Взорванные лабиринты
Шрифт:
– Не понимаю, какая вам выгода?
– Для вас это неважно. Мы будем полностью финансировать расходы по вашей работе, отдадим вам и информатор, и письмо. Работайте на здоровье. Мы вам мешать не будем, вы нам. Разве не разумное предложение, профессор?
Фэтон поднял глаза, посмотрел прямо в лицо Эгрона. Сейчас оно не вызывало в нем ни раздражения, ни протеста, ни симпатии тем более. У Фэтона было такое чувство, будто в него выстрелили свинцовой болванкой, которая ударила прямо в сердце и выплеснуло из него все.
– Подумайте, прикиньте, но не затягивайте решение вопроса, - мягко проговорил Эгрон.
– Мы деловые люди, и для нас время - деньги. Вы прекрасно понимаете, что присвоить ваши
– Эгрон внутренне усмехнулся.
– Вы должны иметь в виду, - продолжил он, - что здесь вы в большей безопасности, чем были бы по другую сторону ограды этой виллы. Мне кажется, я достаточно ясно и откровенно обрисовал возможные варианты развития событий.
– Эгрон в упор посмотрел на собеседника.
– Вы почти убедили меня, - угрюмо буркнул Фэтон.
– В ваших откровениях заключены истины о… нашей великой демократии. Благодарю за очень предметный урок.
Профессор тяжело поднялся и, сгорбившись, пошел к выходу. Эгрон проводил его взглядом, в котором полыхало откровенное торжество. Теперь он не сомневался, что профессор примет их условия…
Нейман не узнал друга. Насколько Фэтон был бодр до ухода, настолько угрюм и апатичен теперь. Ровным, без всякого выражения голосом он почти слово в слово передал Нейману разговор с Эгроном. Доктор выслушал его, не проронив ни слова.
– Эти типы всегда знают, что делают, - подытожил он тоскливый рассказ друга.
– В конце концов все обстоит не так уж плохо, если они в самом деле дадут тебе возможность вести научную работу.
– Я буду иметь полное право расторгнуть с ними контракт, если они не выполнят своих условий.
– Кто знает, на что они способны.
– Не знаю, ничего не знаю!
– вдруг закричал профессор.
– Ничего не понимаю, - совсем тихо закончил он.
– Успокойся, Рок, не надо паники. Обдумай все. Не спеши, не отчаивайся. Не так уж они всесильны, как он тебе обрисовал. Давай лучше подкрепимся как следует и сыграем партию-другую в шахматы.
Все-таки хорошо, что я здесь не один, подумал Фэтон. Напряжение спало.
Доктор заказал обед.
– Первый раз вижу человека, который так сильно переживает от того, что ему предложили стать миллионером.
– Тебе все шутки, старый пенек. А я не знаю, что принесет миру мое решение: благо или зло.
– Кому-то нужно и шутить, дружище. Конечно, такие негодяи, кого хочешь обведут вокруг пальца. С другой стороны, они почти во всем правы.
Горничная бесшумно расставила на столике тарелки и ушла. Друзья без всякого энтузиазма сели за стол.
Эгрон уже собрался уезжать, когда его окликнул привратник. Звонил из города Роттендон. Проклиная «эту розовую дубину», Эгрон с трудом выбрался из машины. Роттендон срывающимся голосом просил обязательно заглянуть к нему.
Встретил он Эгрона в холле своего городского особняка. Лицо коротышки выражало такой страх, что толстяк не на шутку перепугался.
– Что-нибудь случилось?
– с тревогой спросил он.
Роттендон протянул ему письмо.
– Передали швейцару минут тридцать назад. Хорошо, что я еще застал вас там.
Эгрон, не снимая перчаток, развернул небольшой лист мелко исписанной бумаги. «Уважаемый господин Роттендон!
– стояло вверху.
– Дам не приветствую, потому что в нашем сговоре они не участвовали. Пишет вам Ремми Табольт, которого вы вместе с его верными друзьями попытались отправить в общество самой молчаливой публики. Так вот, ваши ребята оказались сущими болванами. Я таким идиотам не доверил бы даже ограбления какой-нибудь полумертвой старухи.
Чем дальше читал письмо Эгрон, тем больше багровело его лицо. Под конец оно приобрело цвет хорошо раскаленного кирпича. Роттендон с тревогой следил за компаньоном. Это был его провал, и он знал - компаньоны не простят.
Эгрон аккуратно свернул письмо и протянул его адресату. Лицо банкира выражало теперь откровенное презрение.
– Не мог даже предполагать, Роттендон, что вы можете быть таким идиотом.
– Вы требовали быстроты.
– Голос Роттендона предательски дрожал.
– У ребят не было времени подготовить все как следует.
– Я не о том. Вы идиот, потому что не подумали понять человека, с которым имели дело. По вашим отзывам, - он кретин, а судя по письму - это деловой человек, умный и напористый. Информируй вы нас правильно, мы бы поручили ему и его людям охрану нашей тайны. Немедленно перечислите им деньги!
– Я это сделаю, - ответил Роттендон, - но нам все равно нужно застраховаться. Почему вы не хотите принять предложение Чепрэ о ликвидации Яви и всех его помощников. Пусть люди Чепрэ заодно покажут, на что они способны.
– Зачем?
– нахмурился Эгрон.
– Когда профессор примет наше предложение, вся работа Яви утратит всякий смысл. Ведь профессор уже не будет считаться похищенным.
Роттендон с сомнением качнул головой.
– А если он не примет предложение?
– Это отпадает, - резко ответил Эгрон.
– Другого выхода у него нет, и он это прекрасно понимает. Так что не паникуйте и выводите из игры Табольта и его компанию.
Эгрон кивнул компаньону и тяжело пошел к выходу. Роттендон проводил его взглядом до двери. Отдать негодяям ни за что ни про что целых три миллиона крон! Все в нем восставало против такого шага, и в то же время он понимал, что не посмеет ослушаться Эгрона. Развязать руки Чепрэ - разрешить ему покончить с Яви - и дешево, и надежно. Проклятый Эгрон уперся, как бык.
Роттендон еще с минуту постоял у лестницы, размышляя, а потом пошел наверх. Из своего кабинета он позвонил управляющему и приказал немедленно перечислить в центральный банк нейтральной страны три миллиона крон на имя Ремми Табольта с сохранением полной секретности вклада. Роттендон сделал, что требовали от него компаньоны, но это не внесло в его душу успокоения. Слишком хорошо знал он инспектора Яви.
Глава тринадцатая
ПРОБЛЕМЫ