ашора, видите ли, гран-при на международном конкурсе иллюзий и уйма дипломов. Он у нас маг не пальцем деланный. А я что? Домыслы к делу не пришьешь.

– Вот и не начинай. Человек долго искал себя, так бывает, - примирительно сказал Громов.

– Работа у меня беспокойная. А с этим Ашором, я чувствую, что-то не так.

– Так у тебя и с Викторией Завадской все не так. Миледи ее обозвал, а она совсем не такая..

– С Завадской другое. Но я гляжу, ты вот-вот на нее подсядешь крепко.

Юра отвел взгляд:

– Боюсь, не по Сеньке шапка.

– То-то и оно. Зачем тебе женщина, которую хотят все встречные мужики? Завоевать мало, надо еще и удержать суметь. А ты у нас, увы, не олигарх.

– Мне кажется или в твоих интонациях и правда проскальзывает горечь собственного негативного опыта?

– Было дело. И потому гарантированно могу тебе сказать, Юр, что все красотки большие стервозы.

– Я пойду, - Громов взглянул на часы и встал, – послушаю лекцию Паганеля.

– Ты на меня не обижайся, - сказал Володя, тоже поднимаясь. – Я не со зла. Тебе надежная подруга нужна, а не актрисулька. Завадская тебе не пара.

– Ага, знаток женщин нашелся! Чья бы корова мычала, - беззлобно откликнулся Громов. – Советы даешь, а сам неокольцованным ходишь.

– Потому и хожу, - ответил Грач.

*

Еще несколько фото пролива Дрейка: как это выглядит

Пингвины на льдине

Шторм

5. Лекция «Паганеля» и ее обескураживающее завершение

Геннадий Белоконев быстро и без проблем нашел салон, где ему отводилось прочесть лекцию для любознательных. Он был очень этому рад. Но радость продлилась до тех пор, пока одна милая дама не шепнула ему, что вязаная кофта у него застегнута не на те пуговицы. Краснея, он принялся лихорадочно расстегиваться, путаясь пальцами в широких петлях. Хотя, собственно, что в этом такого? Не без штанов же он на публику вышел. Однако всякий раз, когда с ним приключались подобные «досадные штучки», он реагировал одинаково: спадал с лица, смущался и лепетал в оправдание нечто невразумительное.

Бытовая рассеянность была его недостатком номер один. Причем, на память он не жаловался, мозг цепко держал исторические сведения, даты и имена, но в остальном с ним то и дело случались промашки. То он сядет не на тот автобус, уедет бог весть в какие дали и заблудится в поисках обратной дороги. То заработается и забудет о каких-то договоренностях – встрече или звонке. То упустит суп на плите, за которым просила последить жена, отлучившаяся в магазин, и кастрюлю приходится выбрасывать. Любимая женщина, к счастью, находила это милым и в шутку величала «побочным эффектом гениальности», но порой даже ее терпению приходил конец.

Вторым крупным недостатком, о котором он знал, но не умел бороться, была приверженность к экстравагантным гипотезам. Геннадий с младых ногтей был очень увлекающимся человеком, падким на яркие сенсации и удивительные сказки. В детстве он охотно верил в бабу-ягу и в то, что нелюдимый сосед с первого этажа на самом деле пришелец с Альфы Центавра (это под большим секретом сообщил ему старший брат). С годами доверчивость никуда не делась, лишь распространилась на другие области. Теперь Геннадий с увлечением пытался раскрыть тайну египетских пирамид, искал доказательства бессмертия графа Сен-Жермена и собирал вырезки, повествующие о проклятии индейских хрустальных черепов. В принципе, никому это вреда не наносило, потому что при всей своей безалаберности, Белоконев четко умел разграничивать работу и хобби. Но те, кто был в курсе его теорий, крутили пальцем у виска – ведь практической пользы от этого не было никакой.