Я и я

– Женщина в минуты горя все равно, что перевернутая черепаха,- сказал Мирослав.

– Эй!
– крикнул мальчик, но Света взяла его за руку, призывая остановиться.

– Да, думаю, в таком состоянии ей был нужен нужный толчок. К сожалению, ни я, ни Саша, не смогли стали этим толчком, или, скорее, нужной опорой. А та опора, что она получила, была подвесным мостом....Когда мама сделала его вторым гендиректором, они договорились, что практически все права на фирму переходят к нему. Он объяснил это тем, что беспокоился за мою маму, и поэтому она должна отдохнуть от многих лет тяжелой работы.

– И он растратил все денежки, а потом уехал в тропические страны ухаживать за голодающими детьми, для которых он открыл приют на оставшиеся деньги,- сказал Мирослав.

– Если бы все было так. Он позволил поглотить нашу компанию другой компанией, продав нашу компанию за большие деньги, а сам занял в новой компании одну из руководящих должностей. Я думаю, что он не очень верил, что сможет удержать компанию на плаву, да и задатками лидера, по-видимому, не обладал, поэтому его новая должность была чистой формальностью. К тому времени, мне было уже пять лет.

– А что стало с твоей мамой?
– спросил мальчик.

– Этот человек оборвал все связи с ней. А так как общих детей у них не было, да и не женаты были они, то он ничего ей был не должен. Хоть у нас и был большой дом, но за него надо платить больше, мама продала его, а сами мы переехали в однокомнатную квартиру. Мама устроилась на новую работу, но ее психическое состояние было нестабильным. Она топила свою боль в алкоголе, а многочисленные мужчины стали частыми гостями в нашей квартире. В эти моменты мой брат брал меня за руку, и мы уходили гулять. Иногда даже ночевали на улице. Когда моя мама забеременела от одного мужчины, а он не смог взять на себя ответственность, так как сам был женат, ее и так нестабильное состояние чуть не привело ее к смерти. В приступе слепой ярости она пыталась проткнуть свой живот, и если бы не брат, который в тот день рано пришел со школы, моя мама была бы мертва. Может быть, это было бы и к лучшему...

Девушка замолчала, уткнувшись взглядом в свои пальцы.

– Я-я чай п-принесу!
– заикаясь, крикнул Стас, убегая в сторону кухни.

Лишь шум закипающего чайника, да и стук клавиш ноутбука прерывал тишину квартиры. Наконец, послышался шум наливаемой в кружку воды, и спустя несколько секунд мальчик вручил девушке кружку с чаем.

– Осторожно, ручка немного горячая,- предупредил он, но Света спокойно взялась за ручку, даже не дернувшись.

– Эй, а где мой чай?
– спросил Мирослав.

– Сам нальешь,- огрызнулся мальчик.
– Или ты не только с тортом такой неумеха?

– Не видать тебя в моем завещании.

– Как будто оно мне нужно!

– Уверен? Тебе не придется покупать новые носки и нижнее белье.

– Я лучше промолчу...

Мирослав принес две кружки, от которых обильно исходил пар. Одну он передал мальчику, другую поставил на стол.

– Спасибо...- пробормотал Стас, немного удивленный поведением своего брата.

Света продолжала смотреть на руки, на которых теперь покоилась кружка с чаем.

Мирослав сделал глоток первым.

– Ромашка, имбирь, майоран, гибискус...Они успокаивают твой разум,- сказал он.

– Там правда такой состав?!
– удивленно спросил-воскликнул Стас, сделав осторожный глоток.

Спустя мгновение раздался его крик.

– Что это такое?! Разве чай может быть таким соленым?! Я чувствую, что у меня язык онемел от маленького глотка!

– Похоже, ты наконец-то осознал вкус взрослой жизни,- важно кивнул Мирослав, сделав глоток.

– Я чувствую, что жизнь с тобой будет иметь примерно такой вкус,- сказал Стас, после того, как прополоскал рот водой.
– И почему мне кажется, что пачку с солью недавно открывали?

– Но я же такой неумеха, вот и мог перепутать соль с сахаром. Хе-хе,- хмыкнул Мирослав, стукнув себя по голове.

Мальчик лишь обиженно надулся, снова садясь на кровать.

– Хм, и правда успокаивает разум,- улыбнулась Света.

Хоть с ее кружки не было сделано не единого глотка, мужской пол предпочел промолчать.

Света сделала глоток, продолжив историю:

– Хоть мой брат и спас маму, она не высказала ему и слова благодарности. Ей пришлось сделать аборт, и мама, казалось, возненавидела практически весь мир. Больше всего она ненавидела мужчин, говоря, что все вокруг сплошь трусы и неудачники. Еще много разных других слов, но об этом, думаю, стоит промолчать. И мой брат, как единственный мужчина в ее поле зрения, стал олицетворением всех несчастий. Она практически не выходила из квартиры, а, когда выходила, тратила все деньги на алкоголь и сигареты. И била. Брата. Практически все время, когда видела его. Мне было страшно, и я ничего не могла сделать. Но в один день я попыталась остановить маму, из-за чего получила удар, потеряв сознание. Когда я очнулась, то увидела брата с окровавленными руками. У его ног лежала мама, лицо которой я буду всегда видеть в своих кошмарах...

Света снова сделала глоток чая. Ее руки слегка дрожали.

– Твоя мама...Она умерла?
– спросил мальчик.

– Нет....Но брат попал в колонию для несовершеннолетних, а у мамы отобрали родительские права. Я же попала в приют. Тогда мне было восемь лет. Спустя четыре года в приюте мне сказали, что меня заберут. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это был Саша! За это время он успел сняться в кино, и был моделью для молодежных журналов!

– Подожди! Я не понимаю!
– снова вмешался в рассказ мальчик.
– Как твой брат стал знаменитым так быстро, и как, более того, ты это не заметила?

– Я телевизор редко смотрела. Особо времени не было. А брат сменил фамилию вдобавок, поэтому никто даже не догадывался, что мы родственники.

Света сделала последние глотки, оставив кружку в своих руках, продолжая смотреть на оставшуюся заварку.

– Саша попытался и маму взять в наш старый дом, который он выкупил. Но она, когда увидела ворота, наверное, потеряла последние остатки рассудка, и начала биться головой об них до тех пор, пока не потеряла сознание. После этого брат отдал ее в психиатрическую лечебницу, где она живет до сих пор. Я же не смогла жить в новом доме. Не знаю почему. Может, потому, что осознавала неким внутренним чувством, что все, как раньше быть не может. Может, думала, что я не подхожу для жизни в столь роскошном доме. Поэтому вскоре я съехала от брата, сняв квартиру, попросив его помочь с оплатой. Потом, поступив в институт, и получая стипендию и зарплату, я смогла выплатить долг и сама начала платить за квартиру. Думаю, это все.

– Какая грустная история...- сказал мальчик, вытирая слезы.

– Может, и так, но ответь-ка мне на один вопрос - Какое это отношение имеет ко мне?
– спросил Мирослав.

– Но ты же сказал, что желаешь знать правду. Я рассказала ее,- недоуменно склонила голову девушка.

– Я имел в виду правду, которая бы разъясняла твою привязанность ко мне....Или ему.

– Думаю, тут дело в моем характере. Несмотря на все трудности, я старалась быть как можно больше жизнерадостной. Хотела завести как можно больше друзей. Но, когда повзрослела, друзья мальчики стали видеть в нашей дружбе нечто большее, а мои подруги стали обвинять меня в том, что я...девушка легкого поведения. Поэтому у меня не осталось друзей. Но с теми, кто учится со мной в университете и коллегами по работе, я стараюсь поддерживать хорошие отношения, не заступая за грань. Поэтому, у меня нет близких друзей.

– Я могу быть тебе другом!
– воскликнул Стас.

– Спасибо, Славик,- погладила его по голове девушка.
– Я рада, что у меня появился друг!

– Ты пыталась стать особенной для всех, в итоге не став особенной не для кого,- сказал Мирослав.
– Твоя излишняя доброта понималась другими так, что они думали, что ты считаешь их важными в своей жизни. А для мальчиков пубертатного периода это все равно, что сказать "Ты мне нравишься!". Естественно, что многие могли посчитать твою доброту за флирт и кокетство,- вздохнул он.