XX веков спустя

– Идёмте, я вас провожу.

У самой двери ординаторской, когда она уже собиралась, пропустив меня внутрь уйти, я её придержал:

– Кира, ваше присутствие весьма желательно.

Глаза у кошкшдевочки расширились, став истинно анимешными, но спорить она не стала, зашла внутрь впереди меня. В просторной ординаторской, кроме самого Арсения Емельяныча, находилось ещё четверо докторов. Один из них, полноватый, с гладко выбритым лицом с явной неприязнью бросил:

– Медсестра? Что ты тут забыла?

Но тут сопровождавший меня охранник проявил инициативу, сугубо к месту:

– Имперский князь Архангелогородский, глашатай Его Императорского Величества!

– Тем более, медсестра...

– Присутствие всех здесь присутствующих уместно! – твёрдо заявил я и кивнул столь раздражительному господину: – Нас, к сожалению не представили, но вы позволите мне исполнить мой долг?

Тот заметно стушевался, но всё же представился:

– Барон Заболотьев-Раменский, педиатр. Извините, ваша светлость, конечно же, слово императора превыше всего.

Я кивнул ему, достал из сумки грамоту и принялся читать:

– Его императорское величество, Михаил Алексеевич, приказал мне огласить сей указ барону Муромцеву Арсению Емельянычу, а также всем, кто может присутствовать при оглашении!

Я, император всероссийский, великий князь Московский, в курсе того, что весьма достойный врач, Арсений Емельяныч, из баронов Муромцевых, уже долгое время встречает многочисленные препятствия в стремлении связать себя узами брака с девицей Кирой, с которой связали его узы взаимной любви...

Кира судорожно вздохнула и прикрыла глаза, Арсений Емельяныч заметно напрягся. Я же, слегка переведя дух продолжил:

– ...Вникнув во все известные мне обстоятельства я указую, что не вижу никаких препятствий, чтобы эти отношения были освящены браком, согласно законам и обычаям Империи. Не вижу также причин, которые могут воспрепятствовать их детям, уже рождённым и будущим, обладать всеми правами и обязанностями, связанными с наследованием имени, титула, состояния, имущества и прочего.

Арсений Емельяныч осторожно и глубоко выдохнул, Кира заетно расслабилась и расплылась в улыбке, а доктор Заболотьев откровенно поморщился. Я же дочитал указ:

– ...Вынужден также высказать своё крайнее удивление тем, что в решение столь простого и частного вопроса мне пришлось вмешиваться лично.

Император всероссийский, великий князь Московский, Михаил Алексеевич, подписал сей Указ и печать положенную приложил собственноручно, в день 26 месяца Стрельца года 4124. Писано в двух экземплярах, оный экземпляр зачитать и вручить указанному Арсению Емельянычу, из баронов Муромцевых, другой поместить в Имперский архив.

Вот это последнее вызвало бурную реакцию: Глаза у Киры округлились и стали совсем анимешными, но далеко не все из присутствующих были рады услышанному.

Заболотьев раздражённо стукнул кулаком по собственной ладони и процедил:

– Додавили таки! Тоже мне, либералы хреновы! И кто, интересно, такое Его Величеству напел?

Вопрос был, конечно, риторический, но не выступить по этому поводу я не смог:

– Его Величество принимает решения такие, какие считает нужным тогда, когда считает удобным, руководствуясь исключительно соображениями блага Империи и блага своих подданных.

С этими словами я свернул указ и вручил его Арсению Емельянычу. И как только свиток перешёл в его руки, печать глашатая на моём плаще погасла. На этом официальная часть моей миссии была закончена и доктор вознамерился утащить меня на медосмотр, но тут я воспротивился:

– Доктор! Меня тётя в машине ждёт, с Дашей. Она сказала, что если я тут задержусь, сама за мной придёт!

– Арсений! – воскликнул один из докторов. – Не надо! Если эта бешеная ба... простите, князь, эта достойная и уважаемая, но иногда излишне эмоциональная, дама ворвётся сюда высказывать своё недовольство, нас ждёт некоторое количество жертв и разрушений!

– Тем более, мы всегда ждём вас в имении, – вставил я и добавил: – С Кирой!

– Вот-вот! – воскликнул другой доктор. – Теперь тебе надо нанести некоторое количество визитов, официально представить Киру, а потом медовый месяц! Так что выходные, отпуск, обязательно.

– И вообще, теперь вполне официально есть кому за тобой следить, чтобы не загонял себя, – встрял сидевший у окна врач, внешне очень напоминающий мудрого учителя кун-фу из комиксов. – Кира, выпускай коготки и следи, чтобы он регулярно отдыхал.

Все, кроме Заболотьева рассмеялись, причём дружелюбно, а вот он поморщился. А Кира не выдержала и бросилась на шею своему любимому. И через секунду он уже обнимал её своими четырьмя ручищами. А тот дяденька, похожий на старого учителя кун-фу, с усмешкой прокомментировал:

– Ох, что сегодня наплетут Свинские новости!

– Они-то откуда узнают? Если только никто не решит устроить себе рекламу... – скривился Заболотьев и с неприязнью посмотрел на Киру.

– Не волнуйтесь, коллега, они узнают, – хмыкнул "учитель кун-фу".

Я же на сём откланялся и заодно по пути к машине, разговорил своего сопровождающего. Оказалось что капитан Императорской Гвардии Микентий Сидорыч Маркин (вообще-то, если полностью – барон Маркин-Цимлянский, потому как его родовое баронство входит в состав удельного княжества Цимлянского) оказался человеком весёлым, общительным и очень знающим. Что, в принципе, было ожидаемо, потому как в Московском кадетском корпусе учат хорошо и разнообразно, а в гвардии следят, чтобы гвардейцы, причём не только офицеры, но и солдаты, постоянно занимались самообразованием. Надо же! А я по началу принял его просто за ходячий шкаф-в-мундире!

– А меня крёстный уже определил в Петроградский корпус, правда со следующего года... – забросил я удочку.

– Это тоже хорошо! – оживился капитан. – Только ты готовься как следует! Туда просто волей крёстного тебя не возьмут, придётся все экзамены сдавать.

Вот, значит, как всё серьёзно. Значит буду готовиться, да и Дашу надо настроить на деловой лад. Не люблю быть слишком протеже!

Когда я запрыгнул в машину (и чуть не сел при этом на Дашу, сказывается отсутствие опыта и навыка в обращении с той неведомой силой, что заправляет пассажиров в машину), тётя тут же спросила: