Я? Дельта!

И тянулось это вплоть до того момента, когда инстинкты парня взвыли, а он остановился и резко подался назад, пропуская прямо перед собой стремительно промелькнувшее чёрно-красное нечто, свалившееся откуда-то сверху.

Быстрый и мощный размашистый удар рукой, но вспыхнувшие раскалённым металлом когти рассекают лишь воздух: мелкий и юркий силуэт ныряет во тьму, предварительно чем-то выбив из рук Торна файер. В последний миг замечая неладное, парень ныряет вниз, накрывая источник света грудью и упираясь в бетон обеими руками.

Вовремя: длинный и гибкий, хвост мутанта проявляется и выныривает из полумрака с другой стороны от привлекающего внимание тела, а серповидный наконечник прорубает в стене глубокую, тут же взорвавшуюся едким шипением борозду.

«Ядовитый, сука», — и снова бросок, кажущийся невероятно быстрым даже для обновлённого восприятия парня. Торн едва успел вскочить и выбросить наперерез хвосту правую руку, когтями отбив наконечник-серп в сторону. — «Оно не тупое. И тут слишком много труб и проводов…».

Уже третья попытка ноктюрна достать свою «добычу» отчасти увенчалась успехом, и серп чиркнул по броне на плече Торна, оставляя на той неглубокую царапину… и изрядную порцию шипящей, едкой отравы, из-за которой прочный биоматериал пошёл пятнами и начал на глазах крошиться.

Парень резко понял, что времени у него не так уж и много — рано или поздно, но ноктюрн добьётся своего и нанесёт серьёзную рану. И для этого хватит всего одного удара, который придётся не по касательной.

Остальное сделает чрезвычайно эффективная кислота.

Испугался ли Торн? Нет. Страха не было ни в малейшей степени, а вот ярость и гнев дали о себе знать в тот же миг: парень зарычал и бросился вперёд, в один момент подпрыгнув, оперевшись правой ногой на идущую по стене параллельно полу трубу, оттолкнувшись от неё и подлетев под самый потолок — туда, где и сидел ноктюрн.

Тварь попыталась достать противника во время непростого манёвра, но инстинкты не подвели некогда человека, и встретившиеся с венчающим хвост серпом когти, заалев сильнее прежнего, сбили мутанту прицел и бросили его «оружие» в сторону.

— Набегался-р-р–р?! — Мелкая тварь взвизгнула и попыталась сбежать, цепляясь коготками за потолок, но Торн не пожалел себя, вновь прыгнув и ловко нанизав юркое тельце на когти левой руки. Раздался протяжный визг, полный боли и отчаяния, а после гравитация во второй раз за последние полчаса взяла своё, плашмя опустив Торна на бетонный пол.

Удар пришёлся на всё тело, но адской болью вспыхнула только левая рука, которой во второй раз за последние полчаса существенно досталось. Почти сразу парень взмахнул ей, и ноктюрн, в полёте разваливаясь на части, сорвался с когтей и отлетел в стену, разбрызгивая едкую кровь. Торн вскочил, пытаясь одновременно и осмотреть левую конечность, и не упустить из виду мутанта, хвост которого в судорогах бился на полу, то втягиваясь в себя же и стягиваясь, то снова распрямляясь. А ещё по всей длине эта конечность сочилась едкой чёрной жижей, вместе с которой из плоти мутанта «вытекал» и цвет: хвост становился всё более и более прозрачным.

Только сейчас стало ясно видно, насколько эта часть тела крошечной ублюдской твари могла становиться огромной, в разложенном состоянии достигая в длину как минимум десятка метров. И всю её покрывала россыпь из сотен едва видимых точек, способных исторгать кислоту не хуже серпа-наконечника, не выдержавшего последней встречи с когтями настоящего хищника…

… хищника, который баюкал раненую руку, глядя на то, как казавшаяся невероятно прочной кожа шипит и пузырится, сойдясь в противостоянии с кислотной кровью уникального ноктюрна. Почему уникального?

Потому что Торн о таких тоже не слышал.

Как и о многом другом, впрочем…

— С-сука! Какая же ты безобразная скотина!.. — В гневе Торн пнул трупик уже переставшего дышать мутанта, впечатав тот в стену. От удара во все стороны брызнула кислота, и всё вокруг снова зашипело. — Сильный, быстрый… и тупой! Ну чего мне стоило отступить назад?! Не-ет, мы же самые, вашу ж бабушку, крутые! Собачек, м-мать, разогнал!..

Бормоча себе под нос ругательства пополам с обвинениями себя же во всех смертных грехах, Торн, тем не менее, не переставал отслеживать окружающую обстановку, опасаясь появления ещё одной такой кракозябры. Потому что с виду она выросла из какой-то крысы или чего-то подобного, а всякой дряни в метро наверняка водилось порядком.

Десяток таких ублюдышей… Торна пугала даже мысль об этом, ведь он едва совладал с одним кислотным грызуном.

Но время шло, а характерный запах слабел: явный признак того, что поблизости живых ноктюрнов не осталось. Осознав это, Торн, наконец, позволил себе расслабиться, и прямо так стёк по стеночке на пол. Ему нужна была хотя бы пара минут для того, чтобы прийти в себя и, судя по всему, продолжить идти дальше.

Ведь остановиться сейчас — значило принять поражение, а проигрывать во второй раз Торн не желал. Ни Человек, ни уж тем более Зверь, как-то уживающиеся в одной-единственной голове…

Глава 11

Ведь остановиться сейчас — значило принять поражение, а проигрывать во второй раз Торн не желал. Ни Человек, ни уж тем более Зверь, как-то уживающиеся в одной-единственной голове.

Ноктюрн лежал без движения, и по мере того, как бурляще-кипящая кровь вытекала вовне, углубляя солидную такую дыру в бетоне, его тушка меняла свой окрас с чёрно-алого на серый, белый и даже полупрозрачный. При этом со стороны метаморфозы выглядели так, словно тварюшку поразила неведомая болезнь, оседающая на шкуре уродливыми, тянущими свои отростки всё глубже и глубже язвами.

И хоть для обычного организма стопроцентная кровопотеря была чем-то невозможным, порождению ноктэона об этом сообщить забыли — отчасти его тело уже обескровилось, и процесс не останавливался ни на секунду.

«Нужно было сразу сокращать дистанцию и больше доверять нюху и интуиции. Попытка всё контролировать сделала только хуже…». — Отметил Торн перед тем, как подняться с пола, и подойти к трупу первого недруга, который сумел значительно его потрепать… не считая супермутанта, конечно.

Собственные мысли парня по поводу инстинктов ещё не успели выветриться из головы, а он уже вновь попытался их обуздать, остановив тянущиеся к трупу ноктюрна когтистые руки. Тварь подохла почти сразу после получения того удара, но и Зверь жаждал отнюдь не добить уродца.

Скорее… выпотрошить? Сожрать? Употребить в, так сказать, пищу?

Торну сложно было это воспринять, так как на аппетит странное ощущение похоже не было. Совершенно новое, и очень косвенно относящееся к какому-то конкретному органу чувств, оно то ли проходило по отдельной категории, то ли «задевало» сразу всё разом, но понемногу.