Я буду рядом

– Не знаю, что тебе посоветовать. Мой опыт в данной сфере отношений равен абсолютному нулю.

Глаза Дороти были серьезны. Она всегда говорила так – четко, ясно и именно то, что хотела сказать. Ее честность Релена ценила особенно сильно. С Дороти она могла позволить себе роскошь говорить без купюр и быть собой. На свете было очень мало людей, с которыми она могла быть самой собой. А тех, с кем могла говорить о Хиро, было еще меньше. Пожалуй, лишь Дороти и как ни странно – Кватре. Но Кватре был слишком далеко. Дороти не нравился Хиро - Релена об этом знала. Она вообще не жаловала пилотов гандамов и называла не иначе, как по фамилиям или номерам, но она знала о чувствах Релены и уважала их. И за это Релена была ей благодарна.

– А что тут посоветуешь? – вздохнула девушка.
– Все есть так, как есть. Ни ты, ни я ничего не можем изменить, а, значит, будем просто жить дальше.

– Может, стоит поговорить с Уной? – задумчиво предложила Дороти.

Релена удивленно воззрилась на подругу.

– О чем? Чтобы она приказала ему быть со мной?

Дороти пожала плечами.

– Почему бы нет?

Ри едва не расхохоталась: в этом была вся Дороти. Если мисс Каталония было что-то нужно – она просто брала это, наплевав на мнение окружающих. Привилегия знатных и богатых.

«Да уж… Как говорится: кровь – не водица. Все-таки До – аристократка до мозга костей. Ох уж эта потрясающая уверенность, что все во Вселенной создано исключительно ради удовлетворения ее желаний!»

Но вслух воздержалась от комментариев. Дороти такая, какая есть, и разве она без недостатков, чтобы кидать в нее камни?

– Сердцу не прикажешь, - тихо ответила Релена, задумчиво глядя на синее небо за окном.
– Я хочу, чтобы он пришел ко мне сам, по зову сердца. Иначе он не нужен мне.

Они помолчали.

– Глупо, - наконец, резюмировала Дороти.

– Может быть, - не стала спорить Релена.
– И тем не менее. Или так – или никак.

Тонкий слух мисс Каталония уловил знакомые нотки тихого упрямства, девушка раздраженно поморщилась:

– Мужчины – такие идиоты.

Релена невольно улыбнулась.

– Согласна. И все же без них наш мир лишился бы красок.

То же время,

Кабинет главы Организации безопасности Объединенных наций

Чашка тихо звякнула о блюдце, нарушив царящую вокруг тишину.

– Потрясающий чай, - улыбнулась Уна. – Спасибо, Салли.

– Из Китая, - улыбнулась агент Вода.
– Самый лучший.

В кабинете снова повисла тишина. Их с Салли утренние чаепития уже давно стали традицией. Это получилось как-то само собой. Ноин исчезла, Релена и Дороти были слишком заняты, а с Салли, уже три года состоящей в штате Организации безопасности под псевдонимом Вода, ее роднило многое - возраст, характер, служба, воспоминания. Сначала это была просто возможность поговорить. Неважно с кем. Просто поговорить о пустяках, обсудить текущие дела. Затем пришло доверие, из которого выросла настоящая дружба. Тихая, неприметная, но такая важная в безмолвном отчаянии одиночества.

– Так и будешь молчать? – наконец, спросила Салли.

– Молчание – золото, - заметила Уна.

– Но не среди друзей, - парировала китаянка.

– Верно. А о чем говорить? Ты все знаешь. Ничего не изменилось.

Отсутствующий взгляд Уны скользнул к окну и растворился в далекой синеве неба. Салли прищурилась, изучая ее лицо.

– Все еще думаешь о Трейзе?

Легкая улыбка чуть приподняла кончики губ полковника.

– Я не думаю о нем. Я живу им. Точнее, его памятью.

– Это безумие, Уна. Он погиб, а твоя жизнь продолжается.

– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Наверное, я действительно безумна. Я не жалуюсь, не подумай. У меня много чего в жизни есть. Больше, чем было. Я, наконец, стала единой личностью, у меня есть Дороти, Маримайя, Релена, моя работа, в конце концов. Это не так уж мало.

– Не мало, - согласилась Салли. – У тебя есть все, кроме счастья.

Леди пожала плечами.

– Ты права.

– Может, тебе уехать из его дома? – вдруг предложила Салли.
– Там все напоминает тебе о нем. Смена обстановки пошла бы на пользу.

Уна махнула рукой, прерывая ее.

– Дело не в доме. Где бы я ни была – я все рано буду думать о нем. А Маримайе лучше в доме отца. Ну, хватит об этом. У тебя-то как дела? До меня дошли слухи.

Уна прищурилась и многозначительно посмотрела на подругу.

– И ты туда же! – раздраженно дернулась Салли.

– А что неправда?

– В том-то и дело, что ничего нет! И не было! И, судя по всему – не будет!

– Почему?

– Не знаю. Он ходит вокруг меня, словно сытая акула вокруг кровавого куска мяса: и есть не хочется, и бросить жалко. Я себя чувствую так, словно на мне табличка «Добыча Вуфея Чанга! Не влезай – убьет!».

Метафора была столь красочной, что Уна, не удержавшись, рассмеялась.

– Тебе смешно!
– обиженно воскликнула Салли.
– А мне что прикажешь делать? Мужчины в мою сторону даже посмотреть боятся – никто не хочет оказаться на дороге этого сумасшедшего. А он, как собака на сене! Пример с Хиро берет, что ли? Тот тоже все никак не сподобится жениться на Ри. Как будто нельзя обеспечить ее безопасность, будучи мужем. По-моему, это гораздо удобнее.

– Наш Хиро отрастил себе чувство вины величиной с колонию, - вздохнула Уна.
– Он искренне верит, что недостоин Ри и не имеет права на счастье.

– Ну, так пусть отвалит насовсем и оставит ее в покое! – с внезапной злостью припечатала Салли, хотя злилась она явно не на Хиро.

– Не может, - улыбнулась Уна.
– Просто не может. Это сильнее его. И однажды он не выдержит. А тебе чего хочется, Салли? – янтарно-карие глаза хитро прищурились, – Чтобы Вуфей освободил путь другим или… чтобы съел сам?

Сделавшая очередной глоток Салли подавилась чаем.

– Я воздержусь от ответа на столь бестактный вопрос! – прокашлявшись, парировала она и поспешила сменить тему.
– Кстати, ничего не слышала о Ноин?

– Ну почему же не слышала. Релена недавно получила письмо от нее. Наша Лукри стала миссис Пискрафт и готовится продолжить сей славный род. Они с Миллиардо активно занимаются развитием колонии на Марсе, вроде даже успешно. Судя по письму, Миллиардо там в большом авторитете.

– Слава Богу, что хоть у кого-то все хорошо, - удовлетворенно заметила Салли.

– Лукреция заплатила за это свою цену, - заметила Уна.

– Мы тоже, - китаянка вздохнула.
– А толку? У тебя лишь воспоминания, у меня – сплетни. А цена-то уплачена!