Я – борец! 2 Назад в СССР
Шрифт:
Пройдясь по помещениям зала, я понял, о чём говорил Игорь — он же Первый, он же товарищ капитан Смирнов. Маты были навалены друг на друга. Они лежали на жёлтых дзюдоистских татами в зале, где я проводил ударную тренировку. В помещении с мешками по самому центру лежала огромная куча тряпок, совершенно разных, принадлежащих разодранной хлопковой одежде. Была в зале и ещё одна дверь помимо ведущей в раздевалку — деревянная, подписанная как «Зал №3». Я открыл её, входя в темноту, щёлкнув ещё одним выключателем — тоже слева. Заработали вентиляторы вытяжки, включились лампы, и моему взору предстал железный зал с тяжелоатлетическими тренажёрами и свободными весами: гантели, штанги (с
Я присвистнул. С железом у хмурых «чекистов» было лучше, чем с единоборством, по крайней мере, в Вороне. Да и железный зал был метров 400. Значит, борцовский — 60, ударный — 25, а железный — 400… Покачав головой от такой вот несправедливой статистики, я решил тут всё исправить. Хоть душевые и туалет есть, с вытяжкой, пускай и только в железном зале, — всё не как у Кузьмича было до моего прибытия в его секцию.
Оставив тетрадь в раздевалке, я начал с борцовского зала: распределил маты по стенам, протёр татами от пыли найденной в туалете шваброй. Потом я пошёл в зал с мешками и, сняв мешок по центру с цепей (для чего воспользовался другими мешками, лежащими по углам, с порванными подвязками), открыл его сверху (благо там была шнуровка, а не шов), с трудом высыпал содержимое мешка в угол. Это был мокрый песок, слежавшийся, почти превратившийся в камень. Осмотрев брезент, я понял, что туда запихивать ничего нельзя, особенно легкогниющую тряпку. Вывернув его наизнанку, я отнёс его в железный зал, повесив сушиться на силовую раму, совмещающую в себе ещё и турник. То же самое я сделал со всеми другими мешками. Можно сказать, разобрал зал для бокса. Изрядно подзадолбавшись и вернувшись в раздевалку, я взял тетрадь в руки и понял, что писать-то мне нечем.
Ну ладно, пойду снова на поклон ко Второму. Может, вновь перекрестит или по-старославянски пошлёт к лешему. Взглянув на часы, я понял, что сейчас ровно шесть, и ровно час до прибытия второй группы «цифр». Я должен успеть.
Придя в дежурку я заметил невысокого подполковника, кругленького усатого тоже в зелёном, но без кобуры на ремне. Двое цифр стояли у дежурной части по стойке смирно.
Подпол повернулся ко мне, и нахмурив брови спросил у цифр, — Это чё за пацан?
— Никак нет, не пацан, Моцарт! — отрапортовал Второй.
— О как. — удивился подпол, а я думал он больше и старше.
«Сюрприз-суюрприз я меньше и младше!» — пошутилось у меня в голове, но в слух я сказал только, — Здравия желаю товарищ подполковник.
— А вот как раз и пообщаемся. Пойдём в зал. — кивнул он направляясь ко мне.
— Товарищ подполковник разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту. — спросил я.
— Ну давай. — ответил он вместо «разрешаю»
— Товарищ дежурный, разрешите ручку и листок бумаги. — попросил я
И старлей молча и быстрым шагом удалился в дежурку принеся от туда и ручку и листок.
— Спасибо. — кивнул я.
— Ручка тебе, Моцарт, зачем? Как зовут кстати? — поинтересовался подполковник.
— Александр Медведев. — ответил я.
— А меня Иван Петрович Шипицин, я заместитель директора Конторы по тылу. Завхоз над завхозами, если по простому. Так зачем бумажка с ручкой?
— Ручка чтобы план писать тренировок, а бумага чтобы записать все недостатки вверенной мне территории. — бодро ответил я.
— О как, прямо недостатки, вверенной тебе территории? Ну пойдём посмотрим недостатки… — широко улыбнулся он, — Все бы у нас ответственность сразу на себя брали за вверенные им территории и экипировку, с пылу, с
жару, а то только рапорта о несоответствии пишут.Глава 26
Гайдар Второго Призыва
Мы с подполковником вошли в зал, где, естественно, я везде оставил гореть свет, когда пошёл за ручкой. И только тут я успел обратить внимание что его зелёная форма при синих погонах и петлицах шита конкретно под него, прям подогнана, потому что несмотря на тучное телосложение, она делала его цельнее что ли.
— Иван Петрович, вот у вас есть борцовский зал, и он всего шестьдесят метров. Это получается, от силы и впритык там можно работать тридцатерым бойцам, и то придётся сегментировать: борьба в стойке отдельно, борьба в партере отдельно. Иначе головами на полу посталкиваются, когда одна пара только закончила бросок и лежит на ковре, а вторая только начинает и прилетает к ним в голову. Это травматизм лишний. Далее, в борцовском зале нет вытяжки, тогда как в железном она активная. А ведь борцам воздух нужнее, и выдыхаемый углекислый газ тоже не добавляет здоровья. Ну, по стенам там маты расставил, теперь надо подумать, как закрепить.
— Маты по стенам зачем? — спросил подполковник.
— Отрабатывать защиту у стены от прижатия и самим прижимать к стене, использовать стену как инструмент, — пояснил я.
— Ага, понятно. Ну, вытяжку сделаем, не сегодня и не завтра, но сделаем. Далее, что у тебя?
— В ударном зале мешки дубовые были. Я сейчас песок выпотрошил из них — это же бетон настоящий! — и сушу покрышки от них, чтобы заново набить но уже ветошью.
— Так вот зачем этот хлам сюда товарищ Смирнов привёз! Далее, что еще? — он словно бы торопил меня, будто куда то опаздывал.
— У вас совершенно неправильно распределено пространство в железном зале, да и вообще зал не в вашей специфике. У бойцов же нет задачи быть красивыми? У них же первичная задача — быть эффективными, — начал издалека я. — А у вас четыреста метров железа стоит, как будто вы дворец спорта, и проходимость у вас такая же.
— Ладно, Моцарт, твои предложения какие? Тебе под твой кружок борьбы отдельный зал выделить, или библиотеку с «секретки» с её стеллажами, как в средние века, сжечь и маты там положить? — он повысил тон, переходя с радушного на его привычный, руководящий.
— Никак нет. У меня предложения только оптимизировать. И не надо будет дополнительную дыру для вентиляции долбить. — парировал я.
— Излагай. — согласился подполковник, словно давая мне выговориться.
— В железном зале тренажёры разместить по стенам, в центре освободить площадку, и постелить там, пускай узкую полосу татами или матов, метров пять-шесть, но во весь зал. И получится что и борцовский ковёр с кислородом, и беговая зона какая-никакая. А часть свободных весов или тренажёров, которые меньше всего используются, переместить в нынешний борцовский зал, — закончил я.
— Что-то я не вижу тут оптимизации боксёрского сектора, — заметил подполковник.
— Мешки — это, по сути, тренажёры для специальной выносливости ударника. А свободный бой — дисциплина комплексная. Мешки — меньше всего, для нас нужна. Есть же спарринг-партнёры, с которыми можно боксировать, это самое главное.
— Ну а твои мягкие стены ты куда денешь? — спросил он, и я про себя отметил цепкость его ума, он искал в моём анализе и моих предложениях неточности или противоречия.
— Вот, в будущем можно будет сделать по периметру борцовского покрытия забор из сетки с тремя калитками. Что позволит и наблюдать за борцами, и отрабатывать прессинг в железную сетку, и воздуху не помешает. — нашёл я что ответить.