Взрыв в бухте Тихой

…Вечером капитан третьего ранга Рыбаков лично докладывал командиру соединения о выполнении задания.

— Весь личный состав работал хорошо, особенно отличился лейтенант Шорохов.

— Хороший офицер? — спросил капитан первого ранга.

— Отличный! — подтвердил Рыбаков. — Правда, сначала прорывалась этакая юношеская самоуверенность, нам, мол, все нипочем. А когда столкнулся по-настоящему с ратным трудом минера да сам чуть не подорвался, повзрослел. Особенно на него повлияла гибель старшего техника-лейтенанта Бондарука. Ведь они дружили. А сейчас Шорохов, пожалуй, справится с любым заданием. И я уже подумываю — не пора ли мне в отставку уходить.

— Ну, об этом еще пока разговор вести не стоит, но нам нужен надежный человек для выполнения серьезного задания. Вы больны…

— Я готов выполнить приказ!

Командир соединения помолчал.

— Недалеко от фарватера, — негромко начал он, — обнаружена затопленная баржа с боеприпасами. Не исключена возможность, что она заминирована. Может быть, придется опускаться под воду. Я советовался с врачами, они не рекомендуют посылать вас. Если выполнение этого задания возложить на лейтенанта Шорохова?

Рыбаков немного подумал и ответил несколько смущенно:

— Он на днях женится…

— Да ну?! Поздравьте его и от моего имени. А кто невеста?

— Оля Иванченко. Хорошая девушка, студентка, последний курс института заканчивает.

— Так как же с заданием? Кого посоветуете порекомендовать?

— Его и нужно рекомендовать. Справится, товарищ капитан первого ранга.

— Значит, так тому и быть. Да, могу вам по секрету сообщить приятную новость: всю вашу группу мы представляем к награждению. Командующий флотом уже подписал наградные листы. Думаю, что Президиум Верховного Совета согласится с нашим мнением. Ну, а чем наградят — это вы уже узнаете из Указа.

— Спасибо, товарищ капитан первого ранга. Разрешите идти?

— Идите! И пришлите ко мне Шорохова. Хочу с ним познакомиться да заодно и о новом задании расскажу…

— Есть! — ответил Рыбаков и вышел из кабинета.

Море поет

Вот и приборка в рубке закончена. Старший матрос Павел Рябинников выплеснул грязную воду за борт, вымыл руки и заглянул в машинное отделение.

— Коль, так ты подежуришь за меня? — окликнул он матроса Лиходеева.

— Об чем разговор?! Сказано — сделано, — ответил Лиходеев и отложил книгу. «Двигатели внутреннего сгорания», — прочитал Павел надпись на обложке и улыбнулся, вспомнив шутку моряков катера: «Изо всех книг Лиходеев признает только те, в которых говорится о технике».

— Тогда пойдем, доложим боцману.

— Есть!

Миг — и Лиходеев выскочил на палубу.

Боцмана погранкатера мичмана Корбута они нашли на корме. Негромко насвистывая какую-то песенку, он проверял стопоры бомбосбрасывателя. На матросов он не обратил никакого внимания — взглянул мельком и продолжал заниматься своим делом.

— Разрешите обратиться, товарищ мичман? — спросил Рябинников.

— Слушаю, — не поворачивая головы, ответил мичман.

— Разрешите мне пойти на концерт.

Мичман отложил инструмент, вытер паклей руки, расправил согнутым пальцем усы.

— На концерт, значит. А дежурить кто будет, дядя?

— Матрос Лиходеев меня подменит.

— Подменю, товарищ мичман, — подтвердил матрос.

— А самого что, концерт не интересует?

— Сегодня концерт симфонический музыки, а вы же знаете, что я в ней разбираюсь, как баран в апельсинах, — полушутя-полусерьезно ответил Лиходеев. — Да и дружка надо выручить. Я уж лучше сейчас репортаж из Москвы о футбольном состязании послушаю.

Боцман снова тронул пальцем усы, упрекнул шутливо:

— Репортаж!.. Сами-то когда играть научитесь?

Больное место затронул мичман. Лиходеев считал себя прирожденным футболистом, в команде отряда он был центром нападения. А вот вчера пограничники проиграли морякам-подводникам.

— Понимаете, товарищ мичман, нужно было бы нам…

Рябинников по опыту знал, что разговор о футболе может длиться без конца, а так как до начала концерта оставались считанные минуты, он снова спросил:

— Так разрешите, товарищ мичман?

— Что с вами сделаешь? Идите!

— Есть! — радостно ответил Рябинников и бросился к трапу.

— Постойте! — окликнул его мичман. — Билет есть?

— Как-нибудь достану!..

— Где вы там его достанете, когда концерт вот-вот начнется, — ворчливо проговорил мичман, роясь в нагрудном кармане кителя. — Нате! — протянул он билет. — Все равно мне сегодня идти некогда.

У Рябинникова от радости даже глаза заблестели.

— Спасибо, товарищ мичман! — гаркнул он.

— Ладно, ладно… Опоздаешь, тогда будет «спасибо»…

— Успею!

Моряк, минуя трап, соскочил с катера на причал, вскоре его белая форменка уже мелькала около проходной.

И все-таки Рябинников опоздал. Когда он пробрался на балкон и тихонько устроился в задних рядах, концерт уже шел. Симфонический оркестр исполнял что-то незнакомое, и как Павел ни вслушивался, никак не мог уловить мелодии: музыкальные фразы то и дело прерывались, нагромождались одна на другую. Когда оркестр кончил, Павел похлопал больше из вежливости, чем от души. По-видимому, вещь не понравилась большинству присутствующих: аплодисменты были жиденькими.

Вторым номером исполнялась последняя часть Второй, Богатырской симфонии Бородина. Первые же могучие звуки захватили Рябинникова. Он сидел, ничего не видя, казалось, что музыка как-то приподнимает его, он словно куда-то идет, даже не идет, а летит, и ему хочется сделать что-то хорошее, большое…

Рябинников очень любил музыку, неплохо играл на нескольких инструментах. И с первых же дней службы гидроакустиком на катерах морпогранохраны он стал одним из самых активных участников художественной самодеятельности. Ни один концерт не проходил без старшего матроса Рябинникова: он исполнял русские народные песни на балалайке и мандолине, аккомпанировал на баяне своим товарищам-солистам, выступал в составе оркестра народных инструментов.

В гарнизонном клубе было пианино. Сначала Павел с опаской подходил к этому инструменту, но вскоре овладел и им. Стоило ему услышать по радио какой-нибудь новый мотив, смотришь — и уже разучил его на рояле.

— Тебе нужно сразу же после службы в консерваторию идти, — говорили Павлу его друзья. — С таким слухом будешь знаменитейшим музыкантом!..

По правде сказать, о консерватории Павел раньше не думал. Мало ли на свете людей, умеющих играть на музыкальных инструментах! Только в селе, где Павел родился и жил до службы, есть с десяток хороших баянистов, да и у его отца, Ивана Рябинникова, на любом инструменте любая мелодия получается — хоть песня, хоть плясовая. Однако он о консерватории и не мечтал: работал в колхозе и неплохо. Несколько лет назад Правительство наградило его орденом Ленина.