Я дарю тебе жизнь

– Наконец хоть что-то, - покачал головой Гавличек.

– Поехали.
– Захаров откинул шлем и пошел к катеру.

– Надень, - попросил его Гавличек и добавил: - Пижон.

Город оказался не таким уж и маленьким. Повиснув в двухстах метрах от земли, разведчики насчитали только в центре шесть зданий, похожих на собор. И это не считая нескольких десятков прилегающих к центру и на окраинах.

– Если главный, значит, один из этих шести, - сказал Гавличек.
– Какой - внизу разберемся.

Катер спикировал вниз и приземлился на круглой площади в десятке метров от величавого здания, похожего на гигантский усеченный конус.

Стрельчатые окна здания напоминали бойницы, литые чугунные двери были такими массивными, что могли выдержать долгую осаду, и в то же время представляли собой настоящее произведение искусства.

– Красиво сделано, - с восхищением проговорил Захаров и вздохнул. Умеет двуногий к Богу подмазаться.

Пройдя через распахнутые ажурные двери, разведчики попали внутрь. Здесь было сумрачно и прохладно. Немного привыкнув к полумраку, они сумели рассмотреть внутреннее строение конуса.

Разведчики находились посреди арены диаметром метров в пятьдесят. По стенам, вверх спиралью, тянулись глубокие ложи, отделенные друг от друга витыми колоннами. В промежутках между резными балясинами видны были деревянные диваны и маленькие скамейки.

– Ты думаешь, это собор?
– с сомнением спросил Гавличек.

– Если и собор, то не центральный, - ответил Захаров.
– Вообще-то, больше напоминает цирк.

– Цирк так цирк, - согласился Гавличек.
– Пойдем дальше.

Выйдя на улицу, разведчики успели заметить промелькнувшего между двумя зданиями человека. Затем он снова показался в дверном проеме, и тут раздался выстрел. Человек взмахнул руками и вывалился из здания на мостовую.

– Скорее, - скомандовал Гавличек, и разведчики бросились к фенянину. Когда они подбежали к нему, прогремел еще один выстрел.

Пуля попала Гавличеку прямо между лопаток.

– Ах ты, сволочь!
– сморщившись, проговорил он и пошевелил лопатками. Ты займись раненым, а я попробую поймать этого гада.

– Смотри, не задави его, - вслед ему крикнул Захаров.

Подстреленный абориген был еще жив. Достав индивидуальный пакет, Захаров с трудом разорвал на груди у раненого рубашку из грубой ткани и осмотрел рану. Пуля попала в правое легкое.

– Ерунда, - обрадовался Захаров.
– Сейчас мы тебя, голубчика, оживим. Станешь как новенький.

Извлечь пулю из легкого оказалось делом нескольких секунд. После этого Захаров продезинфицировал рану и перевязал. Раненый постепенно приходил в себя.

– Ну что, получил свое?
– устраивая аборигена поудобнее, спросил Захаров.

– Я живой?
– испуганно спросил фенянин.

– Пока да, - ответил разведчик.
– Но тебя опять могут подстрелить как цыпленка. Ты-то многих уложил?

– Ни одного, - сложив руки на груди, ответил абориген.
– Не убивай меня. Я отдам тебе все, что у меня есть.

– Чудак человек, - рассмеялся Захаров.
– Зачем мне тебя убивать?

Я только что спас тебя от смерти.

Фенянин ощупал грудь и недоверчиво спросил:

– Ты оживил меня?

– Ну да, - Захаров поднял ружье фенянина и осмотрел его. Раненый испуганно наблюдал за разведчиком.
– Заряжено?
– спросил Захаров.

– Да, - ответил абориген.
– Ты жрец?

– Нет, - ответил Захаров.
– Но о жреце мы еще поговорим.

Из дверей соседнего здания появился Гавличек.

– Удрал, - громко сообщил он.
– Через подвал ушел, в окошко. Я только голову и сумел просунуть. Твой жив?

– Живой, - ответил Захаров. При появлении огромного землянина абориген молитвенно сложил руки и, слегка наклонив голову, произнес:

– Я дарю тебе жизнь.

– Ты мне?!
– загрохотал Гавличек.
– Ну и тип. Это я дарю тебе жизнь. А вернее, вот он. Ты лучше скажи, за что он хотел тебя убить?

– Не знаю, - потупившись, ответил фенянин.

– А где центральный собор, знаешь?
– Гавличек стоял над сидящим фенянином, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. Тому страшно было смотреть на исполина с едва заметным мерцанием вокруг головы.

– Знаю, - ответил абориген.
– Пятьсот шагов отсюда. Но сейчас туда нельзя. Днем собор закрыт. А ночью... к нему опасно подходить.

Могут убить. Здесь тоже опасно. Нас отовсюду видно.

– Ну, это наше дело, - сказал Гавличек.
– Ты можешь встать?

Фенянин довольно легко поднялся и сразу нырнул в дом.

– Эй, не вздумай убегать, - крикнул ему Гавличек и последовал за ним. Но фенянин оказался прямо за стеной.

– Зачем мне убегать?
– сказал он.
– Мы подарили друг другу жизнь.

– Ах, вон оно что, - усмехнулся Гавличек.
– Сейчас ты пойдешь с нами. Вон туда, - Гавличек показал на катер.
– Покажешь нам, как проехать к собору.

– На улице меня могут убить, - испуганно проговорил абориген.

– Я тебя закрою, - успокоил его Гавличек.
– За мной ты будешь как за бронированной стеной.

К катеру они шли гуськом, почти вплотную друг к другу. В середине шел фенянин и все время озирался. Он тревожно смотрел на окна домов, а когда подошли к машине, не сразу отважился в нее влезть.

– Давай-давай, не бойся.
– Гавличек легко приподнял аборигена и затолкнул его в катер.
– Кстати, ты случайно не знаешь, что это за пирамида?
– усаживаясь рядом, кивнул он на здание.

– Когда-то это было театром, - ответил фенянин.
– Но очень давно. Люди тогда еще жили в городе.

– А почему они ушли из города?
– поинтересовался Захаров.

– В городе страшно стало жить. Очень много народу. Убивали прямо на глазах у всех. И тут же убивали того, кто убивал. По ночам люди врывались в дома. Поэтому все ушли. Мой дед рассказывал, как это было жутко.

– Я что-то не пойму, - покачал головой Гавличек.
– Зачем убивать, если тебя тут же самого кокнут?

– А может, и не кокнут, - серьезно ответил фенянин.

– Значит, в городе живет только жрец?
– спросил Захаров.