Выжившая

Брэд сжал руку своего друга. 

– Спасибо. Большое спасибо. Я не знаю, что бы я делал без тебя.

Уильям ободряюще улыбнулся Брэду. 

– Я обо всем позабочусь.

20

Деловой район Сигрэма в Промышленном городе состоял из рядов промышленных зданий, которые окружали по периметру большой участок в форме буквы U. Эл видел ряды одинаковых зданий по бокам этого сооружения. Большинство предприятий, которые работали в тридцати или около того местах, были промышленными: коммерческие принтеры, заводы по производству футболок, автомастерские, стекольщики, магазины электроники, производители компьютерного оборудования. На офисе, который Эл Прессман посетил этим вечером, была надпись "Марк и сыновья, Принтеры", и он был в конце участка. Он остановился перед раздвижной дверью гаража, ведущей в помещение, которое должно было быть типографией, но с некоторых пор было превращено во временную киностудию. Эл заглушил мотор и уселся на переднем сиденье, слушая, как остывает двигатель. Он ненавидел эту гребаную машину. Это был "Порше", и у него был отличный движок, но он все равно его ненавидел. Он был чертовски крошечным. Как будто катаешься на роликовых коньках по шоссе. Когда он получит чек за последнюю работу, он купит Корвет. Ему всегда нравились "Мерседесы". Они были не только прочными, но и долговечными и не мялись, если на них чихнуть.

Эл минуту посидел в машине. Не каждый день его вызывали на работу к Рику Шектману. Обычно он имел дело с Сэмом Башем, который раздавал заказы на работу. Большую часть времени это было обычное кровавое дерьмо. Последняя работа - та, которая превратилась в настоящую золотую жилу благодаря женщине, продавшей ту бездомную девушку и ее ребенка в рабство, - была организована Сэмом. Элу было велено снять кадры, которые должны были содержать Животное и женщину, которых привез Тим Мюррей. Вот и все, никаких вопросов. Эл был удивлен, увидев в хижине двух женщин, но когда Тим объяснил, что произошло, он отмахнулся от этого. Поскольку им все равно нужно было избавиться от другой сучки, можно было бы снять это дерьмо на пленку, верно? Ему платили за то, чтобы он работал с камерой, снимал правильные ракурсы и обеспечивал нужное освещение, а затем монтировал все это дерьмо. Вот и все. И Животному платили за то, что он делал лучше всего: насиловал, пытал, а затем убивал людей. Им было все равно, с кем они это делали, главное, чтобы им платили.

Вот только эта работа была другой. Сэм Баш был совершенно откровенен, когда сказал Элу, что женщина, которую привел Тим, это особая работа, что в ней замешаны двойные деньги. Хорошо. Ничего страшного. Поэтому, когда сука упомянула бездомную женщину и ребенка, конечно, это привлекло их внимание. Там было много педофилов, которые выходили на сцену в препубертатном возрасте, но младенцы были совсем другой лигой. Их просто не найдешь много в экстремальном хардкор-андерграунде. Эл знал наркоманов, которые иногда продавали своих детей за крэк, и дети обычно умирали - в зависимости от того, какому уроду их продавали. Эл знал, что существует процветающее подполье педофилов, которые увлекаются этим дерьмом, и он знал, что у некоторых из них деньги выпадают из жопы. Он сразу же почуял прибыль, поэтому перешел в другую часть хижины и принял ответственное решение. Он притворился, что звонит Сэму с новостями, и Тим чуть не наложил в штаны, когда он вернулся и сказал ему, что они отпустят сучку Миллер, но привезут другую женщину и ребенка. Позже, когда Животное укладывал Лизу в фургон, он отвел Тима в сторону и рассказал ему о реальной сделке: возьми деньги Лизы Миллер, забери бездомную женщину и ребенка и быстро возвращайся в дом. Они собирались грохнуть сучку Миллер, как и планировали. Это успокоило Тима, но потом эта пизда сбежала. Тим был гребаным параноиком, Эл тоже был параноиком, и ему пришлось пойти на какой-то шаг, чтобы успокоиться. У него чуть не случился припадок, когда Тим вернулся без сучки Миллер, но в конце концов он успокоился.

– Мы поймаем ее, - сказал он Тиму.
– Не волнуйся. Они хотят ее, мы ее получим, но я думаю, что прямо сейчас они будут очень довольны тем, что у нас есть на этот момент.

Он объяснил это Сэму Башу на следующий день после того, как отвез материал, когда Баш позвонил и ледяным тоном спросил, почему он не выполнил работу, за которую ему заплатили.

– Вы заплатили мне за съемку сцены, в которой было Животное и какая-то женщина, которую привез мне Тим Мюррей, - объяснил он.
– Это все, что я сделал, без лишних вопросов.

Было ясно, что Баш разозлился, хотя и признал, что у них уже было два покупателя, готовых заплатить двести пятьдесят тысяч долларов за пленку с младенцем. Это было более чем вдвое больше, чем он получил бы за обычный снафф-фильм. Они обменялись еще несколькими словами, и Сэм повесил трубку, сказав:

– Я свяжусь с вами.

С тех пор Эл ничего о нем не слышал.

Однако на прошлой неделе он разговаривал с Тимом. Они внимательно следили за новостями, и в средствах массовой информации не освещалось похищение Лизы Миллер. Тим даже поискал в интернете и ничего не нашел. Тим сказал Элу, что Сэм на него тоже накричал, и он нервничал. Не связывайся с этими людьми; Эл знал это и заверил Тима, что с ними все будет в порядке. 

– Ты знаешь ее адрес. Я могу задержать Сэма еще на неделю, пока не поступят деньги на эти фильмы. Это будет для него хорошей затравкой. Затем, скажем, через две недели, мы с вами нанесем неожиданный визит мисс Миллер. Купим себе белый фургон, а я приготовлю для нее укол морфия. Это будет приятное быстрое похищение, и на этот раз мы просто сделаем это. Она сдохнет, и мы избавимся от нее через несколько часов после того, как ее заберем, а на следующий день Сэм будет счастливее свиньи, валяющейся в дерьме. Как это звучит?

Это звучало прекрасно для Тима, и Эл залег на дно на всю оставшуюся неделю. Он ничего не слышал ни от Тима, ни от Животного и старался держаться в тени. Он даже не звонил Сэму, чтобы узнать, где его деньги. Затем сегодня днем ему позвонил Рик Шектман и сказал, чтобы он явился в его типографию на вечернюю встречу по поводу следующей работы. Рик и Сэм были знакомы, и из краткого разговора с Риком, Эл предположил, что Сэм преодолел свой гнев по поводу последней работы. Деньги, которые только что заработала организация, должно быть, подсластили их.

Эл полез под сиденье за пузырьком с коксом, который он хранил в отсеке, который проковырял в сиденье. Он открыл его, сунул туда мизинец и зачерпнул немного порошка ногтем. Он вдохнул в левую ноздрю, окунул ноготь обратно на несколько секунд, вдохнул в правую ноздрю, затем растер остатки по деснам. Он убрал пузырек под сиденье и посмотрел на себя в зеркало заднего вида. С таким же успехом можно было бы покончить с этим. Он открыл дверь, вытащил свои длинные ноги с машины и направился в офис. Он чувствовал себя бодрым и готовым заняться делом, когда вошел и на мгновение остановился на пороге, давая зрению привыкнуть к темноте. 

– Эй, - позвал он.
– Ты здесь, Рик?

– Здесь, - раздался голос.

Эл прошел через офис в заднюю часть заведения.

"Марк и сыновья" первоначально была коммерческой фирмой, работавшей на четырехцветной печати. В задней комнате была фотолаборатория, где снимали фотографии и превращали их в журналы для печати. Когда-то здесь было два пресса, но один был продан, а другой стоял у задней стены под слоем пыли. Оставшаяся площадь была освобождена от других печатных машин и теперь использовалась в качестве импровизированной студии для нескольких хардкорных фильмов S&M, снятых Элом. Рик Шектман, парень, унаследовавший полиграфический бизнес от своего отца, лишь изредка занимался бизнесом в качестве печатника. В основном он использовал машины для создания детской порнографии или другой незаконной подпольной непристойности. Он также продавал наркотики и краденые драгоценности через магазин. И он сдавал Элу в аренду помещение для производства некоторых более мягких хардкорных S&M. 

– До тех пор, пока они не зальют кровью и дерьмом весь мой пол, - сказал Рик Элу однажды несколько лет назад с тем сильным славянским акцентом, который он унаследовал от своего отца.
– Ты можешь пользоваться моим магазином. Ты используешь женщин с большими сиськами, ты говоришь мне, чтобы я смотрел, да?
– Он улыбнулся белозубой улыбкой.

Рик Шектман был человеком, который вел себя непринужденно, но Эл знал, что он был серьезным ключевым игроком в нелегальном хардкор-сообществе. Он был одним из тех, кто зарабатывал деньги. Он знал клиентов. И он знал этот талант. Эл, Тим и Животное работали на Рика пять раз за последние три года, и Эл знал, что Рик справедливый человек, но жесткий. Ходили слухи, что однажды он избил клиента, который заказал фильм о пытках со свинцовой трубой, после того как клиент не смог заплатить за готовый продукт. Избиение было настолько сильным, что жертва потеряла оба глаза. Эл слышал о криминальных авторитетах и похуже. Парни на востоке, в Нью-Йорке и Нью-Джерси - они не прятались. Обычно у них был отряд головорезов, который надирал тебе задницу, если ты шел против них, и ты оказывался на дне Нью-Йоркской гавани с зацементированными ногами.

Когда Эл завернул за угол, где фотолаборатория примыкала к задней части типографии, он увидел там Тима Мюррея и Животное. Они небрежно прислонились к печатному оборудованию. Рик сидел на полозьях из компьютерной бумаги, которые были доставлены туда для хранения. Он улыбнулся Элу. 

– Рад, что ты смог присоединиться к нам.

Его зубы были очень белыми, и Эл почувствовал, как онемели его конечности. Было что-то такое в выражении лица Рика, которое обычно было беззаботным, ярким и жизнерадостным, что резко выделялось. Теперь славянское лицо Рика потемнело, а в голубых глазах промелькнула угроза.