Взорвать «Аврору»

Я хочу, чтобы ты знала – вина перед тобой мучала меня все эти годы. Вина и желание взглянуть тебе в глаза, объясниться… Но судьба пожелала, чтобы я оказался далеко от тебя. А возможности побывать в Совдепии не было до сих пор. Как только она появилась – я здесь.

Интересно, какая ты стала, чем занимаешься? И где ты? Твой брат сказал, что ты переехала в Питер, но в адресном столе сообщили, что Скребцовой нет. Скорее всего, ты замужем, сменила фамилию. Дай Бог тебе счастья, моя единственная…»

– Документы предъявите, гражданин, – сухо сказал кто-то прямо над головой Владимира.

Вздрогнув от неожиданности, он медленно обернулся. На него сверху вниз смотрел рослый детина в черной шинели с красными петлицами. Владимир помнил о том, что это форма советской милиции.

– А в чем дело, товарищ милиционер? – стараясь говорить спокойно, спросил он. – Я что – нарушаю?

– Мне что, я не понял – силу применить? – взревел страж порядка. – Документы!!!

Сабуров пожал плечами, отложил письмо в сторону и полез в портфель. В следующий момент он резко обернулся к милиционеру и сильно ударил его ребром ладони по ноге, одновременно дергая на себя. Тот, не удержавшись, с воплем взмахнул руками и полетел в Неву. Сабуров схватил портфель и в два прыжка преодолел лестницу…

– Стоять!!! – донесся до него истошный захлебывающийся крик.

Остановился он, только пробежав половину Васильевского острова. Замер, прислушался. Тишина. Только где-то далеко сонно лаяли собаки. Сабуров сунул руку в карман, потом во второй, потом лихорадочно переворошил портфель… Письма не было.

– Ч-черт, – процедил он с досадой. – Неужели обронил?

Неподалеку прошумел автомобильный мотор, хлопнули дверцы. Несколько мужских голосов встревоженно, зло перекликались между собой. Прислушавшись, Сабуров снова бросился бежать в глубь двора.

Начальник Ленинградского областного отдела ОГПУ Станислав Адамович Мессинг с благожелательной улыбкой смотрел на только что закончившую доклад Дашу. Она стояла перед ним навытяжку – в форменной гимнастерке, гладко причесанная, со строгим лицом без малейших следов недавних слез.

– Значит, ты уверена, товарищ Скребцова, что твой подопечный Сабуров в Ленинград сегодня не прибывал? – переспросил Мессинг. – Так?

– Так точно. Иначе он объявился бы на «Авроре»… Мое мнение, Станислав Адамович, что он вообще не переходил нашу границу.

– Ого! – еще шире улыбнулся Мессинг. – Вот оно даже как, а? Значит, ложная тревога?..

– Возможно, провокация. Англичане пытаются испортить нам праздник десятилетия Октября. Нагнетают панику… Пытаются сорвать визит товарищей Сталина и Ворошилова к нам. Возможно, действуют в связке с троцкистами или даже самим Троцким. Известно, сколько у него поклонников за рубежом…

– Возможно, – покладисто кивнул лобастой головой Мессинг и погладил лысину. – Возможно, так… А возможно, и не так, товарищ Скребцова.

Даша непонимающе взглянула на начальника.

– Как же он не прибыл, – продолжил Мессинг, – когда час назад на берегу Невы, напротив Академии художеств, им совершено нападение на постового милиционера?

– Может… не он? – упавшим голосом спросила Даша.

– Может, и не он. А только постовой Шишкин уверен – на фотокарточке, которую ему вручили перед началом дежурства, именно тот, кто на него напал, то есть Сабуров. Сбил его в воду и фьють… скрылся на Васильевском. Сейчас там вся милиция носом землю роет. И я ей приказать прекратить поиски, как ты понимаешь, не могу. Начальник милиции города Ленинграда мне не подчинен.

Даша опустила голову.

– Это моя вина, товарищ начальник облотдела, – глухо выговорила она.

Мессинг устало махнул рукой.

– Да ладно тебе, я же знаю, какие меры ты приняла… Просто… если мильтоны его первыми отыщут, они же его, перед тем как нам сдать, изуродуют как Бог черепаху. А нам он нужен какой? Правильно, целенький… – Он крепко зевнул и потянулся. – Так что давай, Даша, не поспи ночку. Тем более что визит высоких гостей в Ленинград никто не отменял… И охрана их усилена не будет.

Даша выпрямилась.

– Разрешите идти?

– Иди, – кивнул Мессинг.

Дождавшись, пока девушка выйдет, Мессинг выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда сильно измятое и намоченное водой недописанное письмо Владимира, оброненное им на ступенях набережной. Бережно разгладил, усмехнулся и спрятал обратно. Положил письмо назад в ящик, запер его на ключ и снял телефонную трубку.

– Машину к подъезду.

Чем чаще задыхавшийся от быстрого бега Сабуров вслушивался в звуки окружавшей его промозглой ноябрьской ночи, тем лучше понимал – за ним снарядили настоящую погоню. Сброшенный им в Неву страж порядка наверняка сообщил своим, и теперь они сжимают кольцо вокруг Владимира. На мосты лучше не соваться, скорее всего они уже перекрыли и Тучков, ведущий на Петроградскую сторону, и тем более Николаевский. Значит, нужно искать спасения здесь, на Васильевском острове…

Владимир и в детстве-то нечасто бывал на Васильевском, а сейчас, после стольких лет эмиграции он и вовсе слабо помнил архитектуру острова. Против Сабурова была строгая планировка улиц – линии, пересеченные проспектами; скрыться в этой геометрически четкой нарезке гораздо сложнее, чем, например, в путанице московских переулков. И тем не менее один шанс у него был. Смоленское кладбище. Именно к этому погосту, расположенному почти в центре острова, сейчас держал путь Сабуров.

На углу Пятнадцатой линии и Малого проспекта, у большого пятиэтажного дома, на первом этаже которого размещался какой-то магазин, он остановился и снова вслушался, стараясь восстановить дыхание. Гул автомобильных моторов звучал уже на порядочном отдалении, где-то в районе Шестой или Восьмой линий. Владимир опасался того, что по его следу пустят собак: ищейка найдет где угодно, от нее не скроешься. Но лая почему-то не было слышно. Не перекликались и человеческие голоса. Создавалось впечатление, что его преследуют только машины…

Показались запертые ворота Смоленского кладбища. Слава Богу, никакого сторожа или охранника возле них не обнаружилось, так что перебраться через ограду Владимиру никто не помешал. В темноте смутно забелела часовня, возведенная в честь блаженной Ксении Петербургской. Многочисленные кресты и склепы, молчаливо возвышавшиеся вокруг, поневоле нагоняли жуть.

Владимир надеялся, что милиционеры не рискнут сунуться сюда ночью, но они рискнули. Минут через десять после того как он углубился в аллеи кладбища, рычание автомобильных моторов раздалось рядом с воротами.

Затаив дыхание, Сабуров старался слиться с огромным надгробным памятником. Ледяной камень холодил щеки. Неподалеку слышались грубые голоса, тьму разрывали огни ручных фонарей. Они метались по кладбищу, выхватывая то крыло каменного ангела, то покосившийся от времени крест, то мрачный склеп.

– Да не, не сюда он побег, – произнес один голос.

– А я тебе говорю – сюда, – упрямо возразил второй.

– Слушай, и охота тебе ночью по кладбищу шарить, а? – с досадой отозвался первый.