Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию – сильнее, а граждан – влиятельнее

Правда, USPTO имело веские причины принять участие в Peer-to-Patent. Бюро испытывало все возрастающее давление со стороны бизнеса и конгресса по мере того, как росла очередь патентных заявок. Peer-to-Patent предлагала частичное решение этих проблем, а счета готовы были оплатить другие. Но что окончательно убедило USPTO, так это тот факт, что Peer-to-Patent оставлял финальное определение патентоспособности в руках штатных сотрудников. Общество должно было предлагать информацию, которую эксперты могли использовать или отвергнуть.

Peer-to-Patent не искал возможностей избавиться от бюро или его экспертов. Проект не собирался менять стандарты рассмотрения изобретений, наоборот, он хотел предоставить в помощь экспертной системе отряды дополнительных исследователей, работающих через структурированный интерфейс и поставляющих информацию в разумных количествах. Мы хотели работать внутри процедур принятия решений, а не пересматривать и не искать обходных путей. Получив наши заверения, Джей Лукас, вновь назначенный заместитель комиссара по патентной экспертизе и человек, посвятивший патентам всю свою жизнь (он даже нашел жену среди экспертов, и его сын тоже стал экспертом), поддержал идею Peer-to-Patent. Джек Харви, который принял на себя ответственность, когда Лукас перешел на судейскую должность в Бюро патентов, подошел к организации роли бюро в работе Peer-to-Patent творчески и с энтузиазмом, поскольку хорошо был знаком с трудом рядового эксперта. Лукас и Харви подобрали команду из восьми сотрудников для контроля за проектом.

Так кого же не было за столом переговоров о совместной работе? Возможность участия отвергли представители биотехнологической промышленности. Юристы фармацевтических компаний не были заинтересованы в реформировании процесса, который с самого начала был обречен на провал (он был ориентирован на высокотехнологичные отрасли). Индустрия биотехнологий зависит от статус-кво – сильных патентов, защищающих крупные авансовые инвестиции в исследования и разработки. И хотя есть противоречие в том, что индустрии, столь зацикленные на патентах, не хотят, чтобы качество этих патентов улучшалось, фармацевтика и биотехнология традиционно проявляли мало заинтересованности в реформе, которая может ограничить выдачу патентов⁴⁸. Как индустрия биотехнология борется с законопроектами, направленными на реформирование патентной системы. Биотехнологические и фармацевтические компании стараются укрепить патентную защиту своих продуктов лоббированием, направленным против законодательной реформы в Соединенных Штатах и за гарантии эксклюзивных прав по патентным законам развивающихся стран⁴⁹. (Теперь понимая лучше, что представляет собой Peer-to-Patent, фармацевты, возможно, тоже примут участие в проекте.)

Также не было среди наших партнеров и Фонда свободного программного обеспечения (FSF), который помогает в разработке бесплатного софта и защищает право пользователей применять и вносить изменения в свои программы. Возглавляемый техноевангелистом Ричардом Столлманном и представляемый профессором права Колумбийского университета Эбеном Могленом, Правовой центр свободы программного обеспечения выступает против патентов, особенно в сфере высоких технологий. Патенты помещают под замок то, что должно быть в свободном доступе, в частности программы, которые являются стержневой формой самовыражения в цифровой век. С их точки зрения, патенты позволяют компаниям монополизировать и контролировать процесс создания программных кодов. Пробные шары, которые мы закинули в FSF, чтобы проверить его заинтересованность в Peer-to-Patent (по иронии мы планировали применить коллегиальные методы открытого кода к закрытым процедурам USPTO), подтвердили, что аболиционисты не станут участвовать в патентовании программ ни в какой форме⁵⁰. Другие группы открытого кода, такие как сетевое сообщество Groklaw и Linux Foundation, представляющие коллективных пользователей операционной системы с открытым кодом, напротив, приняли в нашей работе активное участие. Марк Уэббинк, исполнительный директор Peer-to-Patent и Центра патентных инноваций в Нью-Йоркской юридической школе, ранее был главным юрисконсультом Red Hat, софтверной компании, работающей с открытым кодом, и стал одним из первых сторонников Peer-to-Patent.

Как бы то ни было, к тому времени, когда мы были готовы всерьез задуматься о запуске Peer-to-Patent, мы уже располагали разнообразным и компетентным «набором» объединивших свои силы участников.

Процесс проектирования

В 2006 г. мозговой центр нашей группы собрался вместе (в формате личной встречи после серии рассылок и электронной переписки), чтобы не только поделиться опытом, но и хорошо провести время⁵¹. За одним столом оказались главный юрисконсульт Palm Inc. и 25-летний основатель Slashdot. Темой мозгового штурма был вопрос: должны ли пользователи Peer-to-Patent оценивать загруженные публикой документы по шкале от одного до десяти, просто кнопками «за» и «против» (большой палец вверх/вниз) или золотыми звездочками?

Стэнфордский профессор компьютерных наук Терри Виноград, один из ведущих мировых экспертов по взаимодействию человека с компьютером, наверное, никогда раньше не проводил вечер со своим стэнфордским коллегой Марком Лемли, одним из самых передовых специалистов по патентному праву в стране. Виноград призвал группу обратить внимание на потребности потенциальной аудитории, а Лемли знал, в чем состоят эти потребности. Студенты-выпускники, специализирующиеся в информатике, применили свои знания о рынках предсказаний к проблеме патентной экспертизы. Специалисты по визуализациям, которые обычно разрабатывают инструменты, помогающие сделать юзабилити или результаты переписи интуитивно понятными на экране компьютера, присоединились к адвокатам, которые знают, как информация должна быть представлена суду в сложных делах, касающихся прав интеллектуальной собственности. Те, кто изобрел репутационную систему «лучших продавцов» на eBay, где покупатели награждают продавцов звездочками за их пунктуальность и сервис, поделились своим видением того, как надо проектировать систему рейтингов. Они обсудили с программистами, как те же самые методики могут быть успешно применены к патентной информации для выявления лучших документов. Вместе они придумали стратегию приведения общественного участия к управляемой форме. Даже дизайнеры виртуальных миров и видеоигр поделились своим знанием о том, как сделать членство в сетевом сообществе Peer-to-Patent более привлекательным.

Этот процесс совместной работы был похож на процесс подготовки Открытого лицензионного соглашения. Открытое лицензионное соглашение – это общедоступный договор передачи авторских прав, с тем чтобы все желающие могли изменять и использовать конкретный программный код. Двадцать одна компания из числа крупнейших поставщиков технологий еженедельно в течение полутора лет работала над созданием открытого лицензионного соглашения. Работая в командах, они делали пометки и оставляли комментарии к документу. Рабочие совещания проходили на всех континентах, за исключением Антарктиды. Кроме технологических компаний, двадцать четыре крупнейших пользователя программ с открытым кодом, включая банки, правительственные агентства, брокерские конторы и их юристов, каждую неделю проводили консультации. Пользующиеся (дурной) славой хакеры, состоящие в сообществе, также принимали участие в достижении этого консенсуса.

В ходе разработки Peer-to-Patent и даже после запуска сайта в июне 2007 г. все больше сторон присоединялось к процессу планирования. Представители организаций из сферы финансов и ценных бумаг, таких как Goldman Sachs, обдумывали необходимые поправки, чтобы проект расширялся и включал не только программное обеспечение, но и патенты на методы деловой деятельности. Заинтересованные программисты присылали письма на электронную почту. Рецензенты и изобретатели, участвовавшие в проекте, предлагали улучшения.

Но в каждой рабочей группе юристы спрашивали, зачем кому-то делиться своими знаниями в Сети. В конце концов, хороший адвокат умеет придержать информацию, имеющую отношение к патенту конкурента, до тех пор, пока она не сможет нанести наибольший ущерб в суде. Правительственные чиновники, взращенные на философии централизованной экспертизы, также не очень хорошо представляли себе эту идею. И просьба о помощи позволила понять, чего каждый не знал. Технологи и общественники смеялись. Почему бы этому кому-то и не захотеть проявить себя, продемонстрировав в Сети свои знания, тем более если его знания потенциально могут предотвратить выдачу плохого патента? В конце концов, хороший специалист по технологиям знает, что создать лучший код помогает обмен информацией об ошибках, а не ее сохранение в тайне. Несмотря на различия в менталитетах, мстительность и недоверие, часто характеризующие публичное законотворчество, не поразили сообщество Peer-to-Patent.

Но некоторые вопросы вызвали озабоченность и яростные дебаты. Больше всего мы боялись, что у нас не будет участников. Представители USPTO помогли развеять это опасение, предложив изобретателям стимул в виде возможности рассмотрения их заявок в первую очередь, без долгого ожидания. Имея такой стимул, нетерпеливые изобретатели, возможно, начали бы штурмовать двери Бюро патентов, завалив его большим числом заявлений об участии, чем оно смогло бы принять. Более серьезное опасение вызывали общественные рецензенты. Кто будет участвовать? Не станут ли доминировать те, кто преследует свои интересы в борьбе с конкурентами? Не получится ли так, что авторы поданных патентных заявок станут предоставлять вводящую в заблуждение информацию, чтобы отвлечь сообщество, измотать эксперта и разрушить процесс? Даже те, кто действует без злого умысла и не руководствуется задачами конкурентной борьбы, могут создать проблемы, копаясь в уже утвержденных патентах и предоставляя недостоверную информацию. И наоборот, невразумительный язык патентов может свести участие к нулю. Одной из причин, почему ничего из этого не случилось, возможно, являются меры, предусмотренные дробным, групповым и основанном на репутациях процессе.

Мы хотели, чтобы придумывать процедуру нам помогали те, кто обладает конструктивными и важными знаниями: увлеченные преподаватели, компьютерные фанаты, выглядящие так, словно они каким-то образом задержались в старших классах, и одетые с иголочки юристы. Поскольку это был пробный проект, который должен был предоставить эмпирически достоверные результаты, не было необходимости в репрезентативном участии всех заинтересованных сторон. Если бы под репрезентативным участием мы понимали любого заинтересованного в патентной системе, то должны были бы включить в проект даже тех, кто хочет потопить корабль, и отказаться от приглашения технарей. Взамен этого мы свели вместе всех, кто хотел поделиться своими продуктивными, творческими, оригинальными или призрачными соображениями о том, как протестировать наш набор идей.