Взгляд с обочины 1. Митрим

***

Тэльво остановился у берега озера, глубоко вдохнул по-осеннему прохладный воздух. Голова постепенно прояснялась. В шатре у старшего он несколько раз чуть не кинулся на посланника с кулаками. Зря, пожалуй. Но говорить такое!

Питьо догнал его почти сразу и остановился рядом, у самой кромки воды, заткнув большие пальцы за пояс и молча глядя, как слабеющий ветер гонит по озеру мелкую рябь. Ночное озеро казалось совсем непрозрачным. В стороне, где шатры спускались почти к самой воде, кто-то набирал воду в вёдра.

Он тоже был зол, но всё-таки не настолько, чтобы бросаться на посла. Прямо в шатре на глазах у старших.

Ничего, вот вернутся Курво и Турко…

Тэльво повернулся резко.

– Не надо было его сюда привозить вообще. Пристрелили бы прямо там!

– Как только увидели? Ты готов со всеми так здороваться?

Тэльво посопел и продолжил немного спокойнее:

– Ты слышал, что он нёс?

Со стороны лагеря к ним тихо подошёл Тьелпэ и остановился молча в паре шагов. Питьо оглянулся на него мельком и, пока думал над ответом. Убрал за ухо рыжую прядь.

– Может, он хочет, чтобы его убили? Может, Моринготто его затем и послал, чтобы мы убили посла и у него появился повод свалить вину на нас. Не может же этот Лоэллин не понимать, как мы отреагируем на такие оскорбления!

– А может, он просто по привычке?
– подал голос Тьелпэ.
– Ну, Макалаурэ и Карнистиро тоже там перед ним Мелькора Моринготто называли… - и смутился и замолчал, когда близнецы резко к нему обернулись.

– А врал он тоже по привычке?
– снова завёлся Тэльво.
– А с орками сравнивал?

Тьелпэ не стал спорить. Пожал плечами только.

Тэльво снова обернулся к озеру, кусая губы. Ветер стихал, и в тёмном зеркале колыхались звёзды. Здесь их было видно больше, чем на востоке Амана, и они казались ещё красивей.

За его спиной Питьо уточнил у племянника:

– Курво ты уже рассказал, кто кого как называл?

Тьелпэ снова пожал плечами. Сказал только:

– Они возвращаются.

Можно было и не спрашивать, подумал Тэльво, кому охота такие подобности по осанвэ пересказывать, когда от одной фразы голова болит. Он присел на корточки, раздвигая жёлтую сухую осоку, зачерпнул воды, умылся. Тряхнул головой, стянул шнурок с косы - всё равно безнадёжно растрепалась - и посмотрел на брата сквозь упавшие на лицо пряди:

– А ведь неплохо придумано. Теперь если мы его не отпустим, они убьют Нэльо. И получится, как будто мы виноваты. А если мы примем его условия… А какие условия? Просто пообещать, что мы не будем больше нападать? И верить, что они отпустят взамен Нэльо?
– Он усмехнулся скептически.

– А они скажут, что им нужно слово Нэльо, а он его не дал, - задумчиво сказал Питьо.
– И никак не проверишь.

– А если мы возобновим войну, то получится, что нарушили слово! Куда ни кинь…

– Вот вы где.

К младшим шёл Макалаурэ. За ним следовал Луиннаро с небольшой корзиной. Поставив её на землю рядом с поваленным деревом, оруженосец коротко кивнул феанариони.

– Спасибо, Луиннаро, можешь отдыхать, - Макалаурэ сел рядом с братьями, протянул им и Тьелпэ по лепёшке.

Тэльво взял лепёшку и открыл рот с извиняющимся видом, но Питьо его опередил:

– Спасибо, - садясь рядом и беря себе тоже.

Тьелпэ тоже поблагодарил и сразу принялся жевать.

– Братья. Вас бесполезно отчитывать. Вы все наши упрёки наизусть знаете и пропустите мимо ушей всё равно. Но согласитесь, что это очень детский подход: потерпеть, пока ругают, и дальше делать, что хочешь. Да, я не отец и не Нэльо, я могу быть неправ. Но с этим можно разобраться после. Если вы не уважаете меня достаточно для того, чтобы наедине выполнять мои требования, хотя бы при чужих ведите себя подобающе. Ещё не хватало, чтобы враг решил, что здесь заправляет пустое место, которого родные братья не слушают, а значит, можно его и вовсе не принимать в расчёт.

Близнецы сникли.

– Да мы уважаем… - не очень внятно, но, похоже, искренне сказал Тэльво, глядя в землю. Конец фразы виновато зажевал лепёшкой.

Питьо поднял голову:

– Извини. Мы не подумали.

Тьелпэ молча ел. Пока старшие разговаривают.

Макалаурэ кивнул, разлил по четырем кубкам вино, разбавил водой.

– Понимаю. Ладно. С этим разобрались. Далее - я бы не хотел, чтобы вы ходили общаться с нашим пленником. Он наговорит много такого, что лишь причинит вам боль. Это касается всех троих. Он - ученик Отца Лжи. Он способен заморочить голову, вселить смятение в сердце и затем провоцировать как ему заблагорассудится. А убивать его нельзя. По крайней мере, сейчас.

– А что он имел в виду?
– негромко спросил Тьелпэ, принимая вино.
– Когда говорил про родство и историю дома.

Кубок он поставил на песок рядом собой, придерживая пальцами.

Тэльво поднял голову. Тоже заинтересовался.

– Мне видится, - сказал Макалаурэ, - что он имел в виду - все мы дети Эру. Если бы Моринготто называл зло - злом, вряд ли у него было бы столько последователей, еще и майар. Никто не хочет думать “я на стороне Тьмы”, все хотят считать свое дело правым. Поэтому я даже допускаю, что сам он верил в то, что говорил - родство, стремление к миру… Тем он и опаснее. Своими ядовито сладкими речами он способен одурманить, ведь что подкупает больше, чем искренность! Либо ты веришь - и начинаешь думать, как враг. Либо ты не веришь - и хочешь убить его за отвратительную ложь. Только сейчас мы не в том положении, чтобы просто убить посланника. Я не слишком верю в то, что удастся выторговать за его жизнь - жизнь Нэльо. Но мы не можем не попытаться.

Тьелпэ кивнул и вернулся к лепёшке.

– И что ты теперь собираешься делать?
– спросил Тэльво, доев свою и запивая вином.

– Думаешь, завтра он предложит более чёткие условия?
– спросил Питьо, тоже доедая и стряхивая в воду крошки с пальцев.
– Или надо слать кого-то в Ангамандо?

Тэльво поднял бровь заинтересованно. Ты имеешь в виду то, о чём я думаю?

Питьо смотрел на Кано и на бровь не реагировал, но не реагировал утвердительно.

– Не надо пока никого слать в Ангамандо!
– решительно заявил Макалаурэ.
– Пусть посидит, немного подумает, поговорим завтра ещё раз. Возможно, он скажет что-то ещё.

Тэльво хмыкнул, и Макалаурэ обернулся к нему:

– Что-то не так?

Вместо него ответил Питьо:

– Если ты хочешь поговорить с ним один и не у Мандоса, то лучше не сильно откладывать. Потому что кое-кто позвал Курво.

Кое-кто невозмутимо дожёвывал.

Макалаурэ посмотрел на Тьелпэ, кивнул.

– Отдохните. Нам предстоит много работы.

Тэльво кивнул, опустошил кубок и вернул его в корзину.

– Хорошо, Кано. Мы так и сделаем.

Питьо кивнул, сказал Тьелпэ позвать, когда начнётся интересное, и близнецы почти одновременно поднялись и пошли к своему шатру.

Макалаурэ тоже поднялся, коротко потрепал по плечу племянника:

– Я очень не советую говорить с этим посланником.

***

Тьелпэ недолго просидел один у озера, допивая вино - разбавленное ровно настолько, чтобы сбить крепость, но не аромат.

Каких-нибудь года четыре назад было гораздо проще, думал Тьелпэ, ополаскивая свой кубок, а потом заодно и остальные из забытой старшими корзины.

Каких-нибудь года четыре назад никто вообще на тебя внимания не обращал, можно было ходить куда угодно и слушать чьи угодно разговоры. А теперь и незаметно не зайдёшь, и всерьёз не воспринимают…