Взрыв в бухте Тихой
Шрифт:
Вскоре друзья простились.
— Пиши, браток! — крикнул уже с перрона Федоров.
— Напишу! — ответил Подгорец, но тут же подумал: — «Куда же писать? Ведь адреса-то у меня нет!»…
Он хотел крикнуть об этом своему другу, не тот уже затерялся в толпе.
Когда капитан Гридасов вместе с начальником участка службы наблюдения и связи старшим лейтенантом Соколовым прибыли на сигнально-наблюдательный пост, солнце еще не село, но вечер уже властно вступал в свои права. Длинные тени холмов пересекали равнину, а струи теплого воздуха, впитавшие в себя терпкий
Невелик сам по себе пост, немного и людей на нем, но огромная ответственность лежит на моряках. День и ночь они ведут наблюдение за прилегающим к берегу районом моря, вместе с пограничниками стерегут рубежи Родины. Ничто не ускользнет от зоркого глаза моряков: ни корабль, ни шлюпка, ни отдельный плавающий предмет. Кроме того, моряки поста поддерживают постоянную связь с военно-морской базой и соседними объектами.
Пост, на который прибыл капитан, был наиболее удален от базы. В сектор видимости его входил большой участок побережья: от строящегося Мергуевского металлургического комбината до Белого мыса, далеко вдающегося в море. Через пост проходит также телефонная связь с погранкомендатурой, береговой батареей и другими частями.
Капитан Гридасов вместе со старшим лейтенантом и начальником поста мичманом Васильевым сразу же по приезде на пост поднялись на мостик сигнально-наблюдательной вышки. Отсюда открывался широкий простор. Впереди раскинулась неподвижная гладь моря, кое-где тронутая пятнами ряби. У берега, в тени скал, море было темно-голубым, почти синим, но дальше оно розовело под лучами заходящего солнца и далеко-далеко, у самого горизонта, сливалось с небом в сиреневой дымке.
Позади, за пологими холмами, уменьшенные расстоянием, виднелись маленькие, точно игрушечные, здания станции, а в стороне от нее, ближе к морю, возвышались огромные корпуса цехов нового завода.
— Еще год назад здесь было пустынно, — сказал мичман Васильев, следя за взглядом капитана, — а сейчас, смотрите, целый город. Мы были там в прошлое воскресенье на экскурсии, видели и заводские корпуса, и жилой поселок, побывали в школе, в Доме культуры, детском садике. Рассказывали нам, что километрах в ста на север, на степной реке, строится гидроэлектростанция и оттуда канал для обеспечения водой населения поселка и завода.
Капитан знал все это, но не прерывал мичмана. Знал он, что это рудное месторождение было открыто давно, еще в двадцатых годах, но тогда в таких рудах нужды не было. Знал он также, что в период оккупации немецко-фашистские войска пытались организовать вывозку руды отсюда и даже начали строить поблизости порт.
За мысом находится небольшая бухта, в ней во время войны немцы начали строительство порта, продолжал мичман, словно угадывая мысли Гридасова. — Однако дело до конца довести не удалось, пришлось побыстрее драпать на запад. А строили капитально, там и сейчас глыбы бетона по полтора-два метра толщиной лежат…
— Скажите, товарищ мичман, — спросил капитан, — вы ничего особого за последние дни не наблюдали?
Матрос, ходивший по мостику вышки с биноклем в руках, на секунду остановился, взглянул на Гридасова и снова стал наблюдать за морем.
— Нет, ничего особенного не было… Правда, недавно, примерно в это время, вахтенный на траверзе мыса будто бы видел перископ подводной лодки. Чебаненко, когда это было? — спросил мичман у вахтенного матроса. — Как раз он тогда
был на вахте, — пояснил Васильев.— Двенадцатого, — быстро перелистав вахтенный журнал, ответил матрос.
— Можно этого матроса подменить, чтобы я с ним побеседовал? — спросил капитан.
Вскоре на вышку поднялся другой матрос, а Чебаненко подошел к капитану.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили перископ? — спросил Гридасов.
…День клонился к вечеру. Стояла ясная, тихая погода. Море блестело как зеркало, и только изредка кое-где появлялись полосы ряби. Матрос Чебаненко внимательно наблюдал за поверхностью моря, то и дело прикладывая к глазам бинокль и изредка просматривая пространство в стереотрубу. Но вот далеко в море мелькнула какая-то вспышка. Матрос сразу же прильнул к окулярам стереотрубы: ему показалось, что в поле зрения появился перископ, но сразу же исчез.
— Мне кажется, что вспышка — отблеск солнца от стекол перископа, — сказал матрос.
— Возможно, — ответил Гридасов, вспомнив, что в ночь с двенадцатого на тринадцатое погранкатер обнаружил за пределами пограничной полосы подводную лодку.
«Значит, она подходила ближе к берегу, ведь вряд ли можно увидеть перископ на таком расстоянии. — подумал он. — Да, не оставляют в покое… Ищут, ищут слабое место… А тут комбинат… Объект заманчивый… Но что замышляется? Шпионаж, диверсия? Или и то, и другое?»
Опять вспомнился сегодняшний разговор с командиром погранотряда полковником Дзюбой. Появление подводной лодки вблизи берегов, как будто и безрезультатное, встревожило старого чекиста. Да еще в селе Каменке откуда-то взялся охотник Иван Петрович Капустин. Полковник обо всем доложил командиру пограничного округа и начальнику областного Управления Комитета Госбезопасности. Когда сотрудник этого управления капитан Георгий Павлович Гридасов прибыл в распоряжение командира погранотряда, полковник передал ему разговор председателя Каменского сельсовета с командиром погранкомендатуры майором Строевым.
— …Подозрительный человек у нас в Каменке появился, — сказал председатель сельсовета Романишин.
Майор улыбнулся. С такими заявлениями Романишин частенько приходил на заставу. Заплыл кто-либо из отдыхающих далеко от берега — Романишин уже берет его на заметку; поедет влюбленная парочка ночью на шлюпке кататься — за ними посматривает.
У шпиона на лбу не написано, кто он такой, а здесь граница, надо ухо держать востро, — говаривал Романишин.
И сейчас в рассказе председателя сельсовета ничего особенного не было, но все-таки майор Строев насторожился. Дело в том, что несколько дней назад в село прибыл на отдых старичок-пенсионер Иван Петрович Капустин.
— Вот его документы, — подал паспорт Романишин.
— Что же здесь такого? — сказал майор. — Село ваше приморское, сюда каждое лето десятки людей приезжают.
— Всех этих людей я знаю, как облупленных, а этот — новый.
— Ну так что? Кто-нибудь ему порекомендовал.
— Тоже может быть. Только… Зачем к нам люди приезжают? Отдыхать, купаться. А этот целыми днями с ружьем по кустам лазает. Охотник! Так ведь сейчас охота запрещена. И потом, — добавил Романишин, — по паспорту ему шестьдесят один, а ходит — тридцатилетний не угонится… И опять же, видел я его в буфете на станции перед приходом поезда. Чего ему там делать? Пиво пить? Так ведь этого добра и у нас хватает: не больно дефицитный товар… Нет, этого охотника проверить нужно.