Я – это ты

Я почти уже привык к положению осаждаемого, когда на вторые сутки мы обнаружили в воздухе летательную машину с вращающимся винтом наверху. Экипаж ее состоял из двух человек, и один высовывался наружу с риском свалиться прямо на купол барьера. «Телевизионщики» – зафиксировал модуль повторившееся несколько раз слово. Очень, надо сказать, презрительно и недовольно произносили его те, кто осаждал нас. Тот, что торчал из винтолета, держал в руках предмет, похожий на древнейший аналог кубовизора. Ы внезапно загордился, заявив, что теперь о нем узнает и заговорит весь этот тихий доисторический патриархальный мирок.

Вечером второго дня они принялись делать подкоп. Смотреть на это без слез было невозможно, поэтому я не смотрел. Утром третьего дня разбили всмятку бронированную колымагу, пытаясь протаранить частокол. К обеду заложили в сделанный накануне раскоп взрывное устройство большой мощности и разбежались в стороны. Ы аккуратно и вежливо вывел из строя взрыватель. В общем было много всего забавного и познавательного в плане постижения особенностей их психической организации.

Я с особенным трепетом ждал четвертого дня. Этическая сторона вопроса меня совсем не волновала, а вот то, как девушка воспримет меня, мое желание удержать ее здесь, у себя… То был непростой момент. Орсонкарс, большой похабник, назвал бы это дигитальной институцией. Только я не он, тем более не похабник (может быть, к сожалению), и мне нужно было, чтобы девушка хотя бы просто доверяла мне. Ы и я очень надеялись на ее расположение к нам – в конце концов, даже в этом времени должна существовать простая человеческая благодарность.

Теперь-то я знаю, что думать так было в высшей степени наивно. Тем более имея в виду мои планы по отношению к ней. Ы был прав. Если мне предстоит здесь жить, а именно это мне и предстоит… В общем мои планы были довольно смутными. Все, чем я располагал на тот момент, – это то, что она как будто пробуждала во мне давно забытое… родовое… патриархальное?… нечто вроде… мужская обремененность?… нет… ответственность?… словом, какая-то архаика, точнее не могу сказать.

Я так ждал этого момента, что прохлопал самое интересное – как она обнаруживает себя в этой каше проводов, обнаженной, в окружении малюток кси-лекарей. Это было замечательно – но осталось лишь в моем воображении (сводник модуль не догадался зафиксировать на куб и вообще молчал как рыба). Такой она и предстала передо мной – совершенно нагая, длинные светлые волосы безуспешно пытаются спрятать грудь, на лице – дивная эклектика чувств. Она была видением, совершенно фантастическим и испуганным своим собственным появлением. Точно так же, очевидно, в ее глазах выглядел я – пришелец из какого-нибудь здешнего фантастического фильма, обалдевший от смешения пластов реальности. Ы не позаботился предупредить меня о ее приближении (безусловно, вся сцена была спланирована этой жестянкой, наделенной разумом).

– Где я? – хмуро спросила она, озираясь. – Где мои шмотки?

– Вы у меня в гостях, – ответил я. – У вас были сломаны два ребра и нога и разорвано легкое. Вы помните, что с вами произошло?

– Где моя одежда? – снова спросила она, требовательнее. При этом смотрела на меня очень и очень пристально.

– Боюсь, ваши брюки и куртка пострадали. Врачи иногда так неуклюжи с тем, что мешает им исполнять свой долг. Сейчас я что-нибудь подберу.

Я оставил ее и направился к н-конструктору. Экий разиня, думал я по пути, ай-яй-яй, не догадался заранее сделать для нее одежду. Так волнительно – поджидать явления нагой феи древних сказок, что даже в голову не пришло – может, она не захочет расхаживать в естественном виде? Однако это должно быть что-то невесомое, решил я. Тройной слой ткани-паутины, пожалуй, сойдет, платье, драпир, сандалеты, ну и все остальное. Ы заглаживал вину, присочиняя к наряду что-то свое и настраивая конструктор.

Через пятнадцать минут я вернулся в центросектор с охапкой в руках. Девушка сидела, вжавшись в угол дивана, и смотрела на все большими глазами. Я свалил ворох перед ней и предложил облачиться. Она воззрилась удивленно на паутину, подцепила пальцем и долго рассматривала.

– И как это носят? – спросила она наконец.

– Надевают и носят, – сказал я. – Это очень просто.

Она посмотрела на меня, и я догадался, что нужно отвернуться.

– Ну а ты кто? – продолжала она спрашивать, шелестя тканью за моей спиной. – Инопланетянин? Прилетел на этой штуке и похитил меня для опытов?

– Вовсе нет. Что за галиматья. – Я даже удивился. – Я землянин. Как и ты.

– Ну да. А это, значит, секретная военная лаборатория, использующая девушек в качестве… Хм, интересно, в каком качестве? Зачем я вам понадобилась? Все, можешь поворачиваться.

Я повернулся и обалдел уже во второй раз за последние полчаса. Это… такое… в общем было потрясающе. Тру-ля-ля, обвал в горах и долгое эхо воспоминаний. Определенно, этот мир щедро поделился со мной самым лучшим, что у него было. Трудно даже описать это… потому не буду. Ых! – это все, что мы с хрондулетом могли сказать в ту минуту.

– Фея! – выпалил я наконец и плюхнулся в кресло. Потом велел Ы прислать чего-нибудь выпить и съесть.

– Кто это – Ы? – Она снова посмотрела по сторонам. – Что за идиотское…

– Это мой приятель, – поспешил я замять непреднамеренное оскорбление искусственного разума. Очень много о себе мнящего разума. – Он в некотором смысле не человек. Он – модуль.

– Да? И где прячется этот модуль?… О-о! Что это за фишка?

По воздуху к ней плыло большое блюдо с бокалом коктейля и ломтиками сухого прессованного мяса.

– Да будет позволено мне вмешаться, я, барышня, не прячусь, – встрял Ы.

– Это точно, – подтвердил я. – Ему было бы трудно тут спрятаться. Все, что ты видишь вокруг, – это он и есть. Ы – мой корабль.

Это произвело впечатление. Она взяла бокал и отпила немного.

– Вкусная штука. И после всего этого, – она повела рукой вокруг, – ты будешь врать, что не инопланетянин? У нас нет таких… таких Ы!

– Благодарю, – отозвался Ы, сочтя это за комплимент.

– Видишь ли, – начал я, – Ы – это не совсем космолет. То есть это не основная его функция. Это… как бы сказать… по-вашему это машина времени.

Она отпила еще и наклонила голову набок. Я откровенно любовался отблесками мысли на ее лице. Но то, что она сказала затем, поставило меня в тупик.

– Докажи, – потребовала она.

Я и не предполагал, что женщины в этом времени столь прагматичны.

– Все доказательства остались в будущем, – вздохнул я. – Здесь только я и Ы, даже компрессор потерялся где-то в дороге. Но, пожалуй, это все равно, что ты будешь думать обо мне – инопланетянин я или человек начала пятого тысячелетия.

– Вообще-то да. Стильно у тебя тут эти тарелки с едой летают, – говорила она, набивая рот. – Такое ощущение, будто я год ничего не ела.

– Ускоренный процесс тканеобразования, большой энергетический расход, это естественно.

– У меня правда были сломаны кости? – Она ощупала себя. – Я бы не сказала. Сколько же времени ты меня лечил?

– Трое с половиной суток.

Она присвистнула.

– Хотелось бы верить. А как я здесь оказалась?

– Я тебя нашел. На дороге в миле отсюда. Ты и тот человек, вы разбились на этой вашей двухколесной таратайке.

Она напряглась.

– Олег. Где он?

– Он умер. Сломал шею.

Она вся сразу поникла и прижала кулаки к лицу.

– Господи. Это все из-за меня. Почему я тоже не сломала себе шею?

– Что это было? – спросил я. – Игра? В догонялки? По-моему, для вас это должно быть очень опасно. С такой неразвитой техникой…

– Я разозлилась на него и решила уйти. Насовсем. Взяла его мотоцикл, он научил меня ездить на нем. Со злости взяла, решила, что брошу где-нибудь. Он и его приятель услышали. Поехали за мной. Черт, что же я сделала, идиотка несчастная!