Взгляд с обочины 3. Аглон

– Да, - кивнул Тинто, обращаясь больше к девушкам.
– Красиво. Но мне некогда. Думал с тобой на склад документы передать, но раз тебе уже не нужно это одеяло, пойду сам.

– А-а, ну ладно, - кивнул Раванелле и тут же заботливо поинтересовался: - И не лень тебе туда тащиться?

– Не лень. – Тинто глянул на Калайнис. – Нет, спасибо вам, правда. Здесь всё замечательно, но мне после склада надо будет ещё много всякого сделать. Вы гуляйте.
– Вздохнул.
– Вот то дерево красивое.

Проследив за его взглядом, Калайнис кивнула и спросила с сожалением:

– Точно не останешься? Успеешь ещё всю работу переработать.

– Ой, а давай я занесу, - вдруг предложила Глаэрет.
– Я тоже собиралась зайти, мне там надо отчёт один доделать…

– Точно? – засомневался Тинто, разрываясь между вежливостью и нежеланием ходить туда-сюда между складами и кабинетом.
– Сможешь передать?

– Конечно, – закивала она.
– Я-то никуда не уезжаю, успею ещё по парку нагуляться.

– Спасибо. – Тинто благодарно кивнул и зашуршал сумкой, доставая папку.

Но больше всех предложению Глаэрет обрадовался Раванелле:

– О, замечательно! – Он шагнул к девушке, лучезарно улыбаясь.
– Может, ещё и одеяло мне принесёшь? Я где-то тут буду до вечера, а потом - знаешь, где я живу?

Папка так и осталась наполовину в сумке. Все трое разом обернулись, глядя на него ошарашенно.

Первым отмер Тинто. Рывком сунул папку обратно и выставил палец обвиняюще:

– Ты же говорил, оно тебе не нужно!

– Ну, так вообще не сильно нужно, но не помешает, - беспечно отозвался Раванелле.

– А больше тебе ничего не надо? – возмущённо поинтересовалась Калайнис, и от её голоса Тинто вдруг стало легко и весело. И чего они так долго стеснялись и сдерживались? Можно же было просто сказать всё один раз и больше даже не здороваться.

– А что не так? – ничего не понимающий Раванелле снова повернулся к Глаэрет.
– Так что, занесёшь?

– Не надо, - не дал ей ответить Тинто.
– Не нужно, так незачем и таскать лишний раз. На границе точно пригодится.

Калайнис удивлённо подняла брови, и Тинто ей заговорщически подмигнул.

– Да ладно, - обиженно возразил Раванелле, - ты же сам сказал, что его уже для меня отложили.

– Ничего, они найдут ему применение.

– Конечно, найдут, - поддержала игру Калайнис. – Мне Вельвелоссэ как раз говорил, что ему холодно бывает на одном спать.

– Да ладно тебе. – Раванелле теперь растерянно переводил взгляд с одного лица на другое.
– Ну вы чего? У тебя одеял не хватает, что ли? И я ж не навязываюсь, Глаэрет же сама вызвалась помочь.

Глаэрет, кажется, совсем перестала понимать, что происходит, но на всякий случай не спорила с начальством.

– Так не тебе же! – воинственно ответила вместо неё Калайнис.

– И ты мне помочь отказался! – с другой стороны напомнил Тинто.

– Когда?
– вытаращился в ответ Раванелле.
– Когда просишь, я тебе всегда помогу, мы же друзья. – И обиженно добавил: - Я так думал, по крайней мере.

– Иди камни смотри, - отмахнулся Тинто.
– И ничего я не работал с Ингасиндо! Он бросил меня одного и даже не объяснил, что делать!

– Да чего с ним разговаривать, - поддержала Калайнис.
– Пойдёмте лучше к ручью. – Со значением посмотрела на Раванелле: - Там тише.

Она взяла за руку удивлённо хлопающую глазами Глаэрет, уцепила локоть Тинто, и повела обоих к увешанному светильниками ажурному мостику.

– Одеяла он пожалел, надо же! – напутствовал их вдогонку опомнившийся Раванелле.
– Это твоя обязанность, между прочим, их выдавать! Скажи спасибо, что я не мстительный и не пойду на тебя Тьелперинкваро жаловаться! Тебе самому не стыдно?

Тинто не было стыдно. Он зачерпнул ногой горку кленовых листьев и улыбнулся.

***

Утро следующего дня он провёл у Тьелпэ в мастерской, разглядывая выложенные по всем свободным поверхностям ряды стёклышек с разным покрытием и слушая воодушевлённые объяснения о новой идее, требующей кучи времени и опытов, чтобы хотя бы убедиться, что идея в принципе осуществима. В её основе лежал простой детский опыт, когда в стеклянный сосуд наливают аммиачный раствор оксида серебра, и оно оседает на внутренних стенках, образуя как раз зеркало – но такая плёнка слишком нестойкая…

Дальше пошли рассказы о уже проведённых неудачных опытах по её закреплению, пересыпанные формулами – Тинто жевал бутерброд и кивал, понимая общий принцип, но даже не пытаясь следить за деталями. Зеркала его не очень интересовали – примерно, как Тьелпэ морфология кхуздула.

Во время разговора принюхавшийся Тинто не замечал химических ароматов, и встретивший его снаружи влажный осенний воздух стал сюрпризом. Как и навязчивое послевкусие от бутерброда, будто бы тоже задним числом пропитавшегося йодом и ещё чем-то резким и малосъедобным. Тинто успел пересечь крепость и сбежать по блестящей от недавнего дождя лестнице от ворот в город, прежде чем осевший в носу запах наконец выветрился. Он шёл к ближнему складу, откуда выдавали оружие и одежду стражам: проверенный утром свежий отчёт показал, что некоторые запасы снова слишком быстро расходятся, и Тинто подозревал ошибку.

Но с Тьелпэ он обсуждал не это. Несколько дней назад к нему подошёл Вельвелоссэ – передать привет от Линталле, гостившей сейчас, оказывается, в Химринге, и намекнуть, что и Тинто стоило бы съездить туда же, разобрать мамины вещи и забрать что-то, если захочет. Сезон был для этого не самый подходящий – но такие события разве бывают когда-то ко времени?

Тьелпэ отпустил его без вопросов, настояв только на дополнительной охране и, как всегда в эти дни, избегая упоминать Хисайлин. Он, кажется, тоже чувствовал себя виноватым, хотя это не он воспользовался осанвэ, чтобы предупредить.

Это предупреждение не давало Тинто покоя. Если бы только он промолчал, догадался, что мама не прятаться побежит, а помогать… Если бы даже вовсе не узнали об этом нападении заранее. Всё равно и эдайн не защитили, да ещё и…

Чувствовал он себя странно. Когда папа пропал, Тинто долгое время ещё надеялся, что он вернётся – особенно, когда вернулся Нельяфинвэ. Но сам он перестал чувствовать папу почти сразу, и почти сразу же перестал расспрашивать об этом маму. Сначала чтобы не поднимать лишний раз больную тему, когда изменить ничего нельзя, потом старался отвлекаться – и со временем получалось всё лучше. И когда мама в конце концов сказала, что тоже его больше не слышит, Тинто больше переживал не от этой новости, а оттого что ничего особенного по этому поводу не чувствует. Как будто давно уже смирился.