Я – борец! 2 Назад в СССР

— Глобально, Саша, мыслишь. Но давай пока подождём, пока твоя методика себя зарекомендует. А потом уже перемещения все делать. Не страшно, а? — спросил он у меня и последний вопрос я не очень понял.

— Что не страшно? — уточнил я.

— Что с задачей не справишься? Парни-то у нас крепкие, побольше тебя будут.

— Чем крепче, тем лучше. Значит, научу быстрее, месяца за четыре будут уже и бить, и бороть полноценно. А с задачей я справлюсь, и методика себя покажет в кратчайшие сроки, — закончил я, вернее думал что закончил.

— Ну и чудесно. Знаешь, я на своём веку такое первый раз вижу, чтобы пацан молодой спецов тренировал, и отзывы были такие, словно ты и правда Моцарт…

— Разрешите историческую справку? — спросил я.

— Разрешаю, — бодро кивнул подполковник.

— Аркадий Гайдар в возрасте 14 лет добровольцем ушёл в Красную армию. Уже через несколько месяцев он был назначен адъютантом в коммунистический батальон, а затем стал начальником команды связи. В 15 лет он командовал ротой, а в 16 лет стал командиром полка. А когда ему было 17 лет, его назначили командиром 58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии, — произнёс я, подумав, что, возможно, Гайдар тоже попаданец во времени, как и я.

— Ну, ты от него отстаёшь, тебе же уже почти семнадцать, — улыбнулся усталый подпол.

— Виноват, товарищ подполковник. Меня просто в штат не берут, говорят, мал ещё, — отшутился я.

— Виноват не виноват — позже определим. — Ну ладно, давай, Гайдар Второй, работай.

— Есть работать! — кивнул я.

— А идеи свои на листочке всё-таки изложи. И в тетрадку вставь, подумаем.

— Будет сделано.

Подполковник еще раз заглянул в боксёрский закуток (зал на пять это назвать было с натяжкой) и, покачав головой, удалился из этого царства нерационального использования пространства и инвентаря.

Еще раз взглянув на часы, я отметил, что ходил с ним по залу и рассказывал, что можно оптимизировать, слишком долго, чем хотел. Группа «цифр» должна была прибыть вот-вот. А куртку с поясом в суете, я конечно же, с собой не взял. Надо будет тут оставить набор формы, чтобы не таскать постоянно сумку. И, вернувшись в раздевалку, я положил пустой листок с ручкой на книгу Булгакова, которой прижал ДСП-шную тетрадку — ту, что прошнурована, пронумерована и скреплена печатью.

Ну ладно, буду тренировать в спортивном костюме со значком третьего разрядника по борьбе.

И за пять минут до занятия в мою раздевалку вошёл Игорь.

— Привет, Гайдар, — улыбнулся Игорь.

Я нарочито и картинно клюнул головой вниз: мой разговор с подполковником уже был известен Игорю.

— Новый позывной? — уточнил я.

— Спасибо тебе, Саш. Я Шипицина таким злым давно не видел. Человек рвал и метал, — и в этот момент Игорь перешёл на интонацию подполковника, — «И этот сопляк, значит, мне будет рассказывать о нерациональном использовании служебных помещений!» Так что Моцарта мы тебе менять не будем. Так Шипу задеть мог только гений.

— Он очень интересовался, как я вижу прогресс во временно вверенных мне залах, просил на бумаге всё изложить. — дополнил я.

— А не говорил, что у него в кабинете тесновато? — спросил Игорь, улыбаясь.

Отсылка к Булгакову? Неожиданно!

— Саш, есть в нашей Конторе люди, для которых лишь бы ничего не менялось. Вот Шипу — такой вот. Он ленив и амбициозен, но, судя по тому, что он подполковник, у него другие таланты. Короче, держи с ним ухо востро!

— Есть держать ухо востро, — проговорил я, добавив, — А выглядел добродушно и благожелательно.

— Я же говорю, талантливый шибко, в другом, — проговорил Игорь. — Так, в общаге я с Арменом еще раз поговорил. Через его верёвочную лестницу. Наутро у Вовы в комнате будет проверка, и из общежития его отчислят. Отселим от тебя этого дуралея, пока он об тебя не сломался.

— А зачем проверка в его комнате? — не понял я.

— Основания для выселения надо получать легальным путём. Ладно. Ты готов тренировать «Цифр»?

— Всегда готов, — кивнул я.

Мы пошли в борцовский зал, где царила дружная весёлая атмосфера. Второй группы «цифр» было вдвое больше, чем первой, — их человек двадцать. Они с любопытством буравили меня взглядом. И снова они были кто в чём, но на полах их курток я увидел вышитые цифры, а где была белая ткань — там нарисованные синей ручкой. Игорь снова меня представил, снова ответил на вопросы сотрудников, предупредив, что я сегодня после ранения, и побороться, и побоксировать со мной недельку не получится, а потом — хоть забоксируйтесь. Вторая группа была сдержанней; я думаю, потому что первая партия «цифр» уже поделилась с ними ощущениями, да и ребята нашли про меня всю доступную им информацию.

И по строю пробежались смешки, когда Игорь поведал всем, что я уже вникаю в дела и сегодня, например, мой талант высоко был оценён Замом по тылу, который почему-то теперь произносит с пеной у рта имя одного известного детского писателя через тире с ругательством.

Надев секундомер на шею, я провёл для группы номер два аналогичную ударную тренировку с отработкой ударов, блоков и импульса, с силовыми комплексами между раундами и свободными «пятнашками» — ударными пощёчинами под конец. А когда занятие закончилось, я попрощался с ребятами, завершив тренировку речью, что «сегодня мы всё успели, и мы молодцы, предлагаю друг другу похлопать!» — и отправился в раздевалку заполнять тетрадку по методике, а после — ещё и пустой лист с моими предложениями по материальной базе. К слову, туда я вставил покупку как минимум сорока перчаток для спортсменов, кап и шлемов открытого типа.

Заполнение тетрадки и листка заняло у меня минут сорок. Теряя мысли из-за недосыпа, я формулировал технические обоснования эффективности программы, смотря на деревянную скамейку с предательскими мыслями: казалось, если меня сейчас поместить в горизонтальное положение, я мгновенно усну.

Тело вздрогнуло. Перед глазами мелькнула картинка с перекошенным злобой лицом Петра, пытающегося загнать мне в ухо шомпол. Что за глупая приверженность к военному символизму? Хочешь убить — ну задуши, или зарежь, ударь кирпичом по голове. Почему Пётр выбрал именно шомпол? Я, наверное, уже никогда не узнаю… Надо будет зайти в аптеку, глицина купить и валерианы, чтоб уснуть без флешбеков.

И всё равно: стоила ли Аня всего этого? — задал я себе вопрос, поняв для себя, что стоила. И я не юношеское «хочу», я не хочу её просто трахнуть. Тут что-то большее. Я положил листок в тетрадку, а тетрадку — на книжку Булгакова, вздохнув. Высокая мораль Ани — это своеобразная гарантия, что Саша Медведев в будущем не будет носить рогов. И тут действительно не нужно спешить. Тут нужно именно личным примером показать, что такое серьёзные, здоровые отношения. Девушка с её моралью в эти-то времена после первого её раза будет жить и думать: «женится ли он или нет?» — с вытекающими выводами: «а не шлюха ли я часом?» Все эти вопросы, наложенные на нестабильную девчачью гормоналку, могут хорошенько так подшатнуть психику, чего я бы не хотел. А значит, будем дружить, будем объяснять, будем строить то, что в Союзе и называется Семья — ячейка общества. С родителями познакомиться её ещё надо, ведь именно их одобрение определяет восприятие реальности юной девушки.

— Здравствуйте? — прозвучал женский мелодичный голос. И я подумал, что брежу или уснул за заполнением тетрадки. Но голос продолжил: — Тут кто-нибудь есть?

— Да, да, я тут! — окликнул я и уже собирался выходить встречать обладательницу голоса, но она заглянула в раздевалку первой.

Чёрные волосы убраны в хвост, на голове пилотка с синим кантом. ПШ и юбка-карандаш под ней. На плечах — лейтенантские погоны с синей полосой, как и петлицы со звёздочкой. На её левом предплечье — шеврон: красная звезда с серпом и молотом в венке на фоне щита. В руках у девушки была чёрная папка. На её левой груди красовался значок ВЛКСМ, а на правой — ромб о высшем юридическом образовании (тоже синий), а справа от ромба — красно-золотой значок с перечеркнутыми ружьями на фоне мишени с циферкой «1» — разрядница по пулевой стрельбе, значит. Карие глаза и средней полноты губы, скуластое лицо с острым подбородком.