Взыскующие неба

Мешало ему и еще кое-что. Он не знал, что станется с ним, если он умрет до того, как получит прощение Старейшего и вернется в свиту Морриган. Хорошо, если Нуаду примет его дух и, невзирая ни на что, возвратит Крылатому прежнее обличье... а если нет? Неужели ему предстоит вечно скитаться в виде ненавистного слуа или просто бесплотной тоскливой тени, которые встречаются на болотах?

И тогда Кромахи решил: так уж и быть, он готов учиться и терпеть. Готов принимать от людей пищу - ведь кормят же они ловчих птиц, привязанных к насестам - и даже не кривиться от насмешливых взглядов. О, каким неумехой должен был казаться им чужак, не воин, не охотник, не мастер, приемыш, которого они взялись кормить и обихаживать из милости...

Старейший был умен. И все-таки Кромахи решился терпеть и ждать - лишь бы Нуаду позволил ему вернуться.

...туда, где ему не позволяли забыть, что он - сын ворСны и смертного. Туда, где из прихоти у него отняли крылья и запретили быть тем, чем он был всегда, не оставив ему никакого выбора, не оставив ничего, кроме безграничного отчаяния.

Однажды под вечер к Грейгу и Айли зашел рыжий Дункан. Пожелав старикам здоровья и спокойного сна, он обратился к Кромальхаду:

– Князь удивляется, отчего тебя до сих пор не было видно в его доме.

Кромальхад удивленно поднял бровь.

– Он не звал меня.

Дункан усмехнулся.

– Неужели правду болтают, что ты сын ирландского короля? Ты пришел к нам, а не мы к тебе. Негоже князю первым посылать к тому, кто ничем еще не успел себя прославить и никому не известен.

– Я приду, - коротко сказал Кромальхад.
– Вот только закончу.

Дункан хмыкнул и ушел. Старики молчали. Кромальхад в тишине обтесал заготовку для миски, отложил ее в сторонку, встал, шагнул к двери... и на пороге столкнулся с Гильдасом.

– Я слышал, тебя хотят видеть в доме князя?
– переводя дух, шепотом спросил тот.

– Да.

– Возьми с собой оружие.

– Ты думаешь, мне придется драться?

– Я думаю, тебя могут испытать сегодня.

Кромальхад смерил лекаря подозрительным взглядом... тот, видимо, не шутил.

Он застегнул на себе пояс с ножнами. Гильдас тем временем уселся на его место у очага и обвел глазами хижину.

– Тебе хорошо живется здесь?

– Мне не на что жаловаться. Меня сытно кормят, и спать мне не жестко. Я доволен моими хозяевами, они хорошо выполняют приказ князя.

Лекарь спросил негромко и словно с усмешкой:

– А они тобой довольны?

Кромальхад пожал плечами.

– Я тоже хорошо выполняю приказ князя.

Гильдас поворошил угли в очаге.

– Я побуду здесь, пока ты не вернешься. Нехорошо оставлять стариков одних.

Кромальхад хотел было спросить "почему?" - и не стал. Лекарю виднее.

Проверив, как ходит в ножнах меч, он шагнул в сумерки за порогом.

Возле дома князя, под навесом, где сушились шкуры, его ждали. Первым навстречу вышел Дункан, за спиной у него виднелись еще двое.

– Явился-таки?
– спросил Дункан.
– Гордости тебе не занимать... не кланяешься князю, не ищешь места за нашим столом, не приветствуешь тех, кто входит в дом, хотя сам живешь в нем из милости. Кто ты такой, молчун?

– Кромальхад, сын Бронаг, - был ответ.

– Кажется, ты не только заносчив, но еще и труслив, как женщина, - ехидно сказал Дункан.
– Может, поэтому ты носишь имя матери, а не отца?

Меч со свистом вылетел из ножен, два клинка столкнулись - и зычный голос князя произнес:

– Довольно.

Дункан послушно отступил на шаг. Кромальхад остался стоять с мечом в руке.

С какой стороны ждать удара?..

– Меч в ножны, сын Бронаг, - велел князь.
– Я вижу, ты и вправду привык носить оружие и отвечать ударом на удар, не спуская оскорблений. Можешь зайти в мой дом и сесть с равными.

Кромальхад убрал оружие. Несколько мгновений он стоял неподвижно; Дункан и его друзья, чуя затаенную угрозу, положили ладони на рукояти мечей - а вдруг этот странный ирландец решит, что над ним посмеялись, и предпочтет довести дело до конца? Но чужак наконец поклонился князю. Почтительно, хотя и неглубоко.

Тогда Рыжий Дункан дружески хлопнул его по плечу.

– Давно бы так!

Кромальхад, словно через силу, улыбнулся...

После пира он помог Дункану добраться до дома, а сам зашагал к хижине Грейга - прямо, не запинаясь даже в темноте. Гильдас, мешавший что-то в котелке, удивленно взглянул на него, когда тот открыл дверь.

– Вот как? Я думал, после первого пира ты вернешься не раньше утра.

– Многие остались ночевать под столом, - согласился Кромальхад.
– Скажи, лекарь, зачем ты предупредил меня? Зачем велел взять оружие?

– Не хотел видеть тебя униженным, - ответил Гильдас.
– Ты чужой здесь, тебе трудно.

Так Кромальхад обрел место среди равных.

Айли умерла утром. Грейг вечером. Чутье не подвело Гильдаса.

Когда стариков похоронили, он предложил Кромальхаду:

– Перебирайся ко мне. Нехорошо жить одному в чужом доме.

И добавил, не удержавшись:

– Грейг и Айли больше не смогут выполнять приказ князя.

Кромальхад - было видно - задумался, даже как будто хотел отказаться... Но все-таки явился со своими немудреными пожитками и принес с собой оставшиеся после Грейга заготовки. И, как ни в чем не бывало, уселся у очага - резать из чурбачка миску.

Поработав некоторое время, он поднял голову.

– Почему ты позвал меня к себе? Князь тебе ничего не приказывал.

– По-твоему, было бы лучше оставить тебя ночевать под оградой или в сарае?

– Ты жалеешь меня?
– сердито спросил Кромальхад.

Гильдас честно ответил:

– Нет. Но я думаю, что негоже человеку проводить осеннюю ночь на улице.

И присмотрелся: гость держал нож не за рукоятку, а за лезвие.

Гильдаса вдруг осенило...

– Рукоятка рябиновая, - сказал он.

Кромальхад, удивленно приподняв бровь, взглянул на него - и протянул к хозяину руку с ножом. Гильдас понял, что сказал глупость: чужак безбоязненно сжимал в руке железо.

– Произнеси свои заклинания и убедись наконец, что я не дух и не демон, - насмешливо произнес Кромальхад.

Гильдас не выдержал.

– Если ты и человек, то странный. В каждый дом ты входишь как в собственный, не здороваясь и не благодаря, словно оказываешь ему честь. Ты не боишься, что однажды будешь бит за неучтивость, как только закон гостеприимства перестанет тебя охранять? Или же с тобой случится то, что случилось со старым Гэвином.